Кадры с храмом в честь Бориса и Глеба.
На месте поселка Борисоглебский (фин. Kolttaköngäs) находился Пазрецкий колтта-саамский погост Александровского уезда Архангельской губернии.
Сейчас не существует. Большая часть фотографий из норвежских фондов.
На месте поселка Борисоглебский (фин. Kolttaköngäs) находился Пазрецкий колтта-саамский погост Александровского уезда Архангельской губернии.
Сейчас не существует. Большая часть фотографий из норвежских фондов.
Я не хочу откладывать хвалу
Всему, что хрупко: лучшей красоте;
Поскольку небо плакало весь день
И перепеленало сердце хмурью,
Не видящие нас я славлю звезды,
Я в марте славлю майские цветы.
Я славлю руки, тихие цветы,
Чья праздность — не помеха для хвалы;
Я похвалю озера глаз, где звезды
Сияют углубленной красотой;
Кто видел их, уже не видит хмури,
Гостящей в сердце каждый Божий день.
Эзра Паунд, «Сестина Изольде» (фрагмент)
Всему, что хрупко: лучшей красоте;
Поскольку небо плакало весь день
И перепеленало сердце хмурью,
Не видящие нас я славлю звезды,
Я в марте славлю майские цветы.
Я славлю руки, тихие цветы,
Чья праздность — не помеха для хвалы;
Я похвалю озера глаз, где звезды
Сияют углубленной красотой;
Кто видел их, уже не видит хмури,
Гостящей в сердце каждый Божий день.
Эзра Паунд, «Сестина Изольде» (фрагмент)
Как подобие Божье подобию Божью,
как охваченный дрожью охваченной дрожью,
отдаю своё сердце взамен
твоего. Упадают оковы железны,
обращаются в бегство исчадия бездны,
фараонов кончается плен.
И как Божье подобие Божью подобью,
как охваченный скорбью охваченной скорбью,
возвращаю его из груди.
Ибо плен фараонов — отечество наше,
ибо наша молитва — молитва о чаше,
ибо нам не осилить пути.
Денис Новиков
как охваченный дрожью охваченной дрожью,
отдаю своё сердце взамен
твоего. Упадают оковы железны,
обращаются в бегство исчадия бездны,
фараонов кончается плен.
И как Божье подобие Божью подобью,
как охваченный скорбью охваченной скорбью,
возвращаю его из груди.
Ибо плен фараонов — отечество наше,
ибо наша молитва — молитва о чаше,
ибо нам не осилить пути.
Денис Новиков
– Я думаю, что смерть – это не конец. Существует продолжение: вечером засыпаешь, но утром... или когда-нибудь – просыпаешься, и начинается новый день.
– Значит, жизнь после смерти существует?
– Думаю, да. Есть продолжение.
– И какое оно?
– (Смеется.)
– То есть это не комната с красными занавесками и людьми, говорящими задом наперед?
– Это было бы красиво.
Дэвид Линч
– Значит, жизнь после смерти существует?
– Думаю, да. Есть продолжение.
– И какое оно?
– (Смеется.)
– То есть это не комната с красными занавесками и людьми, говорящими задом наперед?
– Это было бы красиво.
Дэвид Линч
Логос
Палестинская икона на черепе крокодила с изображением Богоявления, XVIII век, хранится в Эрмитаже.
Богоявление, римские катакомбы. II-III в.
Логос
Палестинская икона на черепе крокодила с изображением Богоявления, XVIII век, хранится в Эрмитаже.
Богоявление.
Миниатюра из рукописной псалтири. Эфиопия, XX век
Миниатюра из рукописной псалтири. Эфиопия, XX век
Минута от душного экс-пономаря (меня).
Помните ведь, что на малом входе священник благословляет, обернувшись в сторону мирян. Не помню, в какой момент, но запомнил, что это благословение не касается (грубо говоря) самих мирян. Но наблюдая в храме за кланяющимися прихожанами, думал, что все неправильно запомнил.
