Telegram Group & Telegram Channel
«Три скрипа»

Восьмой выпуск: Катерина Сильванова, Елена Малисова «О чём молчит Ласточка» (год выхода: 2022)


Есть такая армейская игра – «три скрипа». В последнее время я вспоминаю о ней едва ли не каждую неделю, и о правилах сказано вот здесь:

https://www.group-telegram.com/ua/knyazprocent.com/599

https://www.group-telegram.com/ua/knyazprocent.com/589

В минувшем декабре я прочитал первые 22 слова романа «Лето в пионерском галстуке», услышал три скрипа и закрыл книгу (https://www.group-telegram.com/ua/knyazprocent.com/608). Недавно я узнал, что у романа есть продолжение.

Как правило, продолжения хуже первых частей дилогии/трилогии/тетралогии/etc. О всей книге судить не берусь, но начало ОЧМЛ точно хуже, чем начало ЛВПГ. Это продолжение скрипит с самого названия.

1. Называется книга «О чём молчит Ласточка». Насколько известно, в ЛВПГ и ОЧМЛ нет говорящих птиц вроде чайки по имени Джонатан Ливингстон и ласточки из сказки Оскара Уайльда. «Ласточка» – это наименование пионерского лагеря, и писать его, разумеется, нужно в кавычках.

В понятной системе координат (это когда люди, занимающиеся изданием книги, заботятся о соблюдении правил русского языка, а не торопятся, роняя тапки, напечатать соответствующее будто бы актуальной «повестке» нечто) роман назывался бы так: «О чём молчит “Ласточка”». Или так: «О чём молчит «Ласточка» (две закрывающие кавычки одного рисунка подряд не ставятся).

Но в данном случае спешка, вполне возможно, была столь велика, что на соответствие нормам русского языка не проверили даже название. А зачем? Охочий до «повестки» народец и так схавает.

2–3. Второй и третий скрипы раздаются в первом же предложении романа. Вот оно: «Он снова слышал ее».

Знакомство с первыми строками образчиков современной российской прозы показывает, что скрип такого рода раздается нынче едва ли не повсеместно. А ведь использование местоимений «он» и «она» для придания тексту большей поэтичности или таинственности было дурным тоном уже сто лет назад. Пошлую эксплуатацию местоимения «она» высмеивал, например, черный человек у Сергея Есенина (1925 г.):

«Может, с толстыми ляжками

Тайно придет «она»,

И ты будешь читать

Свою дохлую томную лирику?
»

Обратимся к текстам, авторы которых не избежали знакомства с элементарной истиной: значимого для повествования персонажа лучше сразу представить читателю.

Вот начало романа Уильяма Фолкнера «Сарторис»: «Старик Фолз, как всегда, привел с собой в комнату Джона Сарториса». Пиши этот роман авторы ОЧМЛ, они, вероятно, начали бы так: «Он, как всегда, привел с собой в комнату его». Бодренькое начало, не правда ли? Очень в духе «повестки», потому что сразу возникают вопросы: «Зачем он привел его в комнату?» и «Что он там с ним будет делать?» Но главный вопрос, конечно же, таков: «О ком вообще речь?»

При чтении же начала романа Фолкнера вопросов не возникает: есть старик Фолз и Джон Сарторис; первый привел второго в комнату.

Свой недавний роман «Билли Саммерс» Стивен Кинг начал следующим образом: «Полдень пятницы. Билли Саммерс сидит в холле гостиницы и ждет, когда за ним заедут». Смотрите-ка, и тут обошлось без неуместных местоимений.

Словно глумясь над любителями ввести героя в текст с помощью местоимения, Владимир Набоков начал роман «Пнин» так: «Пожилой пассажир, сидевший у одного из северных окон неумолимо мчавшего вагона, рядом с пустым сиденьем и лицом к двум другим, тоже пустым, был не кто иной, как профессор Тимофей Пнин».

Неужели ни одно хорошо написанное начало книги не содержит такого приема, как умалчивание до поры до времени имени персонажа? Содержит, отчего же. Но тогда это именно прием, а не свидетельство рандомного использования автором (или даже несколькими авторами, решившими, вполне возможно, не умея писать, открыть клуб по интересам) слов, о значении которых он смутно, как можно предположить, догадывается.

