— Андрей Юрьевич, у нее завтра ЕГЭ, а ее забрала полиция. Она в Калининском районе, ее могут арестовать. Я не знаю, что делать, у нее вся жизнь под откос пойдет, — рыдая, сказала она.
— Успокойтесь. За что забрали? Она на связи? В каком отделении? — пытаясь ее успокоить, задал я вопросы.
— Она пошла на Марсово поле с подругами, просто стояла. Ее забрали и отвезли в суд на Бобруйскую улицу. Помогите! — рыдая, говорила мама девочки.
— Хорошо, дайте ей мой телефон, пусть позвонит мне, — ответил я и начал собираться.
Пока я собирался, позвонила еще одна мама, уже мальчика-десятиклассника. Её сына тоже забрали с Марсова поля.
Раздался звонок девочки.
— Мама сказала вам позвонить. Я на Бобруйской, в суде. Нас сюда привезли, ждем... — успела сказать она, и связь оборвалась.
Выезжая на Бобруйскую, я позвонил первому зампрокурора города.
— Эдуард Эдуардович, это Андрей Анохин. Мне звонят родители, мои избиратели. Их детей забирают с Марсова поля. У одной девочки завтра ЕГЭ, я не понимаю, что происходит, — сказал я ему по телефону. — А вы ничего не знаете? — спросил он меня. — О чем? — с недоумением уточнил я. — Они все пошли на несогласованную акцию, их задержали в рамках закона. Сейчас суд будет решать, какое наказание назначить, — ответил первый зампрокурора. — А что делать? Она же ребенок, у нее завтра ЕГЭ, — спросил я совета. — Ну, если её оформили, то уже ничего, — ответил Эдуард Эдуардович.
Приехав в суд на Бобруйскую, я увидел на улице множество родителей, которые были в полной растерянности. Было видно, что они не понимают, что происходит и что делать.
Зайдя в суд, я показал удостоверение, и меня пропустили. Зал, в котором я оказался, был заполнен детьми. Они сидели на корточках, кто-то уже лежал, подложив рюкзак под голову.
Я стал наблюдать за ними, пытаясь проанализировать их взгляды, чтобы понять, кто они. Много было детей, очень напуганных и не понимающих, что происходит. Кто-то плакал, но были и те, у кого во взгляде читался внутренний протест и осознанность происходящего. Также там находились какие-то странного вида молодые люди: то ли панки, то ли фрики. Во взгляде у них ничего нельзя было разобрать.
Сотрудники в форме вызывали детей и оформляли.
Я громко крикнул: — Лена Сазонова, ты здесь? — Это я! — раздался голос девочки.
На меня смотрел ребенок, который явно не понимал, что происходит, но очень боялся.
— Что произошло? Рассказывай, — попросил я её. Она рассказала, что подруга пригласила её прийти на мероприятие против коррупции на Марсово поле. Рядом кто-то начал скандировать лозунги, их оцепил ОМОН и отвел в автобус.
— Ты что-нибудь скандировала? — уточнил я. Она твердо ответила, что нет.
Я подошел к сотруднице в форме, рассказал, что сказала Лена, сообщил про завтрашний ЕГЭ и попросил отпустить девочку без оформления. Сотрудница подошла, видимо, к начальнику, потом позвали оперативника, показали на Лену, что-то обсуждали, стали смотреть видео, потом подозвали её и о чем-то поговорили.
Начальник подошел ко мне и сказал, что девочка действительно ничего не скандировала, просто оказалась рядом с провокаторами, и её отпустят.
Мы с Леной Сазоновой вышли, я отвез её к маме на Пионерскую и сказал, чтобы на неделе она вместе со всеми школьниками, с которыми была на Марсовом поле, пришла ко мне в Законодательное собрание — у меня много вопросов к ним.
Далее я позвонил маме мальчика, но помощь оказалась не нужна — его уже отпустили.
В понедельник я начал разбираться, что это была за несогласованная акция и кто её организатор.
— Андрей Юрьевич, у нее завтра ЕГЭ, а ее забрала полиция. Она в Калининском районе, ее могут арестовать. Я не знаю, что делать, у нее вся жизнь под откос пойдет, — рыдая, сказала она.
