Нашему Яше сегодня восемь. Он родился в рождественский сочельник по старому стилю и в Богоявление - по новому. И в армянское Рождество.

Недавно, играя в калькулятор на моем телефоне, Яша сказал:

- Папа, ты не представляешь, сколько я трудился, чтобы получилась эта ошибка!

***

Кажется, к некоторым жизненным обстоятельствам яшина фраза хорошо бы подошла в качестве молитвы.

Последние месяцы много глядел на эту каргопольскую икону.

Мне кажется, эта икона очень хорошо выражает веру в Бога, пришедшего в мир как младенец, и в Церковь, которая призвана действовать в мире так же, как Он, не опираясь на земную власть и силу.

Сегодня, к Рождеству, опубликован текст "Хранить верность Христу и Евангелию," в котором эта вера, полностью мной разделяемая, формулируется словами.

"Это исповедание веры составлено церковными людьми, священнослужителями и мирянами, которые по большей части проживают в России и приняли решение воздержаться от каких бы то ни было указаний на авторство. Каждый, кто разделяет содержащиеся здесь тезисы и готов поделиться ими с другими — устно или письменно, публично или в частном сообщении — может считать себя участником этого исповедания.

Явления, о которых говорится в этих тезисах, нарастали в нашей Церкви уже давно. Молчание церковных людей может восприниматься как согласие или принятие, и поэтому мы не имеем права молчать".

Я не буду писать никакого отдельного рождественского поздравления, а просто поделюсь этим текстом в комментарии.

С Рождеством Христовым!

День первомученика и архидиакона Стефана, покровителя всех диаконов.

Отец Георгий Чистяков как-то написал, что священническое служение, может быть, и правда не всем подходит, а диаконского служения он желал бы очень и очень многим.

***

Рассказывал на днях детям про то, как больше двадцати лет назад в Англии встречал Рождество дома у покойного отца Ефрема Лэша, и упомянул, что Рэйф Файнс - его родной племянник. Мальчики его знают исключительно в роли Волдеморта и были от этого рассказа в полном восторге.

Яша спросил:

- А он тоже стал священником?
- Ну нет, священником он не стал.
- А, понятно, он стал диаконом!

- Яша, что ты делал сегодня во время службы? Играл?
- Нет, я сидел на лавочке и слушал. И слышал, что ты читал про маленькую собачку!

И это правда. Так что же я читал?

А на фотографии - так Яша наряжает свой рюкзак в свою одежду, когда приходит из школы.

Кто научил? Вы и научили-с!

Илюша: *#%^*!
Оба родителя (хором): Илюша, ну что за хамство!
Яша: Я сейчас сделаю проверку, хам Илюша или нет. Илюша, вот скажи, ты когда-нибудь смеялся над папой, когда он был голым?
Илюша (меняя гнев на милость): Нет.
Яша (торжествуя): Вот видите, это не хамство!

А сегодня - день рождения у моей неповторимой дочки Аньки. С чем я нас всех и поздравляю! А еще горжусь и очень-очень скучаю.

Повешу старую рождественскую фотографию с самой первой службы в Митине, там даже дата написана.

А еще я сегодня задумался, что это удивительно, когда твоей дочке исполняется ровно столько же, сколько было твоей маме, когда она родила тебя самого. Как-то начинаешь видеть всё в другой перспективе.

Отсюда мораль (прямо как в Алисе), не надо быть слишком строгими к родителям, потому что они и сами - дети. Сегодня это для меня стало особенно наглядно.

Сегодня именины отца Григория, помимо всего прочего еще и осиного крестного.

А у самого Оси сегодня "половинный день рождения" - праздник, который он очень чтит. Ему исполнилось пять с половиной.

По случаю всего этого поделюсь своим недавним диалогом с Осей о роли родителей. Там есть и про рождение, и про имя, так что он подходит и к именинам, и к половинному дню рождения.

Я: Ося, ну как так получилось, что у нас, которые для этого ничего хорошего не сделали, появилось такое сокровище как ты?
Ося: Нет, вы сделали, вы правильно меня назвали!

