Параллель, приходящая в голову каждому, кто знаком с акциями «Последнего поколения», наконец нашла подтверждение со стороны экспертов. В частности, о схожести активистов с религиозной сектой говорит религиозный психолог Михаэль Утч.
Во-первых, представители движения руководствуются манихейской верой в реальность конца света. Отсюда специфичный вокабуляр: «убийцы климата», «экологический апокалипсис», «конец времен» и так далее.
Будучи ввергнуты в апокалипсическую узость мировоззрения, активисты видят мир как борьбу сил добра (в лице самих себя) и сил абсолютного зла, выраженных не то в нефтяных компаниях и правительствах, не то в абстрактном капитализме. Этот черно-белый дуализм в свою очередь развязывает активистам руки для решительных действий, включая преступные, и освобождает путь к перманентной радикализации.
Во-вторых, бинарность мышления и религиозная вера в свою исключительную правоту приводит к тому, что экоактивисты апеллируют только теми научными исследованиями, что подтверждают их идеи об изменении климата.
С другой стороны, Утч подчеркивает, что для полноценного статуса секты движению не хватает единообразия: активисты все еще спорят о конкретном сценарии спасения и не могут выбрать единого харизматичного лидера.
Параллель, приходящая в голову каждому, кто знаком с акциями «Последнего поколения», наконец нашла подтверждение со стороны экспертов. В частности, о схожести активистов с религиозной сектой говорит религиозный психолог Михаэль Утч.
Во-первых, представители движения руководствуются манихейской верой в реальность конца света. Отсюда специфичный вокабуляр: «убийцы климата», «экологический апокалипсис», «конец времен» и так далее.
Будучи ввергнуты в апокалипсическую узость мировоззрения, активисты видят мир как борьбу сил добра (в лице самих себя) и сил абсолютного зла, выраженных не то в нефтяных компаниях и правительствах, не то в абстрактном капитализме. Этот черно-белый дуализм в свою очередь развязывает активистам руки для решительных действий, включая преступные, и освобождает путь к перманентной радикализации.
Во-вторых, бинарность мышления и религиозная вера в свою исключительную правоту приводит к тому, что экоактивисты апеллируют только теми научными исследованиями, что подтверждают их идеи об изменении климата.
С другой стороны, Утч подчеркивает, что для полноценного статуса секты движению не хватает единообразия: активисты все еще спорят о конкретном сценарии спасения и не могут выбрать единого харизматичного лидера.
Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion.
from ua