Но оказалось, нет.
Проветривайте. Или категория вопросов/ответов «Когда все проблемы решены».
Помните ведь, что на малом входе священник благословляет, обернувшись в сторону мирян. Не помню, в какой момент, но запомнил, что это благословение не касается (грубо говоря) самих мирян. Но наблюдая в храме за кланяющимися прихожанами, думал, что все неправильно запомнил.
Но оказалось, нет.
Проветривайте. Или категория вопросов/ответов «Когда все проблемы решены».
Бог приходит к нам без насилия, Бог говорит всегда шепотом, Он всегда только призывает нас. Если вы слышите голос громкий, настойчивый, принуждающий, на надрыве — это не голос Божий, это голос человеческий, даже если он говорит о чем-то священном. Потому что каждый из нас для Творца и человеческая свобода — бесконечная драгоценность.
* * *
Однажды в юности я пошел в Третьяковку, и мне попалось несколько картин Поленова. Среди них была одна: «Благословение детей». На картине — хижина с плоской крышей, бельё висит, Христос, усталый, сидит на завалинке, и женщины робкие ведут Ему детей.
Я вдруг подумал, что так это происходило, без зримой помпы, без величия. Православные богословы для характеристики явления Христа употребляют даже специальный термин — «кенозис» («уничижение»). Кенозис — это закопченное стекло, которое стоит между нашим глазом и солнцем: чтобы видеть солнце, надо смотреть в закопченное стекло. То же самое — когда Тайна Божия является нам: она должна настолько «пригасить» свой свет, чтобы мы могли ее увидеть.
* * *
Жизнь для нас — огромная задача, поставленная перед нами Творцом. Мы должны сознавать, что все окружающие нас существа созданы Им и поэтому они в родстве с нами. Мы несем ответственность за них и за друг друга. Бог ждет от человека свободного ответа на Его любовь и призыв. В молитве и труде, любви и познании, в радости и печали, в творчестве и исканиях, — Он незримо пребывает с нами, нужно лишь вверить Ему свое сердце, свою волю, свой разум. Путь к полноте бытия на земле и в вечности открыт перед нами.
* * *
Величие человека как образа и подобия Творца в том, что он может стать участником созидании Царства. Когда победа над злом будет полной, тогда осуществиться то, о чем грезили, чего жаждали и что приближали миллионы разумных существ. Все самое прекрасное, созданное ими, войдет в вечное Царство. Наступит эра сынов Божиих, которую лишь в отдаленном подобии описала Библия. Однако уже и теперь, в этом несовершенном , полном ужаса и страданий веке, сила и слава грядущего могут быть обретены.
О. Александр Мень, сегодня 90 лет со дня его рождения.
* * *
Однажды в юности я пошел в Третьяковку, и мне попалось несколько картин Поленова. Среди них была одна: «Благословение детей». На картине — хижина с плоской крышей, бельё висит, Христос, усталый, сидит на завалинке, и женщины робкие ведут Ему детей.
Я вдруг подумал, что так это происходило, без зримой помпы, без величия. Православные богословы для характеристики явления Христа употребляют даже специальный термин — «кенозис» («уничижение»). Кенозис — это закопченное стекло, которое стоит между нашим глазом и солнцем: чтобы видеть солнце, надо смотреть в закопченное стекло. То же самое — когда Тайна Божия является нам: она должна настолько «пригасить» свой свет, чтобы мы могли ее увидеть.
* * *
Жизнь для нас — огромная задача, поставленная перед нами Творцом. Мы должны сознавать, что все окружающие нас существа созданы Им и поэтому они в родстве с нами. Мы несем ответственность за них и за друг друга. Бог ждет от человека свободного ответа на Его любовь и призыв. В молитве и труде, любви и познании, в радости и печали, в творчестве и исканиях, — Он незримо пребывает с нами, нужно лишь вверить Ему свое сердце, свою волю, свой разум. Путь к полноте бытия на земле и в вечности открыт перед нами.
