В тоске по прекрасному городу Будапешту, в который я не могу вернуться по геополитическим причинам, пересмотрела неонуар Budapest Noir (2017). Этим постом начинаю новую рубрику с тегом #foreignnoir, в которой буду изредка писать о неголливудском нуаре. Будапешт, 1936 год. Криминальный репортер Сигизмунд Гордон (Кристиан Коловратник) расследует смерть девушки, которую он накануне случайно встретил и за чей обед в кафе заплатил. Полиция собирается замять дело, но Гордону оно не дает покоя – репортер чует сенсацию. Заручившись поддержкой подруги-фотографа, он берется за дело: расследование приводит его не куда-нибудь, а в бордель, где любят отдыхать высокопоставленные чиновники: выясняется, что погибшая девушка работала проституткой. Финал способен удивить, но не слишком: он следует неонуарному канону, где виновны все, и как будто виновных нет: просто обстоятельства так сложились. Фильм пестрит жанровыми штампами: закадровый монолог, шляпы, шерстяные пальто (не плащи, в Венгрии холодновато), главный герой – бабник, курит сигареты одну за одной, в задумчивости печатает на машинке, говорит банальности; но, на удивление, эти штампы не раздражают, а, разбавленные местным колоритом, смотрятся уместно. И, конечно, город великолепен: набережная Дуная, холм Геллерт, мост Свободы, руинированные здания: кто бывал в Будапеште, почувствуют укол ностальгии. Оператор Элемер Рагайи, для которого лента была последней в фильмографии, потрудился на славу. Скроенный по американским лекалам, Budapest Noir приобретает дополнительный объем благодаря историческому контексту: фильм начинается с похорон Дьюла Гёмбёша, симпатизирующего фашистам премьер-министра Венгрии; в стране нарастает антисемитизм, а одна из площадей города названа в честь Адольфа Гитлера. Ветер истории сменил направление, и главный герой чувствует первые порывы: он ввязывается в потасовку с юными нацистами, его подруга уезжает в Лондон со сделанными в Германии фотографиями, а старик-еврей, у которого репортер покупает сигареты, закрывает киоск и уезжает из страны. Мне удалось найти одну-единственную раздачу с небезызвестного трекера с рекламными вставками и копирайтом казино, если вас это не смущает – смело смотрите, фильм того заслуживает.
В тоске по прекрасному городу Будапешту, в который я не могу вернуться по геополитическим причинам, пересмотрела неонуар Budapest Noir (2017). Этим постом начинаю новую рубрику с тегом #foreignnoir, в которой буду изредка писать о неголливудском нуаре. Будапешт, 1936 год. Криминальный репортер Сигизмунд Гордон (Кристиан Коловратник) расследует смерть девушки, которую он накануне случайно встретил и за чей обед в кафе заплатил. Полиция собирается замять дело, но Гордону оно не дает покоя – репортер чует сенсацию. Заручившись поддержкой подруги-фотографа, он берется за дело: расследование приводит его не куда-нибудь, а в бордель, где любят отдыхать высокопоставленные чиновники: выясняется, что погибшая девушка работала проституткой. Финал способен удивить, но не слишком: он следует неонуарному канону, где виновны все, и как будто виновных нет: просто обстоятельства так сложились. Фильм пестрит жанровыми штампами: закадровый монолог, шляпы, шерстяные пальто (не плащи, в Венгрии холодновато), главный герой – бабник, курит сигареты одну за одной, в задумчивости печатает на машинке, говорит банальности; но, на удивление, эти штампы не раздражают, а, разбавленные местным колоритом, смотрятся уместно. И, конечно, город великолепен: набережная Дуная, холм Геллерт, мост Свободы, руинированные здания: кто бывал в Будапеште, почувствуют укол ностальгии. Оператор Элемер Рагайи, для которого лента была последней в фильмографии, потрудился на славу. Скроенный по американским лекалам, Budapest Noir приобретает дополнительный объем благодаря историческому контексту: фильм начинается с похорон Дьюла Гёмбёша, симпатизирующего фашистам премьер-министра Венгрии; в стране нарастает антисемитизм, а одна из площадей города названа в честь Адольфа Гитлера. Ветер истории сменил направление, и главный герой чувствует первые порывы: он ввязывается в потасовку с юными нацистами, его подруга уезжает в Лондон со сделанными в Германии фотографиями, а старик-еврей, у которого репортер покупает сигареты, закрывает киоск и уезжает из страны. Мне удалось найти одну-единственную раздачу с небезызвестного трекера с рекламными вставками и копирайтом казино, если вас это не смущает – смело смотрите, фильм того заслуживает.
#didyouknow #neonoir #foreignnoir
BY random noir stills
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. The last couple days have exemplified that uncertainty. On Thursday, news emerged that talks in Turkey between the Russia and Ukraine yielded no positive result. But on Friday, Reuters reported that Russian President Vladimir Putin said there had been some “positive shifts” in talks between the two sides. The fake Zelenskiy account reached 20,000 followers on Telegram before it was shut down, a remedial action that experts say is all too rare. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons.
from ua
