«Моя дочь вышла в одиночный пикет и ее задержали в этот же день. Потом приняли закон о дискредитации, а ещё позже был митинг. Было страшно, но мы пошли. Сидеть дома ещё сложнее, как и вообще ничего не делать», — рассказала «Очевидцам» Анна Чагина, альтистка из Томска.
За протесты против войны против нее возбудили уголовное дело о «дискредитации» армии России. На суде она говорила, что убежденная пацифистка. Это правда, на протяжении 25 лет она устраивала акции против военных действий, расклеивала листовки против бомбардировки Югославии еще в 1998 году. Анна до последнего оставалась в России, и покинула страну лишь недавно: «Это буквально был вопрос жизни и смерти».
Большинство наших подписчиков не собираются уезжать. Но не все могут заявить о себе открыто. Поэтому мы публикуем их истории анонимно. Например, художница из Москвы Марина (имя изменено) ходит на процессы над политзаключенными и изображает сцены судебных заседаний:
«Я вижу смелых и сильных людей. Суд — единственное место в России, где можно услышать правду о войне и власти. Если человек пришел на политический процесс, значит, он против войны, против диктатуры. Это возможность заявить свою позицию и встретить таких же людей»
В военное время пережить еще один день, сохранив себя и свои убеждения — это уже сопротивление. Напишите нам, как и где вас застало начало войны. Что вы чувствовали и пережили? Как изменились вы и мир вокруг с тех пор? Если нужно, мы опубликуем ваше письмо анонимно.
«Моя дочь вышла в одиночный пикет и ее задержали в этот же день. Потом приняли закон о дискредитации, а ещё позже был митинг. Было страшно, но мы пошли. Сидеть дома ещё сложнее, как и вообще ничего не делать», — рассказала «Очевидцам» Анна Чагина, альтистка из Томска.
За протесты против войны против нее возбудили уголовное дело о «дискредитации» армии России. На суде она говорила, что убежденная пацифистка. Это правда, на протяжении 25 лет она устраивала акции против военных действий, расклеивала листовки против бомбардировки Югославии еще в 1998 году. Анна до последнего оставалась в России, и покинула страну лишь недавно: «Это буквально был вопрос жизни и смерти».
Большинство наших подписчиков не собираются уезжать. Но не все могут заявить о себе открыто. Поэтому мы публикуем их истории анонимно. Например, художница из Москвы Марина (имя изменено) ходит на процессы над политзаключенными и изображает сцены судебных заседаний:
«Я вижу смелых и сильных людей. Суд — единственное место в России, где можно услышать правду о войне и власти. Если человек пришел на политический процесс, значит, он против войны, против диктатуры. Это возможность заявить свою позицию и встретить таких же людей»
В военное время пережить еще один день, сохранив себя и свои убеждения — это уже сопротивление. Напишите нам, как и где вас застало начало войны. Что вы чувствовали и пережили? Как изменились вы и мир вокруг с тех пор? Если нужно, мы опубликуем ваше письмо анонимно.
This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations.
from ua