— Успокойтесь. За что забрали? Она на связи? В каком отделении? — пытаясь ее успокоить, задал я вопросы.
— Она пошла на Марсово поле с подругами, просто стояла. Ее забрали и отвезли в суд на Бобруйскую улицу. Помогите! — рыдая, говорила мама девочки.
— Хорошо, дайте ей мой телефон, пусть позвонит мне, — ответил я и начал собираться.
Пока я собирался, позвонила еще одна мама, уже мальчика-десятиклассника. Её сына тоже забрали с Марсова поля.
Раздался звонок девочки.
— Мама сказала вам позвонить. Я на Бобруйской, в суде. Нас сюда привезли, ждем... — успела сказать она, и связь оборвалась.
Выезжая на Бобруйскую, я позвонил первому зампрокурора города.
— Эдуард Эдуардович, это Андрей Анохин. Мне звонят родители, мои избиратели. Их детей забирают с Марсова поля. У одной девочки завтра ЕГЭ, я не понимаю, что происходит, — сказал я ему по телефону. — А вы ничего не знаете? — спросил он меня. — О чем? — с недоумением уточнил я. — Они все пошли на несогласованную акцию, их задержали в рамках закона. Сейчас суд будет решать, какое наказание назначить, — ответил первый зампрокурора. — А что делать? Она же ребенок, у нее завтра ЕГЭ, — спросил я совета. — Ну, если её оформили, то уже ничего, — ответил Эдуард Эдуардович.
Приехав в суд на Бобруйскую, я увидел на улице множество родителей, которые были в полной растерянности. Было видно, что они не понимают, что происходит и что делать.
Зайдя в суд, я показал удостоверение, и меня пропустили. Зал, в котором я оказался, был заполнен детьми. Они сидели на корточках, кто-то уже лежал, подложив рюкзак под голову.
Я стал наблюдать за ними, пытаясь проанализировать их взгляды, чтобы понять, кто они. Много было детей, очень напуганных и не понимающих, что происходит. Кто-то плакал, но были и те, у кого во взгляде читался внутренний протест и осознанность происходящего. Также там находились какие-то странного вида молодые люди: то ли панки, то ли фрики. Во взгляде у них ничего нельзя было разобрать.
Сотрудники в форме вызывали детей и оформляли.
Я громко крикнул: — Лена Сазонова, ты здесь? — Это я! — раздался голос девочки.
На меня смотрел ребенок, который явно не понимал, что происходит, но очень боялся.
— Что произошло? Рассказывай, — попросил я её. Она рассказала, что подруга пригласила её прийти на мероприятие против коррупции на Марсово поле. Рядом кто-то начал скандировать лозунги, их оцепил ОМОН и отвел в автобус.
— Ты что-нибудь скандировала? — уточнил я. Она твердо ответила, что нет.
Я подошел к сотруднице в форме, рассказал, что сказала Лена, сообщил про завтрашний ЕГЭ и попросил отпустить девочку без оформления. Сотрудница подошла, видимо, к начальнику, потом позвали оперативника, показали на Лену, что-то обсуждали, стали смотреть видео, потом подозвали её и о чем-то поговорили.
Начальник подошел ко мне и сказал, что девочка действительно ничего не скандировала, просто оказалась рядом с провокаторами, и её отпустят.
Мы с Леной Сазоновой вышли, я отвез её к маме на Пионерскую и сказал, чтобы на неделе она вместе со всеми школьниками, с которыми была на Марсовом поле, пришла ко мне в Законодательное собрание — у меня много вопросов к ним.
Далее я позвонил маме мальчика, но помощь оказалась не нужна — его уже отпустили.
В понедельник я начал разбираться, что это была за несогласованная акция и кто её организатор.
'Wild West' Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. Crude oil prices edged higher after tumbling on Thursday, when U.S. West Texas intermediate slid back below $110 per barrel after topping as much as $130 a barrel in recent sessions. Still, gas prices at the pump rose to fresh highs. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin.
from ua
