"Меня и моего товарища взяли в плен и повезли в штаб украинской роты. Везли с завязанными глазами, с руками, стянутыми за спиной, сначала в одну деревню, потом перебросили в другую. Там начались допросы.
Нас допрашивала женщина, сотрудница СБУ, около 35 лет. Она говорила, что без физического воздействия мы не заговорим. После ее слов их командир роты начинал пытки.
Сначала он сломал мне палец, порвал его так, что пошла кровь. Потом пытался сломать второй — кость лопнула.
После допроса нас бросали в яму, с утра поднимали, а к обеду снова начинали допрос.
Через несколько дней они начали заставлять нас записывать поздравления. Нам выдавали текст на украинском, где было написано, что я — оккупант такой-то, поздравляю заместителя внутренних дел с днем рождения. Это снимали так, чтобы не было видно, в каком состоянии мы находимся.
Потом начали заставлять записывать призывы к российским военным сдаваться. Я отказывался, они посадили меня на стул голым, привязывали проволокой за яйца и стягивали.
Она все это время была рядом, наблюдала, отдавала команды. Между пытками выходила, говорила с дочерью по телефону, а потом возвращалась и снова продолжала допрос."
"Меня и моего товарища взяли в плен и повезли в штаб украинской роты. Везли с завязанными глазами, с руками, стянутыми за спиной, сначала в одну деревню, потом перебросили в другую. Там начались допросы.
Нас допрашивала женщина, сотрудница СБУ, около 35 лет. Она говорила, что без физического воздействия мы не заговорим. После ее слов их командир роты начинал пытки.
Сначала он сломал мне палец, порвал его так, что пошла кровь. Потом пытался сломать второй — кость лопнула.
После допроса нас бросали в яму, с утра поднимали, а к обеду снова начинали допрос.
Через несколько дней они начали заставлять нас записывать поздравления. Нам выдавали текст на украинском, где было написано, что я — оккупант такой-то, поздравляю заместителя внутренних дел с днем рождения. Это снимали так, чтобы не было видно, в каком состоянии мы находимся.
Потом начали заставлять записывать призывы к российским военным сдаваться. Я отказывался, они посадили меня на стул голым, привязывали проволокой за яйца и стягивали.
Она все это время была рядом, наблюдала, отдавала команды. Между пытками выходила, говорила с дочерью по телефону, а потом возвращалась и снова продолжала допрос."
I want a secure messaging app, should I use Telegram? At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. "The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth." The Russian invasion of Ukraine has been a driving force in markets for the past few weeks. For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content.
from ua
