В одной комнате сидят три института власти: исполнительная, законодательная и судебная. Между ними стоит гражданин как носитель прав.
Каждый велит гражданину поддержать его решение, игнорируя остальных.
«Делай, — говорит правительство, — ибо я управляю всем государством, обязываю исполнять законы».
«Делай, - говорит законодатель, - ибо я решаю, как управлять государством и по каким правилам и законам ты будешь жить».
«Делай, — говорит судья, — именем правосудия, — ведь только я могу защитить твои права или ограничить твою свободу».
Кого поддержит гражданин?
Все зависит от человека, его волеизъявления и то, как он воспользуется своими правами, за кого проголосует или чьё решение исполнит. Между тем у него нет судейской мантии, депутатской неприкосновенности или ресурсов исполнительной власти.
Его права, статус личности — то, что определяет пределы каждой из ветвей.
Но если правит гражданин, почему считается, что им правят госслужащие, депутаты и судьи?
Власть помещается там, где гражданин верит, что она помещается. Ни больше ни меньше. Власть — тень на стене. И порой очень маленький человек отбрасывает очень большую тень.
В одной комнате сидят три института власти: исполнительная, законодательная и судебная. Между ними стоит гражданин как носитель прав.
Каждый велит гражданину поддержать его решение, игнорируя остальных.
«Делай, — говорит правительство, — ибо я управляю всем государством, обязываю исполнять законы».
«Делай, - говорит законодатель, - ибо я решаю, как управлять государством и по каким правилам и законам ты будешь жить».
«Делай, — говорит судья, — именем правосудия, — ведь только я могу защитить твои права или ограничить твою свободу».
Кого поддержит гражданин?
Все зависит от человека, его волеизъявления и то, как он воспользуется своими правами, за кого проголосует или чьё решение исполнит. Между тем у него нет судейской мантии, депутатской неприкосновенности или ресурсов исполнительной власти.
Его права, статус личности — то, что определяет пределы каждой из ветвей.
Но если правит гражданин, почему считается, что им правят госслужащие, депутаты и судьи?
Власть помещается там, где гражданин верит, что она помещается. Ни больше ни меньше. Власть — тень на стене. И порой очень маленький человек отбрасывает очень большую тень.
At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts. You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations.
from ua