* * *
Величие человека как образа и подобия Творца в том, что он может стать участником созидании Царства. Когда победа над злом будет полной, тогда осуществиться то, о чем грезили, чего жаждали и что приближали миллионы разумных существ. Все самое прекрасное, созданное ими, войдет в вечное Царство. Наступит эра сынов Божиих, которую лишь в отдаленном подобии описала Библия. Однако уже и теперь, в этом несовершенном , полном ужаса и страданий веке, сила и слава грядущего могут быть обретены.
О. Александр Мень, сегодня 90 лет со дня его рождения.
Пишу только, чтобы «прийти в себя» от суеты: телефонных звонков, разговоров, вопросов. Чтобы как-то найти, встретить себя. Черный день. Проливной дождь. Утром на радио Слава Шидловский, только что вернувшийся из Мюнхена, рассказывает о спорах, фракциях, разделениях там, на станции. За Солженицына и против него. Евреи и антисемиты. «Третий путь» и т.д. От всего этого становится тошно и грустно. В Церкви волнения в связи с приездом в феврале патриарха Пимена. Дриллок волнуется о намерении антиохийцев открыть собственную семинарию. И все это звонит мне, а меня все это очень мало интересует. Но как нести сквозь всю эту суету нерасплесканным мир душевный, тайную радость, глубокий взор?
Из дневников о. Александра Шмемана.
Из дневников о. Александра Шмемана.
Эта история произошла с моим другом и, можно сказать, учителем, итальянским педагогом Франко Нембрини.
Однажды ему на электронную почту написал молодой человек. Имя юноши было хорошо известно, потому что незадолго до этого письма в Италии случилась катастрофа, о которой говорили все. Жуткая история — когда в Вероне, прекрасном туристическом городе, ночью в самом центре несколько подростков убили прохожего. Был страшный скандал, газеты писали, что во всех больших городах орудуют банды несовершеннолетних, и проблема заключается в том, что их нельзя судить — они ещё не подпадают под действие системы правосудия, но тем не менее совершают зверские преступления.
И вдруг Франко получает письмо от главаря этой банды. Тот приглашает его встретиться, потому что, будучи школьником, находится под домашним арестом. В письме он пишет: «Я посмотрел Вашу лекцию в интернете, и мне она понравилась. Вы бы не могли, если будет возможность, заехать ко мне в гости?».
Франко заехал. Как обычно мы представляем себе бандитов? — Люди с тяжёлым социальным положением, озлобленные, с окраин, невежественные, бездуховные варвары, и всё в таком духе. «Каково же было моё удивление, — рассказывал Франко, — когда я вошёл в прекрасный дом. Великолепная семья, изысканный молодой человек, хорошо воспитанный и хорошо образованный, сведущий в литературе и искусстве».
Они целый час говорили о поэзии. Франко в какой то момент не выдержал и спросил:
— Мы с тобой друзья?
— Друзья.
— Давай начистоту. Что случилось в ту ночь? Ты, умный человек, можешь мне объяснить, зачем вы это сделали?
И юноша всё подробно рассказал. Но начал с поразительной фразы: «Знаешь, в тот вечер мы думали, что убиваем время, но убили человека».
На самом деле мы даже не представляем себе, до какой степени глубока скука. И ответить на кризис скуки, по формуле Франко Нембрини, можно только передав человеку опыт величия. Никакого другого способа нет. Человек должен столкнуться с тем, что жизнь не просто прекрасна, но в ней есть огромные вещи, которые гораздо больше твоей скуки.
И вот тут начинается «страшный суд» христиан, потому что оказывается, что ответ на скуку такой глубины есть только у них. Именно в христианстве присутствует свидетельство о величии Бога — не человека, а Бога. Но вместо того, чтобы доносить это свидетельство, христиане каким то таинственным образом сами становятся источником скуки. Когда Церковь становится источником скуки, это и есть настоящий кризис — гораздо более глубокий, чем общественный, политический, педагогический или любой другой.