Пример: «Когда она приезжала из частной школы домой на каникулы, я мог видеть ее чуть не каждый день: дом их стоял через дорогу, прямо против того крыла Ратуши, где я работал». Так начинается роман Джона Фаулза «Коллекционер».



group-telegram.com/knyazprocent/687
Create:
Last Update:

«Три скрипа»

Восьмой выпуск: Катерина Сильванова, Елена Малисова «О чём молчит Ласточка» (год выхода: 2022)


Есть такая армейская игра – «три скрипа». В последнее время я вспоминаю о ней едва ли не каждую неделю, и о правилах сказано вот здесь:

https://www.group-telegram.com/ua/knyazprocent.com/599

https://www.group-telegram.com/ua/knyazprocent.com/589

В минувшем декабре я прочитал первые 22 слова романа «Лето в пионерском галстуке», услышал три скрипа и закрыл книгу (https://www.group-telegram.com/ua/knyazprocent.com/608). Недавно я узнал, что у романа есть продолжение.

Как правило, продолжения хуже первых частей дилогии/трилогии/тетралогии/etc. О всей книге судить не берусь, но начало ОЧМЛ точно хуже, чем начало ЛВПГ. Это продолжение скрипит с самого названия.

1. Называется книга «О чём молчит Ласточка». Насколько известно, в ЛВПГ и ОЧМЛ нет говорящих птиц вроде чайки по имени Джонатан Ливингстон и ласточки из сказки Оскара Уайльда. «Ласточка» – это наименование пионерского лагеря, и писать его, разумеется, нужно в кавычках.

В понятной системе координат (это когда люди, занимающиеся изданием книги, заботятся о соблюдении правил русского языка, а не торопятся, роняя тапки, напечатать соответствующее будто бы актуальной «повестке» нечто) роман назывался бы так: «О чём молчит “Ласточка”». Или так: «О чём молчит «Ласточка» (две закрывающие кавычки одного рисунка подряд не ставятся).

Но в данном случае спешка, вполне возможно, была столь велика, что на соответствие нормам русского языка не проверили даже название. А зачем? Охочий до «повестки» народец и так схавает.

2–3. Второй и третий скрипы раздаются в первом же предложении романа. Вот оно: «Он снова слышал ее».

Знакомство с первыми строками образчиков современной российской прозы показывает, что скрип такого рода раздается нынче едва ли не повсеместно. А ведь использование местоимений «он» и «она» для придания тексту большей поэтичности или таинственности было дурным тоном уже сто лет назад. Пошлую эксплуатацию местоимения «она» высмеивал, например, черный человек у Сергея Есенина (1925 г.):

«Может, с толстыми ляжками

Тайно придет «она»,

И ты будешь читать

Свою дохлую томную лирику?
»

Обратимся к текстам, авторы которых не избежали знакомства с элементарной истиной: значимого для повествования персонажа лучше сразу представить читателю.

Вот начало романа Уильяма Фолкнера «Сарторис»: «Старик Фолз, как всегда, привел с собой в комнату Джона Сарториса». Пиши этот роман авторы ОЧМЛ, они, вероятно, начали бы так: «Он, как всегда, привел с собой в комнату его». Бодренькое начало, не правда ли? Очень в духе «повестки», потому что сразу возникают вопросы: «Зачем он привел его в комнату?» и «Что он там с ним будет делать?» Но главный вопрос, конечно же, таков: «О ком вообще речь?»

При чтении же начала романа Фолкнера вопросов не возникает: есть старик Фолз и Джон Сарторис; первый привел второго в комнату.

Свой недавний роман «Билли Саммерс» Стивен Кинг начал следующим образом: «Полдень пятницы. Билли Саммерс сидит в холле гостиницы и ждет, когда за ним заедут». Смотрите-ка, и тут обошлось без неуместных местоимений.

Словно глумясь над любителями ввести героя в текст с помощью местоимения, Владимир Набоков начал роман «Пнин» так: «Пожилой пассажир, сидевший у одного из северных окон неумолимо мчавшего вагона, рядом с пустым сиденьем и лицом к двум другим, тоже пустым, был не кто иной, как профессор Тимофей Пнин».

Неужели ни одно хорошо написанное начало книги не содержит такого приема, как умалчивание до поры до времени имени персонажа? Содержит, отчего же. Но тогда это именно прием, а не свидетельство рандомного использования автором (или даже несколькими авторами, решившими, вполне возможно, не умея писать, открыть клуб по интересам) слов, о значении которых он смутно, как можно предположить, догадывается.

Пример: «Когда она приезжала из частной школы домой на каникулы, я мог видеть ее чуть не каждый день: дом их стоял через дорогу, прямо против того крыла Ратуши, где я работал». Так начинается роман Джона Фаулза «Коллекционер».

BY Князь Процент


Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260

Share with your friend now:
group-telegram.com/knyazprocent/687

View MORE
Open in Telegram


Telegram | DID YOU KNOW?

Date: |

"We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said. However, the perpetrators of such frauds are now adopting new methods and technologies to defraud the investors. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said.
from ua


Telegram Князь Процент
FROM American