***

На фотографии Ося играет в день рождения далеков в Манхэттене, или, как он говорит, в Мохнатэне.

Сретение

Этим праздником заканчивается ежегодный рождественский цикл.

Но евангельские слова о Рождестве и о Сретении звучат в церкви каждый день в течение всего года, а совсем не только в рождественский период. Так Рождество празднуется каждый день, всегда, да иначе и не может быть.

А у меня уже давно сами собой сложились совсем сокращенные чины утрени и вечерни, которые я читаю по памяти, ходя по улице. Они состоят только из евангельских текстов, которые входят в православную утреню и вечерню. Хочу ими сегодня поделиться.

Утреня:

Песнь ангелов при Рождестве из Евангелия от Луки, она всегда звучит на православной утрене:

"Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение" (Лк. 2: 14).

И Отче наш (Мф. 6: 9-13).

Вечерня:

Молитва Симеона Богоприимца, она входит в православную вечерню:

"Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром, яко видеста очи мои спасение Твое, еже еси уготовал пред лицем всех людей, свет во откровение языков и славу людей Твоих Израиля". (Лк. 2: 29-32).

И тоже Отче наш.

Во время войн эти вечные слова о мире и из песни ангелов, и из песни Симеона, кажутся вдвойне необходимыми.

Ну, а служение литургии, в какой бы день она ни служилась, всегда начинается словами "Слава в вышних Богу...", которые читает священник. Вечность входит в наше время, это видно и в событии Рождества, и в литургии. Точнее, в него входит Творец и вечности, и времени. А заканчивается литургия словами "Ныне отпущаеши...", которые читают священнослужители, снимая с себя облачения. Эти же слова читаются и в конце благодарственных молитв после причащения. Мы встретились с Тем же, Кого встретил Симеон. Но и вообще конец литургии - это пересказ слов Симеона: "Видехом Свет истинный...", "С миром изыдем..."

С праздником!

На фотографиях - алтарь 12 века из моего любимого музея Каталонского искусства в Барселоне.

Раз уж я поделился очень краткими вечерней и утреней, поделюсь заодно и молитвой по четкам, которая у меня тоже здесь сложилась во время ходьбы по улицам.

Мне подарили в Черногории четки с тридцатью узелками, и я тут на них посмотрел в какой-то момент и подумал, что тридцать - традиционно считается, что столько лет было Иисусу, когда он вышел на проповедь. И у меня получилась такая молитва по четкам о жизни Иисуса Христа. С тропарями двунадесятым праздникам наизусть:

Тропарь Благовещения.
Тропарь Рождества.
Тропарь Сретения.

Иисусова молитва "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас" (30 раз, по числу лет между Рождеством и Крещением).

Тропарь Крещения.
Тропарь Преображения.
Тропарь Входа в Иерусалим.
Тропарь Пасхи (3 раза).
Слава:
Тропарь Вознесения.
И ныне:
Тропарь Пятидесятницы.

И в конце Отче наш.

И так как из-за старого и нового стиля у меня в голове окончательно всё перепуталось, у меня в итоге каждый день - одновременно все праздники.

Неделя о блудном сыне.

"И сказал младший из них отцу:"

- Папа, я устал, хочу на плечи!
- Ося, ну почему ты устал? Мы только вышли из дома, ты здоров, у тебя две ноги, две руки...
- Но головы-то нету!

(И хохочет).

Ровно позавчера, в день, который в церковном календаре называется "неделя о блудном сыне", Маша С. мне рассказала о пьесе Ивана Вырыпаева "UFO". И так получилось, что ровно тот фрагмент, который она выбрала, чтобы меня с этим познакомить, оказался монологом, очень точно передающим что-то главное именно про неделю о блудном сыне. Поэтому хочу с вами тоже им поделиться.

Я потом прочитал и саму пьесу. Мне кажется, это очень достоверное описание мистического опыта, выраженное современным нецерковным языком. Но по сути - вполне православное описание того, что такое μετανοια.