Единственный в этом смысле вопрос для христиан — насколько мы являемся свидетелями величия. Не то чтобы это являлось нашей задачей, ответить на скуку, но без такого свидетельства справиться со скукой не получится. Она выступает жестоким критерием: мы можем делать очень много хороших вещей, но если это скучно, то это скучно.
Когда все началось
Как связана скука с насилием? Недавно я сделал для себя великое открытие. У Пушкина есть очень маленький текст, буквально два листа, который называется «Сцена из Фауста». Начинается он со слов Фауста, обращённых к Мефистофелю: «Мне скучно, бес». А в финале произведения, чтобы справиться со скукой, Фауст приказывает Мефистофелю утопить торговый корабль, который входит в порт.
Связь между скукой и насилием на каких то двух листиках прослеживается у Пушкина феноменально. Это совершенно гениальный текст, в котором действительно видна природа скуки. И я был шокирован, потому что не ожидал, что для Александра Сергеевича вопрос настолько важен. Мне казалось, понятия скуки, величия жизни и преодоления насилия актуальны только для нашего времени.
Александр Филоненко
Однажды ему на электронную почту написал молодой человек. Имя юноши было хорошо известно, потому что незадолго до этого письма в Италии случилась катастрофа, о которой говорили все. Жуткая история — когда в Вероне, прекрасном туристическом городе, ночью в самом центре несколько подростков убили прохожего. Был страшный скандал, газеты писали, что во всех больших городах орудуют банды несовершеннолетних, и проблема заключается в том, что их нельзя судить — они ещё не подпадают под действие системы правосудия, но тем не менее совершают зверские преступления.
И вдруг Франко получает письмо от главаря этой банды. Тот приглашает его встретиться, потому что, будучи школьником, находится под домашним арестом. В письме он пишет: «Я посмотрел Вашу лекцию в интернете, и мне она понравилась. Вы бы не могли, если будет возможность, заехать ко мне в гости?».
Франко заехал. Как обычно мы представляем себе бандитов? — Люди с тяжёлым социальным положением, озлобленные, с окраин, невежественные, бездуховные варвары, и всё в таком духе. «Каково же было моё удивление, — рассказывал Франко, — когда я вошёл в прекрасный дом. Великолепная семья, изысканный молодой человек, хорошо воспитанный и хорошо образованный, сведущий в литературе и искусстве».
Они целый час говорили о поэзии. Франко в какой то момент не выдержал и спросил:
— Мы с тобой друзья?
— Друзья.
— Давай начистоту. Что случилось в ту ночь? Ты, умный человек, можешь мне объяснить, зачем вы это сделали?
И юноша всё подробно рассказал. Но начал с поразительной фразы: «Знаешь, в тот вечер мы думали, что убиваем время, но убили человека».
На самом деле мы даже не представляем себе, до какой степени глубока скука. И ответить на кризис скуки, по формуле Франко Нембрини, можно только передав человеку опыт величия. Никакого другого способа нет. Человек должен столкнуться с тем, что жизнь не просто прекрасна, но в ней есть огромные вещи, которые гораздо больше твоей скуки.
И вот тут начинается «страшный суд» христиан, потому что оказывается, что ответ на скуку такой глубины есть только у них. Именно в христианстве присутствует свидетельство о величии Бога — не человека, а Бога. Но вместо того, чтобы доносить это свидетельство, христиане каким то таинственным образом сами становятся источником скуки. Когда Церковь становится источником скуки, это и есть настоящий кризис — гораздо более глубокий, чем общественный, политический, педагогический или любой другой.
Единственный в этом смысле вопрос для христиан — насколько мы являемся свидетелями величия. Не то чтобы это являлось нашей задачей, ответить на скуку, но без такого свидетельства справиться со скукой не получится. Она выступает жестоким критерием: мы можем делать очень много хороших вещей, но если это скучно, то это скучно.
