Репутации Фаддея Булгарина в глазах потомков изрядно повредили плохие отношения с Пушкиным. Поскольку у человека, которого Пушкин ненавидел, не могло быть достоинств, он так и остался в отечественной литературе как маргинал, который писал какую-то неинтересную хрень, а так-то он "Видок Фиглярин". А между тем, мемуары у него действительно хорошие и прикольные, и если вам охота занятного чтива на эпоху, то легко рекомендовать.
...Однажды отец мой ехал в Минск из Глуска проселочной дорогой на Житин. День был знойный, и он, отдохнув в полдень в лесу, поздно приехал на ночлег. Корчма была новая, и с виду обещала удобное пристанище, но по осмотру оказалось, что в конюшне не было ни яслей, ни решеток, и все жилье состояло из двух грязных комнат. Корчма принадлежала помещику Лузине. — "Жид! что стоит твоему барину эта корчма?" спросил мой отец. — "Тысячу злотых", отвечал корчмарь. — "Гей! отсчитай сейчас тысячу злотых жиду!" сказал отец своему камердинеру. Жид не понимал, что это значит, и не хотел брать денег, но принужден был взять, когда отец мой прикрикнул на него. — "Прибавь еще пятьсот злотых", промолвил отец, обращаясь к камердинеру, у которого хранились ключи от шкатулки: "а ты, жид, отнеси эти деньги к своему пану; скажи ему, чтоб он выстроил на них корчму поудобнее, и между тем выноси все свои вещи, потому что сейчас не будет твоей корчмы. Ребята, поджигай корчму с другого конца!" сказал отец мой своим людям, которые, зная, что надлежало повиноваться безусловно, зажгли немедленно корчму и бросились выносить вещи жида. Через час не было корчмы, и только дымились ее остатки. Отец мой расположился биваком, и лег спать в коляске, а жид побежал на господский двор с известием о происшедшем.
Через некоторое время прискакал от пана Лузины посланник, с письмом, в котором сказано было, что он не принимает денег, но намерен расправиться с отцом моим в уголовном суде, как с разбойником. — "Седлай коней!" закричал мой отец, и поскакал с несколькими удалыми стрельцами прямо во двор к пану Лузине. Все уже спали в доме, но отец мой заставил отпереть себе двери, угрожая, что зажжет дом. Пан Лузина выбежал в шлафроке, и протестовал против насилия; но отец мой положил на стол два пистолета, и сказал Лузине, что он должен непременно стреляться с ним сию же минуту, чтоб смыть обиду, в противном случае, отец грозил застрелить его, как медведя.
Пан Лузина не имел вовсе охоты стреляться и, зная характер моего отца, старался его успокоить. Прибежали дамы, жена и дочери пана Лузины, стали упрашивать отца моего, чтоб он помирился, и отец мой сдался, с тем условием, чтоб пан Лузина взял деньги за свою корчму, выстроил новую, удобную, и отказался от всех претензий на моего отца. Все это немедленно написал и подписал пан Лузина, и отец мой, не взирая на усиленные просьбы Лузины, чтоб переночевать в его доме, возвратился на свой бивак, к экипажам, и, отправляясь утром в путь, подарил жиду пятьсот злотых, в вознаграждение за хлопоты. Жид остался очень доволен!
Репутации Фаддея Булгарина в глазах потомков изрядно повредили плохие отношения с Пушкиным. Поскольку у человека, которого Пушкин ненавидел, не могло быть достоинств, он так и остался в отечественной литературе как маргинал, который писал какую-то неинтересную хрень, а так-то он "Видок Фиглярин". А между тем, мемуары у него действительно хорошие и прикольные, и если вам охота занятного чтива на эпоху, то легко рекомендовать.
...Однажды отец мой ехал в Минск из Глуска проселочной дорогой на Житин. День был знойный, и он, отдохнув в полдень в лесу, поздно приехал на ночлег. Корчма была новая, и с виду обещала удобное пристанище, но по осмотру оказалось, что в конюшне не было ни яслей, ни решеток, и все жилье состояло из двух грязных комнат. Корчма принадлежала помещику Лузине. — "Жид! что стоит твоему барину эта корчма?" спросил мой отец. — "Тысячу злотых", отвечал корчмарь. — "Гей! отсчитай сейчас тысячу злотых жиду!" сказал отец своему камердинеру. Жид не понимал, что это значит, и не хотел брать денег, но принужден был взять, когда отец мой прикрикнул на него. — "Прибавь еще пятьсот злотых", промолвил отец, обращаясь к камердинеру, у которого хранились ключи от шкатулки: "а ты, жид, отнеси эти деньги к своему пану; скажи ему, чтоб он выстроил на них корчму поудобнее, и между тем выноси все свои вещи, потому что сейчас не будет твоей корчмы. Ребята, поджигай корчму с другого конца!" сказал отец мой своим людям, которые, зная, что надлежало повиноваться безусловно, зажгли немедленно корчму и бросились выносить вещи жида. Через час не было корчмы, и только дымились ее остатки. Отец мой расположился биваком, и лег спать в коляске, а жид побежал на господский двор с известием о происшедшем.
Через некоторое время прискакал от пана Лузины посланник, с письмом, в котором сказано было, что он не принимает денег, но намерен расправиться с отцом моим в уголовном суде, как с разбойником. — "Седлай коней!" закричал мой отец, и поскакал с несколькими удалыми стрельцами прямо во двор к пану Лузине. Все уже спали в доме, но отец мой заставил отпереть себе двери, угрожая, что зажжет дом. Пан Лузина выбежал в шлафроке, и протестовал против насилия; но отец мой положил на стол два пистолета, и сказал Лузине, что он должен непременно стреляться с ним сию же минуту, чтоб смыть обиду, в противном случае, отец грозил застрелить его, как медведя.
Пан Лузина не имел вовсе охоты стреляться и, зная характер моего отца, старался его успокоить. Прибежали дамы, жена и дочери пана Лузины, стали упрашивать отца моего, чтоб он помирился, и отец мой сдался, с тем условием, чтоб пан Лузина взял деньги за свою корчму, выстроил новую, удобную, и отказался от всех претензий на моего отца. Все это немедленно написал и подписал пан Лузина, и отец мой, не взирая на усиленные просьбы Лузины, чтоб переночевать в его доме, возвратился на свой бивак, к экипажам, и, отправляясь утром в путь, подарил жиду пятьсот злотых, в вознаграждение за хлопоты. Жид остался очень доволен!
Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. As such, the SC would like to remind investors to always exercise caution when evaluating investment opportunities, especially those promising unrealistically high returns with little or no risk. Investors should also never deposit money into someone’s personal bank account if instructed.
from ua
