Постмодернисты объяснили само явление человека как продукт деятельности гуманитарных наук. То есть человек, которого мы знаем, есть итог развёртывания дискурса о человеке в корпусе гуманитарного знания.
Так формируется определённая современная эпистема, терминами Мишеля Фуко.
Вне этого представления человека не существует. Преодоление гуманитарного знания о человеке и торжество естественнонаучного знания о нём (как у Харари) означает конец человека. Но одновременно означает и конец гуманитарных наук - Фуко писал об этом. О том, что в будущем гуманитарное знание закончится - будет преодолено и это будет особая иная эпистема будущего.
Вот тут важный для нас тезис может возникнуть.
"Русская" эпистема будущего не отменяет гуманитарный корпус, а даёт новый симбиоз естественнонаучного и гуманитарного на основе возвращения трансцендентного в научную среду - то о чем, мы, например, в серии нашей с Савватеевым и Копейкиным говорим.
А значит и человек не преодолевается, а его сохранение формулируется как высочайшая ценность.
Постмодернисты объяснили само явление человека как продукт деятельности гуманитарных наук. То есть человек, которого мы знаем, есть итог развёртывания дискурса о человеке в корпусе гуманитарного знания.
Так формируется определённая современная эпистема, терминами Мишеля Фуко.
Вне этого представления человека не существует. Преодоление гуманитарного знания о человеке и торжество естественнонаучного знания о нём (как у Харари) означает конец человека. Но одновременно означает и конец гуманитарных наук - Фуко писал об этом. О том, что в будущем гуманитарное знание закончится - будет преодолено и это будет особая иная эпистема будущего.
Вот тут важный для нас тезис может возникнуть.
"Русская" эпистема будущего не отменяет гуманитарный корпус, а даёт новый симбиоз естественнонаучного и гуманитарного на основе возвращения трансцендентного в научную среду - то о чем, мы, например, в серии нашей с Савватеевым и Копейкиным говорим.
А значит и человек не преодолевается, а его сохранение формулируется как высочайшая ценность.
BY Россия 2062 / Большая Земля
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever." At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion.
from ua
