Вопреки расхожему мнению, немало людей в России идут на войну не умирать, а «делать жизнь». Не просто зарабатывать, а открывать новые горизонты для себя и своей семьи. Для них война – это шанс, часто единственный, круто изменить вектор жизни. Ведь на войне погибают многие, но не все. На этом призрачном оптимизме пока и держится возможость вести суррогатную войну (СВО), не скатываясь в тотальную военную и экономическую мобилизацию. Люди спешат сыграть с Богом в «русскую рулетку». Но почему?
Ответ вряд ли обрадует филантропов и гуманистов. Потому что путинская война, похоже, является для низших слоев русского общества «серебряным веком» России («золотым» какое-то время была советская власть). Дело не в качестве жизни, а в тех социальных лифтах, которые практически перестали работать с конца 60-х годов прошлого века (после того, как СССР вполз в застой) и которые теперь пообещали запустить с помощью войны.
Власть предлагает невиданные доселе условия. И дело не в деньгах как таковых. Деньги - дело как наживное, так и проживное. Ключевую роль, на мой взгляд, начинают играть социальные пакеты – комплексы образовательных, медицинских льгот, а также «скоростные» социальные лифты, которыми власть намерена обеспечивать русских кондотьеров. Исследование «Новой вкладки» (Дмитрий Шишкин), раскрывающее приоритеты и практику квотирования при поступлении в ВУЗы, является хорошей иллюстрацией этой тенденции.
По сути, предпринята попытка воссоздать служивое дворянство, наряду с родовым боярством (путины, патрушевы, роттенберги, сечины и прочие родовитые семьи). Теперь можно и другим попробовать стать элитой. Продав себя в кабалу, ты не просто зарабатываешь, а вытаскиваешь свой род из грязи в князи, становишься служебной аристократией с перспективой дослужиться и до наследственной. Что бы там ни говорили, это игра в долгую. Тут не только тактический, но и стратегический расчет. Что же может этому помешать?
Ну, во-первых, могут закончиться деньги. Сейчас ничего такого не предвидится, но, если случится мировой финансовый кризис, то, вопреки упованиям изоляционистов, по России он ударит сильнее, чем по Америке. Так что я бы на месте Путина так сильно лодку не раскачивал – можно случайно выпасть из нее первым.
Во-вторых, могут появиться внеэкономические факторы. Но все они так или иначе завязаны на поражение (пусть даже относительное) на фронте. Либо Украина сможет наносить ущерб, подобный тому, который сейчас она наносит в Курской области, долго и на систематической основе, либо в принципе война затянется так надолго, что перерастет рамки специальной операции, и власти придется раскачивать народ мобилизациями.
В-третьих, режим может пойти вразнос и начать уничтожать свой собственный политический класс, которому ради собственного спасения потребуется поменять параметры всей системы, чтобы повысить уровень свой коллективной безопасности.
Так или иначе, это дело явно не завтрашнего дня, и поэтому, скорее всего, мы еще успеем понаблюдать за борьбой путинского боярства с путинским дворянством.
Вопреки расхожему мнению, немало людей в России идут на войну не умирать, а «делать жизнь». Не просто зарабатывать, а открывать новые горизонты для себя и своей семьи. Для них война – это шанс, часто единственный, круто изменить вектор жизни. Ведь на войне погибают многие, но не все. На этом призрачном оптимизме пока и держится возможость вести суррогатную войну (СВО), не скатываясь в тотальную военную и экономическую мобилизацию. Люди спешат сыграть с Богом в «русскую рулетку». Но почему?
Ответ вряд ли обрадует филантропов и гуманистов. Потому что путинская война, похоже, является для низших слоев русского общества «серебряным веком» России («золотым» какое-то время была советская власть). Дело не в качестве жизни, а в тех социальных лифтах, которые практически перестали работать с конца 60-х годов прошлого века (после того, как СССР вполз в застой) и которые теперь пообещали запустить с помощью войны.
Власть предлагает невиданные доселе условия. И дело не в деньгах как таковых. Деньги - дело как наживное, так и проживное. Ключевую роль, на мой взгляд, начинают играть социальные пакеты – комплексы образовательных, медицинских льгот, а также «скоростные» социальные лифты, которыми власть намерена обеспечивать русских кондотьеров. Исследование «Новой вкладки» (Дмитрий Шишкин), раскрывающее приоритеты и практику квотирования при поступлении в ВУЗы, является хорошей иллюстрацией этой тенденции.
По сути, предпринята попытка воссоздать служивое дворянство, наряду с родовым боярством (путины, патрушевы, роттенберги, сечины и прочие родовитые семьи). Теперь можно и другим попробовать стать элитой. Продав себя в кабалу, ты не просто зарабатываешь, а вытаскиваешь свой род из грязи в князи, становишься служебной аристократией с перспективой дослужиться и до наследственной. Что бы там ни говорили, это игра в долгую. Тут не только тактический, но и стратегический расчет. Что же может этому помешать?
Ну, во-первых, могут закончиться деньги. Сейчас ничего такого не предвидится, но, если случится мировой финансовый кризис, то, вопреки упованиям изоляционистов, по России он ударит сильнее, чем по Америке. Так что я бы на месте Путина так сильно лодку не раскачивал – можно случайно выпасть из нее первым.
Во-вторых, могут появиться внеэкономические факторы. Но все они так или иначе завязаны на поражение (пусть даже относительное) на фронте. Либо Украина сможет наносить ущерб, подобный тому, который сейчас она наносит в Курской области, долго и на систематической основе, либо в принципе война затянется так надолго, что перерастет рамки специальной операции, и власти придется раскачивать народ мобилизациями.
В-третьих, режим может пойти вразнос и начать уничтожать свой собственный политический класс, которому ради собственного спасения потребуется поменять параметры всей системы, чтобы повысить уровень свой коллективной безопасности.
Так или иначе, это дело явно не завтрашнего дня, и поэтому, скорее всего, мы еще успеем понаблюдать за борьбой путинского боярства с путинским дворянством.
BY Vladimir Pastukhov
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices. He adds: "Telegram has become my primary news source."
from ua
