Английский закон — это или обычное право (common law), т. е. неписаное право, как оно существовало в то время, когда начали собирать статуты, и позже, когда оно было сведено воедино юридическими авторитетами, — естественно, что это право в главнейших своих статьях неопределенно и сомнительно, — или статутное право (statute law), состоящее из бесконечного ряда отдельных парламентских актов, которые собирались в течение пятисот лет, которые взаимно друг другу противоречат и ставят на место «правового состояния» совершенно бесправное состояние.
Адвокат здесь все; кто достаточно основательно потратил свое время на эту юридическую путаницу, на этот хаос противоречий, тот в английском суде всемогущ. Неопределенность закона повела, естественно, к вере в авторитет решений прежних судей в аналогичных случаях; этим она только усиливается, ибо эти решения точно так же взаимно противоречат друг другу, и результат следствия зависит опять-таки от начитанности и находчивости адвоката.
С другой стороны, малая значимость английского уголовного закона есть опять-таки лишь результат милости и т. д., результат уступок общественному мнению, считаться с которым правительство по закону вовсе не обязано; а что законодательная власть вовсе не расположена изменять существующий порядок, это показывает яростная оппозиция против всяких законодательных реформ. Но не следует никогда забывать, что господствует собственность и что поэтому такая милость оказывается лишь по отношению к «респектабельным» преступникам; на бедняка, на пария, на пролетария падает вся тяжесть узаконенного варварства, а до этого никому и дела нет.
Но это покровительство богатым ясно выражено и в законе. В то время как все важные преступления караются тягчайшими наказаниями, почти все второстепенные проступки наказываются денежными штрафами, разумеется, одинаковыми для бедных и богатых; но богатого они мало или совсем не обременяют, между тем как бедняк в девяти случаях из десяти не может их уплатить, и тогда, без дальних околичностей, за «default of payment» его отправляют на несколько месяцев на принудительные работы. Достаточно почитать полицейские отчеты в первой попавшейся английской газете, чтобы убедиться в правильности этого утверждения.
Жестокость по отношению к беднякам и покровительство богатым представляет настолько всеобщее явление во всех судебных учреждениях, практикуется так открыто, так бесстыдно и описывается в газетах так цинично, что редко можно читать газету без внутреннего возмущения. Какого-нибудь богача встречают всегда с необычайной вежливостью, и каким бы грубым ни было его правонарушение, «судьям всегда все же очень прискорбно», что им приходится присуждать его к денежному штрафу, обычно самому ничтожному.
Применение закона в этом отношении еще гораздо более бесчеловечно, чем сам закон; «law grinds the poor and rich men rule the law» и «there is one law for the poor and another for the rich» — это совершенно верные изречения, давно ставшие пословицами. Да и может ли это быть иначе? Мировые судьи, как и присяжные заседатели, сами богаты, сами рекрутируются из буржуазии, поэтому они пристрастны к себе подобным и являются кровными врагами бедных. А если еще принять во внимание общественное влияние собственности, разбирать которое мы здесь не можем, то, право, никто не станет удивляться такому варварскому положению вещей.
Цит.: Ф. Энгельс, Положение Англии. Английская конституция.
Английский закон — это или обычное право (common law), т. е. неписаное право, как оно существовало в то время, когда начали собирать статуты, и позже, когда оно было сведено воедино юридическими авторитетами, — естественно, что это право в главнейших своих статьях неопределенно и сомнительно, — или статутное право (statute law), состоящее из бесконечного ряда отдельных парламентских актов, которые собирались в течение пятисот лет, которые взаимно друг другу противоречат и ставят на место «правового состояния» совершенно бесправное состояние.
Адвокат здесь все; кто достаточно основательно потратил свое время на эту юридическую путаницу, на этот хаос противоречий, тот в английском суде всемогущ. Неопределенность закона повела, естественно, к вере в авторитет решений прежних судей в аналогичных случаях; этим она только усиливается, ибо эти решения точно так же взаимно противоречат друг другу, и результат следствия зависит опять-таки от начитанности и находчивости адвоката.
С другой стороны, малая значимость английского уголовного закона есть опять-таки лишь результат милости и т. д., результат уступок общественному мнению, считаться с которым правительство по закону вовсе не обязано; а что законодательная власть вовсе не расположена изменять существующий порядок, это показывает яростная оппозиция против всяких законодательных реформ. Но не следует никогда забывать, что господствует собственность и что поэтому такая милость оказывается лишь по отношению к «респектабельным» преступникам; на бедняка, на пария, на пролетария падает вся тяжесть узаконенного варварства, а до этого никому и дела нет.
Но это покровительство богатым ясно выражено и в законе. В то время как все важные преступления караются тягчайшими наказаниями, почти все второстепенные проступки наказываются денежными штрафами, разумеется, одинаковыми для бедных и богатых; но богатого они мало или совсем не обременяют, между тем как бедняк в девяти случаях из десяти не может их уплатить, и тогда, без дальних околичностей, за «default of payment» его отправляют на несколько месяцев на принудительные работы. Достаточно почитать полицейские отчеты в первой попавшейся английской газете, чтобы убедиться в правильности этого утверждения.
Жестокость по отношению к беднякам и покровительство богатым представляет настолько всеобщее явление во всех судебных учреждениях, практикуется так открыто, так бесстыдно и описывается в газетах так цинично, что редко можно читать газету без внутреннего возмущения. Какого-нибудь богача встречают всегда с необычайной вежливостью, и каким бы грубым ни было его правонарушение, «судьям всегда все же очень прискорбно», что им приходится присуждать его к денежному штрафу, обычно самому ничтожному.
Применение закона в этом отношении еще гораздо более бесчеловечно, чем сам закон; «law grinds the poor and rich men rule the law» и «there is one law for the poor and another for the rich» — это совершенно верные изречения, давно ставшие пословицами. Да и может ли это быть иначе? Мировые судьи, как и присяжные заседатели, сами богаты, сами рекрутируются из буржуазии, поэтому они пристрастны к себе подобным и являются кровными врагами бедных. А если еще принять во внимание общественное влияние собственности, разбирать которое мы здесь не можем, то, право, никто не станет удивляться такому варварскому положению вещей.
Цит.: Ф. Энгельс, Положение Англии. Английская конституция.
At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Also in the latest update is the ability for users to create a unique @username from the Settings page, providing others with an easy way to contact them via Search or their t.me/username link without sharing their phone number. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. Telegram was founded in 2013 by two Russian brothers, Nikolai and Pavel Durov.
from ua
