Пока РФ плановыми темпами превращается в нелепого исламо-советского мутанта, юридическому сообществу дан повод оттянуть момент осознания реальности и немного почувствовать себя на коне.
Вчера прошло открытое заседание Конституционного суда. В последнее время публичные заседания проходят заметно реже, особенно после 2020-го года. Совпадение? Не думаю. А в 2021-м году КС, среди прочего, исключил из своего Регламента положение об инициативных научных заключениях – amicuscuriae («друзья суда»), которое сам же в 2017-м году в этот Регламент и ввёл. Так вот юридическое сообщество тогда обиделось, что его выписали из друзей суда. Но вчера КС провел заседание с участием представителей от юридического сообщества по очень значимому делу.
Слушалось дело по одному из очередных исков Генпрокуратуры, подаваемых в рамках революционного правосознания. Такие иски делятся в целом на две категории, назовем их так: коррупционные и деприватизационные.
Про «деприватизационные» иски я уже писал. Это когда государство спустя тридцать лет с момента приватизации предприятия «внезапно» просыпается и идет с иском к владельцам, в том числе к добросовестным приобретателям акций, о возврате имущества из чужого незаконного владения. Это называется виндикация, к ней применяется общий срок исковой давности.
Но Генпрокуратура при предъявлении таких исков полагала, что моментом, когда государство должно было узнать о нарушении своего права, должен считаться момент проведения проверки прокуратурой субъекта. Как государству тридцать лет платили налоги непонятно кто – этот момент опускается.
Коррупциионные же иски – это когда государство «внезапно» выясняет, что имущество чиновника, полученное двадцать лет назад, явно не соответствует его официальному доходу за тот период. В частности, именно такое дело по запросу Краснодарского краевого суда рассматривалось вчера в КС (связано с делом концерна «Покровский»). Руководитель концерна, Андрей Коровайко, в 2021-м году объявлен в розыск по подозрению в вымогательстве, и теперь Генпрокуратура хочет изъять у него активы 92-х предприятий. Разумеется, не разбирая, что из этого получено преступным путем, а что – нет. Заявляется, что преступная деятельность велась в 2001-2004-х годах.
Генпрокуратура в основание своих требований ссылается на 230-ФЗ («О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам»).
Правовая проблема коррупционных исков: 230-ФЗ не предусматривает срока, в который Генпрокуратура может обратиться в суд с требованием об обращении в доход государства материальных активов, в отношении которых нет подтверждающих законность их происхожения сведений. В таких условиях судам не остается выхода, кроме как применять общий срок исковой давности в три года. Такой подход поддержал Верховный Суд, за что его упрекнул на заседании в КС представитель Генпрокуратуры.
Государство же, в лице Генпрокуратуры, настаивает, что отсутствие установленного законом срока должно толковаться в интересах «общества», то есть к подобным искам срок давности не должен применяться вообще.
Таким образом, в Конституционном суде оказался спор о том, может ли государство позволить себе всё, что захочет, или есть этому какие-то пределы. Глава государства дистанцировался от этих разборок, высказавшись противоречиво, а его официальный представитель в КС ситуацию не исправил (откровенно плохое выступление).
В то же время на заседание было приглашено юридическое (в лице ИЦЧП), предпринимательское (в лице РСПП) и научное сообщество. Представитель юридического сообщества Лидия Михеева выступила объективно лучше всех, фактически указав, что позиция Генпрокуратуры – это беспредел и откат в развитии.
Пока РФ плановыми темпами превращается в нелепого исламо-советского мутанта, юридическому сообществу дан повод оттянуть момент осознания реальности и немного почувствовать себя на коне.
Вчера прошло открытое заседание Конституционного суда. В последнее время публичные заседания проходят заметно реже, особенно после 2020-го года. Совпадение? Не думаю. А в 2021-м году КС, среди прочего, исключил из своего Регламента положение об инициативных научных заключениях – amicuscuriae («друзья суда»), которое сам же в 2017-м году в этот Регламент и ввёл. Так вот юридическое сообщество тогда обиделось, что его выписали из друзей суда. Но вчера КС провел заседание с участием представителей от юридического сообщества по очень значимому делу.
Слушалось дело по одному из очередных исков Генпрокуратуры, подаваемых в рамках революционного правосознания. Такие иски делятся в целом на две категории, назовем их так: коррупционные и деприватизационные.
Про «деприватизационные» иски я уже писал. Это когда государство спустя тридцать лет с момента приватизации предприятия «внезапно» просыпается и идет с иском к владельцам, в том числе к добросовестным приобретателям акций, о возврате имущества из чужого незаконного владения. Это называется виндикация, к ней применяется общий срок исковой давности.
Но Генпрокуратура при предъявлении таких исков полагала, что моментом, когда государство должно было узнать о нарушении своего права, должен считаться момент проведения проверки прокуратурой субъекта. Как государству тридцать лет платили налоги непонятно кто – этот момент опускается.
Коррупциионные же иски – это когда государство «внезапно» выясняет, что имущество чиновника, полученное двадцать лет назад, явно не соответствует его официальному доходу за тот период. В частности, именно такое дело по запросу Краснодарского краевого суда рассматривалось вчера в КС (связано с делом концерна «Покровский»). Руководитель концерна, Андрей Коровайко, в 2021-м году объявлен в розыск по подозрению в вымогательстве, и теперь Генпрокуратура хочет изъять у него активы 92-х предприятий. Разумеется, не разбирая, что из этого получено преступным путем, а что – нет. Заявляется, что преступная деятельность велась в 2001-2004-х годах.
Генпрокуратура в основание своих требований ссылается на 230-ФЗ («О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам»).
Правовая проблема коррупционных исков: 230-ФЗ не предусматривает срока, в который Генпрокуратура может обратиться в суд с требованием об обращении в доход государства материальных активов, в отношении которых нет подтверждающих законность их происхожения сведений. В таких условиях судам не остается выхода, кроме как применять общий срок исковой давности в три года. Такой подход поддержал Верховный Суд, за что его упрекнул на заседании в КС представитель Генпрокуратуры.
Государство же, в лице Генпрокуратуры, настаивает, что отсутствие установленного законом срока должно толковаться в интересах «общества», то есть к подобным искам срок давности не должен применяться вообще.
Таким образом, в Конституционном суде оказался спор о том, может ли государство позволить себе всё, что захочет, или есть этому какие-то пределы. Глава государства дистанцировался от этих разборок, высказавшись противоречиво, а его официальный представитель в КС ситуацию не исправил (откровенно плохое выступление).
В то же время на заседание было приглашено юридическое (в лице ИЦЧП), предпринимательское (в лице РСПП) и научное сообщество. Представитель юридического сообщества Лидия Михеева выступила объективно лучше всех, фактически указав, что позиция Генпрокуратуры – это беспредел и откат в развитии.
BY Defensor
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In the past, it was noticed that through bulk SMSes, investors were induced to invest in or purchase the stocks of certain listed companies. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." As the war in Ukraine rages, the messaging app Telegram has emerged as the go-to place for unfiltered live war updates for both Ukrainian refugees and increasingly isolated Russians alike. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed.
from ua