Точнее, разные описания. И каждое пытается сформулировать какой-то свой аспект, хотя их трудно отделить один от другого: что у нас есть дом, и цель жизни - в него вернуться, что это - возвращение в детство, что это - простота, безопасность, незнание и тишина, что мы взаимосвязаны, что есть Бог итд.

Наверняка, это можно прочитать и совсем по-другому, не знаю. Но мне с христианской колокольни в этом прочиталось описание очень важных вещей именно из церковного мистического опыта. И мне помогало то, что это рассказано вне церковного контекста, а оформлено вообще как рассказы о контактах с пришельцами, это помогает свободно думать о главном, потому что всё заведомо помещено в неортодоксальный контекст, и герои на это и не претендуют. Как в фэнтези.

Ну, или как, в конце концов, в книге Иова, потому что там герои живут слишком далеко и слишком давно, чтобы нужно было слишком заботиться об ортодоксальных формулировках, и можно говорить по существу как бы с нуля.

В общем, мне это как-то помогло настроиться на Великий пост, не знаю уж, подразумевал ли Иван Вырыпаев такой эффект.

Поделюсь здесь этим монологом, но там и другие, мне кажется, тоже хорошие, за исключением всего нескольких мест, которые мне показались неудачными.

***

Привет, я Джоанна Харрис из Спрингфилда (Springfield), штат Иллинойс (Illinois). Мне тридцать четыре года. Я домохозяйка. Мой муж работает в ресторанном бизнесе. Я сижу дома и воспитываю наших детей, у нас их трое. Шесть лет назад я работала в фонде помощи детям стран с неблагополучной экономикой. Мы работали в Перу. Однажды во время одной из моих командировок в Перу я оказалась в малонаселенном районе Перу, неподалеку от города Пукальпа. Мы там контролировали строительство школы. Один человек из Филадельфии выделил свои личные деньги на строительство школы для бедных детей в Перу. И он обратился к нашей организации, чтобы мы могли проконтролировать весь процесс строительства, так как очень часто бывает, что выделенные деньги просто исчезают или оказывается, что их почему-то не хватает. Ну, в общем, я и еще двое моих коллег-мужчин, мы там занимались постройкой этой школы. И вот однажды нас позвали участвовать в одном шаманском ритуале. В этом районе Перу живет очень много шаманов. Ну и мои коллеги согласились, а я нет. Потому что я христианка, я католичка, моя мама, она француженка, и она католичка, так что меня крестили еще в детстве. И потом, я как-то вообще не люблю все эти мистические эзотерические акции, все это шаманство, для меня это все является каким-то таким сатанизмом. Но моим коллегам стало интересно, и они пошли на этот шаманский ритуал, вернее, не пошли, а поплыли на лодках вниз по реке Укаяли (Ucayali). Потому что все должно было происходить в маленьком индейском поселке. И я тоже решила с ними поехать, и хоть в ритуале я не собиралась участвовать, но я все-таки хотела поехать в сельву, сельва – это джунгли так называются, я хотела посидеть у костра, послушать песни, потому что перуанские женщины очень красиво поют. А мы находились на территории племени шипибо. Это древнее индейское племя шипибо. И вот мы все поехали на лодках вниз по реке и остановились в одном маленьком селе, расположенном прямо на берегу Укаяли. Все пошли в большой круглый дом, чтобы проводить там ритуал, а я осталась на берегу одна. Я сидела прямо не берегу. Было очень, очень красиво. Я помню, я сидела, курила сигарету и смотрела на реку. Небо было звездное, звезды такие яркие, как фонари. Вообще возникла какая-то просто волшебная атмосфера.

