У самых врат философии религии лежит предположение, которое у меня вызывает смесь непонимания, удивления и растерянности. Состоит оно в том, что думать о боге, его (не)существовании и возможных качествах – это важно и естественно для любого человека вне зависимости от того, религиозен он или нет.
Проясняется это положение по-разному. Кто-то считает, что вопрос о существовании бога – это просто ещё один философский вопрос. Не хуже и не лучше, допустим, вопроса о том, что значит «существовать». Кто-то указывает на экзистенциальную значимость вопросов о боге. В крайнем случае речь идёт хотя бы о культурной значимости, но этот аргумент последнего шанса применяется относительно неохотно ввиду того, какие из него можно вывести следствия о состоянии философии религии в её современном виде.
Как мне видится, такие основания призваны несколько сгладить то, что типичный философ религии – это либо религиозный человек, либо в прошлом религиозный, либо выходец из религиозной семьи (или иной малой группы). Что характерно, примерно в той же ситуации оказываются люди, которые занимаются марксистской философией и по удивительному совпадению их политические взгляды оправдывают ожидания. Вполне ясно, что в таких обстоятельствах окружающие просто опасаются конфликта интересов, который может повлиять на то, какую именно цель будут преследовать исследователи.
Если же отрешиться от конкретных примеров, то можно обнаружить, что здесь предполагается и более абстрактное предположение о том, что какие-то вопросы важны и естественны вообще. Уже это положение редко презентуется в своей чистой нормативной форме. Зачастую его сразу же пытаются сделать дескриптивным – дескать, а вот в юности каждый же задавался такими вопросами, а вот ведь наступает момент, когда каждый задумается о…
Подобное представление о существовании важных вопросов, которыми нельзя не задаваться, настолько укоренено в культуре, что я не думаю, что хотя бы у кого-либо из читателей оно вызывает искреннее и значимое интуитивное сомнение. Возможно, проблески сомнения в этом положении возникают в научном контексте, когда ученым приходится подбодрить обывателя тем, что за непонятными ему теориями могут последовать понятные технологические улучшения жизни. Введение прагматического компонента здесь походит на связку личной религиозности с исследованиями религии. В обоих случаях значимость неких общих интеллектуальных вопросов рискует выйти за границы интеллектуальной же самоценности, встав в зависимость от чего-то, что потенциально ограничит свободу в выборе того, что достойно исследования.
Причем, какая-либо эмпирическая попытка узнать, считают ли люди, что существуют вопросы, важные для всех (или хотя бы большинства), должна быть достаточно изобретательной, чтобы избежать всевозможных проявлений эффекта социальной желательности в ответах респондентов. Здесь вспоминается, как Нагель в своем известном введение в философию подкупает читателя, устанавливая картину мира, где серьезные философские вопросы и так приходят на ум любому нормально человеку по мере взросления. Не хватает только явного обращения, которое бы предложило читателю возвыситься над нормой, погрузившись в философию ещё глубже.
Что забавно, в обратную сторону нетрудно развернуть конспирологическую догадку о малой части популяции, которой интересно что-то очень странное с обывательской точки зрения, а поэтому им выгодно продвигать точку зрения, согласно которой этот интерес не странен, а фундаментален, самоценен и вообще делает нас людьми. Конечно, поскольку посыл и смысл такой догадки не особо изменится от отсутствия или наличия каких-либо данных, то её можно дисквалифицировать уже на берегу этого заплыва.
В общем, философы религии для меня – это удивительные люди. Почти каждое столкновение с их контентном – это искреннее удивление тому, как им удается миновать любопытные вещи, лежащие ещё у самых границ интересной им области.
У самых врат философии религии лежит предположение, которое у меня вызывает смесь непонимания, удивления и растерянности. Состоит оно в том, что думать о боге, его (не)существовании и возможных качествах – это важно и естественно для любого человека вне зависимости от того, религиозен он или нет.
Проясняется это положение по-разному. Кто-то считает, что вопрос о существовании бога – это просто ещё один философский вопрос. Не хуже и не лучше, допустим, вопроса о том, что значит «существовать». Кто-то указывает на экзистенциальную значимость вопросов о боге. В крайнем случае речь идёт хотя бы о культурной значимости, но этот аргумент последнего шанса применяется относительно неохотно ввиду того, какие из него можно вывести следствия о состоянии философии религии в её современном виде.
Как мне видится, такие основания призваны несколько сгладить то, что типичный философ религии – это либо религиозный человек, либо в прошлом религиозный, либо выходец из религиозной семьи (или иной малой группы). Что характерно, примерно в той же ситуации оказываются люди, которые занимаются марксистской философией и по удивительному совпадению их политические взгляды оправдывают ожидания. Вполне ясно, что в таких обстоятельствах окружающие просто опасаются конфликта интересов, который может повлиять на то, какую именно цель будут преследовать исследователи.
Если же отрешиться от конкретных примеров, то можно обнаружить, что здесь предполагается и более абстрактное предположение о том, что какие-то вопросы важны и естественны вообще. Уже это положение редко презентуется в своей чистой нормативной форме. Зачастую его сразу же пытаются сделать дескриптивным – дескать, а вот в юности каждый же задавался такими вопросами, а вот ведь наступает момент, когда каждый задумается о…
Подобное представление о существовании важных вопросов, которыми нельзя не задаваться, настолько укоренено в культуре, что я не думаю, что хотя бы у кого-либо из читателей оно вызывает искреннее и значимое интуитивное сомнение. Возможно, проблески сомнения в этом положении возникают в научном контексте, когда ученым приходится подбодрить обывателя тем, что за непонятными ему теориями могут последовать понятные технологические улучшения жизни. Введение прагматического компонента здесь походит на связку личной религиозности с исследованиями религии. В обоих случаях значимость неких общих интеллектуальных вопросов рискует выйти за границы интеллектуальной же самоценности, встав в зависимость от чего-то, что потенциально ограничит свободу в выборе того, что достойно исследования.
Причем, какая-либо эмпирическая попытка узнать, считают ли люди, что существуют вопросы, важные для всех (или хотя бы большинства), должна быть достаточно изобретательной, чтобы избежать всевозможных проявлений эффекта социальной желательности в ответах респондентов. Здесь вспоминается, как Нагель в своем известном введение в философию подкупает читателя, устанавливая картину мира, где серьезные философские вопросы и так приходят на ум любому нормально человеку по мере взросления. Не хватает только явного обращения, которое бы предложило читателю возвыситься над нормой, погрузившись в философию ещё глубже.
Что забавно, в обратную сторону нетрудно развернуть конспирологическую догадку о малой части популяции, которой интересно что-то очень странное с обывательской точки зрения, а поэтому им выгодно продвигать точку зрения, согласно которой этот интерес не странен, а фундаментален, самоценен и вообще делает нас людьми. Конечно, поскольку посыл и смысл такой догадки не особо изменится от отсутствия или наличия каких-либо данных, то её можно дисквалифицировать уже на берегу этого заплыва.
В общем, философы религии для меня – это удивительные люди. Почти каждое столкновение с их контентном – это искреннее удивление тому, как им удается миновать любопытные вещи, лежащие ещё у самых границ интересной им области.
BY здесь были драконы
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Some privacy experts say Telegram is not secure enough For tech stocks, “the main thing is yields,” Essaye said. Lastly, the web previews of t.me links have been given a new look, adding chat backgrounds and design elements from the fully-features Telegram Web client. Two days after Russia invaded Ukraine, an account on the Telegram messaging platform posing as President Volodymyr Zelenskiy urged his armed forces to surrender. "And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights.
from ua
