«Медузу» жалко, но вообще список «иноагентов» нужно периодически перечитывать целиком. Во-первых, говна в него не включат, значит, люди достойные. Во-вторых, у всех очень недолгая память: я уже забыл, извините, что в списке есть «Левада-Центр», мог бы не вспомнить без примечания в книге, а помнить — важно.
Понятно чей рейтинг должен привлечь внимание читателя, но вопрос из названия — не основной в книжке. Алексей Левинсон рассказывает, как и зачем работает социология в принципе. Почему опрос 1600 человек позволяет нам судить о мнении 100 миллионов, это законно вообще? «Хозяйка, чтобы узнать, вкусный ли суп она готовит, довольствуется одной ложкой. Нужно только как следует перемешать» — Левинсон цитирует Гэллапа, упоминает случаи из своей практики в «Левада-Центре» и ВЦИОМ, отдает должное великим предшественникам, объясняет простым языком, в чем смысл работы социолога.
Увлекательная и нужная, если вдуматься, работа-то. Хотя за бесполезную и неинтересную к «иностранным агентам» не причисляют, судя по перечню.
«Медузу» жалко, но вообще список «иноагентов» нужно периодически перечитывать целиком. Во-первых, говна в него не включат, значит, люди достойные. Во-вторых, у всех очень недолгая память: я уже забыл, извините, что в списке есть «Левада-Центр», мог бы не вспомнить без примечания в книге, а помнить — важно.
Понятно чей рейтинг должен привлечь внимание читателя, но вопрос из названия — не основной в книжке. Алексей Левинсон рассказывает, как и зачем работает социология в принципе. Почему опрос 1600 человек позволяет нам судить о мнении 100 миллионов, это законно вообще? «Хозяйка, чтобы узнать, вкусный ли суп она готовит, довольствуется одной ложкой. Нужно только как следует перемешать» — Левинсон цитирует Гэллапа, упоминает случаи из своей практики в «Левада-Центре» и ВЦИОМ, отдает должное великим предшественникам, объясняет простым языком, в чем смысл работы социолога.
Увлекательная и нужная, если вдуматься, работа-то. Хотя за бесполезную и неинтересную к «иностранным агентам» не причисляют, судя по перечню.
Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. Unlike Silicon Valley giants such as Facebook and Twitter, which run very public anti-disinformation programs, Brooking said: "Telegram is famously lax or absent in its content moderation policy."
from ua