Весь лес был освещен таким ровным лунным светом. Река блестела и извивалась, как будто змея. А там, в доме, где был ритуал, там стали петь женщины. Они пели так красиво, и даже мало того что красиво, они пели как-то так проникновенно, так, как будто это была песня о самом главном в мире, о самом важном. И о чем-то таком очень знакомом. Эта песня, она как бы мне напоминала о том, что я уже давно знала, но давно забыла. И мне показалось, что как будто это моя мать мне поет. Хотя я даже и не помню, чтобы моя мама мне пела. Но я вдруг так почувствовала себя, как в детстве. Как будто это моя мама, которой уже не было в живых, как будто она специально поет эту песню для меня. И вдруг, знаете, вот я сейчас не знаю даже, как вам это передать, это чувство, вдруг мне стало очень, очень грустно. Но мне не стало плохо, наоборот, мне, с одной стороны, стало как-то так очень, очень хорошо, может быть, в первый раз в жизни мне стало так хорошо, а с другой стороны, мне стало очень грустно. Очень, очень грустно. И это была такая сильная и очень, очень светлая грусть. Я стала плакать. Я даже не могла представить, что можно испытать такую светлую и красивую грусть. И вдруг я совершенно отчетливо поняла, что я хочу домой. Я не могу вам передать, что со мной случилось в эту минуту, когда я поняла, что я хочу домой. Все мое тело, моя душа, вся я целиком, я вдруг очень захотела домой. Но не в Спрингфилд, не к мужу, а домой. И тогда я абсолютно четко осознала, что у меня есть дом, и что мой дом не где-то в США, и вообще это не какое-то конкретное место на земле, а что это где-то там, где-то там, где я не смогу вам объяснить, где. И меня так сильно потянуло к моему настоящему дому. Я вдруг как бы проснулась и поняла, что, оказывается, я же куда-то шла. Что я же куда-то иду. Но что я почему-то забыла об этом и задержалась на полдороге. И это вот открытие меня так сильно потрясло. Я вдруг поняла – из-за того, что я забыла, что я куда-то шла, из-за этого я остановилась. Что я потерялась. И вот я как будто снова сейчас нашлась. Я как будто очнулась, понимаете? Это была такая сцена, ну как будто меня мама отправила в магазин за хлебом, а я на обратном пути встретила своих подружек, ну и забыла, что мне нужно домой хлеб отнести, заигралась, понимаете. И вот я там сидела на берегу и вдруг вспомнила, что мне же, оказывается, уже давно пора домой. Что я должна идти. Я ясно увидела, что смысл жизни совсем не в том, чтобы просто жить, чтобы иметь семью, ходить на работу, помогать бедным детям в Перу, а смысл жизни в том, чтобы вернуться домой. Что жизнь – это путь. И вот там тогда я впервые в жизни поняла, что такое путь. Там я поняла, что мне открылся путь. Что я спала и проснулась, и мне открылся путь, и теперь мне нужно вернуться домой. И там я вот так сидела и плакала. Плакала от красоты, от горя, оттого, что я вот уже двадцать восемь лет живу на земле и даже не догадываюсь о том, что на самом деле мне нужно идти домой. Я не имела пути, я его потеряла. И вот там в тот момент я его снова нашла. Я обрела путь. А путь – это, знаете, это ведь не философское понятие, это не концепция, не религия, путь – это как бы твоя физическая или, лучше сказать, метафизическая связь с тем местом, куда ты должен вернуться. Я не знаю, что это за место, я этого не знаю, но я тогда очень ясно почувствовала, что есть такое место, куда я должна вернуться, и что это место – это мой дом. И что пока я туда не вернусь, я буду в пути. И что самое главное – это не забывать, что ты на пути домой. Господи, это так страшно – не знать, что ты на пути. Просто жить и не иметь настоящего смысла в жизни, потому что настоящий смысл в жизни только один – это путь. И это так наивно – просто верить, что после смерти мы попадем в рай, или переродимся, или что мы исчезнем, просто жить и верить в какую-нибудь теорию, не важно в какую, просто верить и стоять на месте, никуда не идти. Потому что рай или смерть – это ведь всего лишь только концепции. А путь – это когда ты ясно понимаешь, что ты идешь домой. Я не знаю, как выглядит мой дом. Я христианка, и я верю, что мой дом – это Бог, это Иисус.

