Каждая третья импортная тонна нефти в Индии, произведена в России. История, как российские нефтяники за пару лет заняли самый быстрорастущий рынок в мире, войдет в учебники. Плата — существенные скидки на поставляемую нефть и сложности с выводом валюты.
Впрочем, по уверениям сторон, вопрос с зависшими рупиями разрешен, и судя информации СМИ, российский нефтегаз смог конвертировать свои индийские деньги в активы. Вероятно, в акции местных НПЗ и сбытовых сетей или портовой инфраструктуре. Другое мало бы заинтересовало русский нефтегаз. Если так, то Россия вошла в святая святых индийской экономики — сферу ТЭК третьего энергорынка на планете.
Индийские НПЗ в основном крупные и современные предприятия, оснащенные по последнему слову техники. Заправки на динамично растущем рынке — также хороший бизнес. Тот же Китай оберегает национальный ТЭК от экспатов. Российским компаниям в Китае пока не принадлежит ни одной заправки, не то что НПЗ. Поэтому размен Европы на Индию пока выглядит как очень успешная операция.
Каждая третья импортная тонна нефти в Индии, произведена в России. История, как российские нефтяники за пару лет заняли самый быстрорастущий рынок в мире, войдет в учебники. Плата — существенные скидки на поставляемую нефть и сложности с выводом валюты.
Впрочем, по уверениям сторон, вопрос с зависшими рупиями разрешен, и судя информации СМИ, российский нефтегаз смог конвертировать свои индийские деньги в активы. Вероятно, в акции местных НПЗ и сбытовых сетей или портовой инфраструктуре. Другое мало бы заинтересовало русский нефтегаз. Если так, то Россия вошла в святая святых индийской экономики — сферу ТЭК третьего энергорынка на планете.
Индийские НПЗ в основном крупные и современные предприятия, оснащенные по последнему слову техники. Заправки на динамично растущем рынке — также хороший бизнес. Тот же Китай оберегает национальный ТЭК от экспатов. Российским компаниям в Китае пока не принадлежит ни одной заправки, не то что НПЗ. Поэтому размен Европы на Индию пока выглядит как очень успешная операция.
On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm.
from ua
