В Доме-музее Таира Салахова пахнет супом. Наверное, в другом музее меня бы это смутило, но тут же «дом».
На самом деле, это не дом, а бывшая мастерская. Сейчас здесь довольно странно определимое место, куда надо зайти, поплутав по старому городу. В самом доме, который очевидно надстраивлся и перестраивался по ходу жизни, тоже плутаешь. Лестница вверх, лестница вниз — ой, здесь уже была.
В экспозиции, хотя это наиболее неподходящее слово для собранных здесь предметов, картины Салахова — ранние и совсем поздние, очень плохие репродукции его работ, фотографии со всеми знаменитостями, посещавшими мастерскую и просто снимавшимися с художником, коллекции Салахова (собирал ковры и старинную посуду), мебель примерно из 80-х, даже спортивный комплекс, подозреваю, самого Салахова. Все это находится в той самой правильной бытовой заброшенности, как будто хозяин уехал в командировку, а за домом приходит посмотреть кто-то, у кого надо купить билеты.
У Салахова, главного советского азербайджанского художника, счастливые как творческая — выставки и признание, так и административная карьеры — должности, звания, ордена. Впрочем, я не знаю, какими усилиями далось это счастье сыну репрессированного.
Юношеская закалка или склад характера помогли ему быть (я читала много воспоминаний) и остаться, судя по всему, хорошим человеком.
А музей пусть не меняется. В центре Баку, если честно, плюнуть негде, как все вычищено. А здесь… супом пахнет, и билетер-гид-хранитель в одном лице очень просит зайти завтра, а то сегодня сдачи в один манат у неё нет.
На самом деле, это не дом, а бывшая мастерская. Сейчас здесь довольно странно определимое место, куда надо зайти, поплутав по старому городу. В самом доме, который очевидно надстраивлся и перестраивался по ходу жизни, тоже плутаешь. Лестница вверх, лестница вниз — ой, здесь уже была.
В экспозиции, хотя это наиболее неподходящее слово для собранных здесь предметов, картины Салахова — ранние и совсем поздние, очень плохие репродукции его работ, фотографии со всеми знаменитостями, посещавшими мастерскую и просто снимавшимися с художником, коллекции Салахова (собирал ковры и старинную посуду), мебель примерно из 80-х, даже спортивный комплекс, подозреваю, самого Салахова. Все это находится в той самой правильной бытовой заброшенности, как будто хозяин уехал в командировку, а за домом приходит посмотреть кто-то, у кого надо купить билеты.
У Салахова, главного советского азербайджанского художника, счастливые как творческая — выставки и признание, так и административная карьеры — должности, звания, ордена. Впрочем, я не знаю, какими усилиями далось это счастье сыну репрессированного.
Юношеская закалка или склад характера помогли ему быть (я читала много воспоминаний) и остаться, судя по всему, хорошим человеком.
А музей пусть не меняется. В центре Баку, если честно, плюнуть негде, как все вычищено. А здесь… супом пахнет, и билетер-гид-хранитель в одном лице очень просит зайти завтра, а то сегодня сдачи в один манат у неё нет.
group-telegram.com/ooohmyart/2622
Create:
Last Update:
Last Update:
В Доме-музее Таира Салахова пахнет супом. Наверное, в другом музее меня бы это смутило, но тут же «дом».
На самом деле, это не дом, а бывшая мастерская. Сейчас здесь довольно странно определимое место, куда надо зайти, поплутав по старому городу. В самом доме, который очевидно надстраивлся и перестраивался по ходу жизни, тоже плутаешь. Лестница вверх, лестница вниз — ой, здесь уже была.
В экспозиции, хотя это наиболее неподходящее слово для собранных здесь предметов, картины Салахова — ранние и совсем поздние, очень плохие репродукции его работ, фотографии со всеми знаменитостями, посещавшими мастерскую и просто снимавшимися с художником, коллекции Салахова (собирал ковры и старинную посуду), мебель примерно из 80-х, даже спортивный комплекс, подозреваю, самого Салахова. Все это находится в той самой правильной бытовой заброшенности, как будто хозяин уехал в командировку, а за домом приходит посмотреть кто-то, у кого надо купить билеты.
У Салахова, главного советского азербайджанского художника, счастливые как творческая — выставки и признание, так и административная карьеры — должности, звания, ордена. Впрочем, я не знаю, какими усилиями далось это счастье сыну репрессированного.
Юношеская закалка или склад характера помогли ему быть (я читала много воспоминаний) и остаться, судя по всему, хорошим человеком.
А музей пусть не меняется. В центре Баку, если честно, плюнуть негде, как все вычищено. А здесь… супом пахнет, и билетер-гид-хранитель в одном лице очень просит зайти завтра, а то сегодня сдачи в один манат у неё нет.
На самом деле, это не дом, а бывшая мастерская. Сейчас здесь довольно странно определимое место, куда надо зайти, поплутав по старому городу. В самом доме, который очевидно надстраивлся и перестраивался по ходу жизни, тоже плутаешь. Лестница вверх, лестница вниз — ой, здесь уже была.
В экспозиции, хотя это наиболее неподходящее слово для собранных здесь предметов, картины Салахова — ранние и совсем поздние, очень плохие репродукции его работ, фотографии со всеми знаменитостями, посещавшими мастерскую и просто снимавшимися с художником, коллекции Салахова (собирал ковры и старинную посуду), мебель примерно из 80-х, даже спортивный комплекс, подозреваю, самого Салахова. Все это находится в той самой правильной бытовой заброшенности, как будто хозяин уехал в командировку, а за домом приходит посмотреть кто-то, у кого надо купить билеты.
У Салахова, главного советского азербайджанского художника, счастливые как творческая — выставки и признание, так и административная карьеры — должности, звания, ордена. Впрочем, я не знаю, какими усилиями далось это счастье сыну репрессированного.
Юношеская закалка или склад характера помогли ему быть (я читала много воспоминаний) и остаться, судя по всему, хорошим человеком.
А музей пусть не меняется. В центре Баку, если честно, плюнуть негде, как все вычищено. А здесь… супом пахнет, и билетер-гид-хранитель в одном лице очень просит зайти завтра, а то сегодня сдачи в один манат у неё нет.
BY Oh My Art
Share with your friend now:
group-telegram.com/ooohmyart/2622