Но вот тогда там, сидя на берегу этой перуанской реки, я поняла, что Бог, Иисус, истина, рай – это все только слова, это все еще не означает, что ты идешь по пути, потому что когда я проснулась, когда я очнулась, то я увидела, что путь – это как такая, знаете, узкая тропинка, которая ведет тебя сквозь весь этот холодный космос. Путь – это такое физическое ощущение, как будто тебя что-то тянет, как будто к тебе привязали веревку и тебя тащат на ней, как овцу. Путь – это не идея, это состояние. Это состояние такого вечного дискомфорта в этом мире, потому что ты понимаешь, что все вокруг – это все только на время, что ты все это оставляешь, что тебя все это не касается, потому что ты идешь дальше. Тебе нечего тут делать, твой дом в другом месте, тебе нужно идти. Путь – это такое состояние жизни, при котором ты помнишь, что тебе все время нужно идти. Я рада всех вас видеть, но мне нужно идти. Я рада с вами жить, праздновать с вами дни рождения, ездить с вами на море, но мне нужно идти. Все это не мое, я не отсюда, я здесь просто прохожу мимо. Путь – это «я должна идти, извините». Я должна сесть в лодку и плыть дальше. Путь – это такая маленькая речка, по которой ты плывешь в своей маленькой лодке. И вокруг столько всего необъяснимого, столько страшного, столько всего агрессивного, но мне нужно плыть дальше и нигде не останавливаться, иначе есть риск, что я снова забуду о том, что мне нужно идти домой. И теперь я больше всего в жизни боюсь снова впасть в это состояние, когда человек не знает своего пути. Это самая большая трагедия, которая может с нами произойти. И вот я сидела тогда там на берегу реки, слушала, как поют эти перуанские женщины, и в моем сердце, прямо в моем сердце открывался мой путь. И мне очень хотелось поскорей его пройти, мне очень хотелось домой, я понимала, что вот это чувство тоски по моему настоящему дому, тоски по месту, куда я должна прийти, – вот это и есть то чувство, которое будет напоминать мне о пути. Чтобы держать путь, нужно ощущать в своем сердце тоску, постоянную тоску по тому месту, куда я рано или поздно должна прийти. Где-то есть мой настоящий дом, а путь – это тоска по этому дому, и это ниточка, связывающая меня и этот мой дом. Я держу в руке один конец этой нитки, а другой конец уходит в темноту и в неизвестность, но я должна идти по этой нитке в эту неизвестность, потому что единственное, для чего я родилась в этом мире, – это для того, чтобы вернуться домой. Вот. Вот что со мной случилось. А что касается инопланетян, то я, извините, наверное, вас неправильно поняла, я думала, вас интересуют самые важные моменты в жизни человека, поэтому я согласилась с вами встретиться. Мой муж мне сказал, чтобы я обязательно вам рассказала об этом случае в Перу, потому что на него эта моя история в свое время произвела очень сильное впечатление. Вот я вам и рассказала. А с инопланетянами я не встречалась. Вы что, я же христианка, я не верю в инопланетян. Да у меня, честно говоря, и времени-то нету, чтобы встречаться с инопланетянами. У меня же трое детей. Так что простите, если я обманула какие-то ваши ожидания, и всего вам хорошего. Мне нужно идти, рада была познакомиться, до свидания.

Псалом "На реках Вавилонских" всегда поется перед Великим Постом. Наверное, потому что перед тем, как собраться в дорогу, а Великий Пост - это дорога, причем это в каком-то смысле именно возвращение домой, нужно понять, что ты - не дома.

Я всегда любил это духовное песнопение в исполнении Boney M, сначала - когда не понимал, про что там, а потом - когда уже что-то понимал. Там некоторые слова взяты из этого, а некоторые - из другого псалма. А после отъезда и всего остального мне оно как-то стало еще ближе.

И конечно, мысли и молитвы о тех, кого всё это коснулось самым буквальным образом: о заложниках, о пленных, о заключенных.

Послушал сегодня с детьми. И оказалось, что это записано ровно в год моего рождения.

https://youtu.be/jSxQJUv1e8k?si=LjtddYHlzDsRs2Sh