Когда все началось
Как связана скука с насилием? Недавно я сделал для себя великое открытие. У Пушкина есть очень маленький текст, буквально два листа, который называется «Сцена из Фауста». Начинается он со слов Фауста, обращённых к Мефистофелю: «Мне скучно, бес». А в финале произведения, чтобы справиться со скукой, Фауст приказывает Мефистофелю утопить торговый корабль, который входит в порт.
Связь между скукой и насилием на каких то двух листиках прослеживается у Пушкина феноменально. Это совершенно гениальный текст, в котором действительно видна природа скуки. И я был шокирован, потому что не ожидал, что для Александра Сергеевича вопрос настолько важен. Мне казалось, понятия скуки, величия жизни и преодоления насилия актуальны только для нашего времени.
Александр Филоненко
Фауст
Мне скучно, бес.
Мефистофель
Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет —
И всех вас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты.
Фауст
Сухая шутка!
Найди мне способ как-нибудь
Рассеяться.
Мефистофель
Доволен будь
Ты доказательством рассудка.
В своем альбоме запиши:
Fastidium est quies — скука
Отдохновение души.
Я психолог… о вот наука!..
Скажи, когда ты не скучал?
Подумай, поищи. Тогда ли,
Как над Вергилием дремал,
А розги ум твой возбуждали?
Тогда ль, как розами венчал
Ты благосклонных дев веселья
И в буйстве шумном посвящал
Им пыл вечернего похмелья?
Тогда ль, как погрузился ты
В великодушные мечты,
В пучину темную науки?
Но — помнится — тогда со скуки,
Как арлекина, из огня
Ты вызвал наконец меня.
Я мелким бесом извивался,
Развеселить тебя старался,
Возил и к ведьмам и к духам,
И что же? все по пустякам.
Желал ты славы — и добился, —
Хотел влюбиться — и влюбился.
Ты с жизни взял возможну дань,
А был ли счастлив?
Фауст
Перестань,
Не растравляй мне язвы тайной.
В глубоком знанье жизни нет —
Я проклял знаний ложный свет,
А слава… луч ее случайный
Неуловим. Мирская честь
Бессмысленна, как сон… Но есть
Прямое благо: сочетанье
Двух душ…
А вот фрагмент упомянутой «Сцены из Фауста» Пушкина
Мне скучно, бес.
Мефистофель
Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет —
И всех вас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты.
Фауст
Сухая шутка!
Найди мне способ как-нибудь
Рассеяться.
Мефистофель
Доволен будь
Ты доказательством рассудка.
В своем альбоме запиши:
Fastidium est quies — скука
Отдохновение души.
Я психолог… о вот наука!..
Скажи, когда ты не скучал?
Подумай, поищи. Тогда ли,
Как над Вергилием дремал,
А розги ум твой возбуждали?
Тогда ль, как розами венчал
Ты благосклонных дев веселья
И в буйстве шумном посвящал
Им пыл вечернего похмелья?
Тогда ль, как погрузился ты
В великодушные мечты,
В пучину темную науки?
Но — помнится — тогда со скуки,
Как арлекина, из огня
Ты вызвал наконец меня.
Я мелким бесом извивался,
Развеселить тебя старался,
Возил и к ведьмам и к духам,
И что же? все по пустякам.
Желал ты славы — и добился, —
Хотел влюбиться — и влюбился.
Ты с жизни взял возможну дань,
А был ли счастлив?
Фауст
Перестань,
Не растравляй мне язвы тайной.
В глубоком знанье жизни нет —
Я проклял знаний ложный свет,
А слава… луч ее случайный
Неуловим. Мирская честь
Бессмысленна, как сон… Но есть
Прямое благо: сочетанье
Двух душ…
А вот фрагмент упомянутой «Сцены из Фауста» Пушкина