SocialEvents

Вечером наткнулся на интервью одного старого немецкого генерала.
—————————
Он в отставке, позиция его настолько разумная, что ее только в отставке и высказывать. У нас его даже перевели на русский язык и, видимо, прослезились . И совершенно напрасно, потому что значение этой и подобных реплик для реальной политики в ФРГ бесконечно мало. Я потому и перестал его слушать даже в оригинале. Все разумное и без него знаю, а для понимания того, что там у них, это бесполезно. Но тут он сказал довольно интересную для меня вещь, более общего плана, над которой я стал думать.
Он сказал о разных типах эскалации, западном и русском. Американцы делают все небольшими порциями. Чуть поднимут, посмотрят на реакцию, потом опять чуть поднимут. А русские долго терпят, а потом взрываются и действуют совершенно безжалостно.
Он отсюда сделал довольно тривиальный вывод о том, что мб не стоит испытывать пределы русского терпения, потому что они, то есть мы, и сами не всегда знают, где эти пределы.
Вот сам по себе этот вывод мне показался скучным.
Но я подумал о другом.
Вот устройство эскалации по чуть-чуть. Тут ведь дело не в том, что в конце там точно атомная бомба на большой ракете, а только путь к ней разбит на мелкие, едва заметные ступеньки. Одна ли тысяча ли, две ли тысячи ли, все равно ты от дома вдали, как верно заметил поэт, сделавший все возможное, чтобы его посмертно не признали иноагентом.
Конечно, не так.
Если бы американцы добились своего на любом из отрезков, то на этом бы и успокоились, а поскольку впереди только смерть, то разбивать можно очень долго и на очень малые кусочки. Этим, замечу попутно, не надо никому обольщаться. В философии Гоббса это называется усилием, конатусом. Движение практически незаметно, но оно есть, просто ниже порога восприятия. Или чуть выше.
Теперь повернемся к нам. Допустим, только допустим, что так оно и есть. Что еду-еду не свищу, а как наеду не спущу. Но вопрос же не в этом. Вопрос в том, что я бы назвал в данном случае рефлексивностью действия. То есть назвал не я, это я повторяю Гидденса, но вот здесь бы назвал.
Теория действия помогает нам лучше разобраться в этом вопросе. Допустим, вы совершаете действие со столь малым повышением интенсивности, что практически не ощущаете разницы его с предыдущим уровнем. ОК, не так, как по закону Вебера-Фехнера, но все же вы понимаете про себя, что если и повысили, то едва-едва. Вы про себя знаете, что вы черепаха и что Ахилл никогда вас не догонит. Что выдернутый из шевелюры волос не сделает вас лысым, что зернышко, добавленное к десятку других, не превратит их в кучку или гору. Вас хорошо учили старым апориям, вы в курсе. Но тут добавляется момент рефлексивности.
Что это значит?
Что вы готовы опознавать действия как свои, когда видите результат своего действия. Как в старом примере Дэвидсона: я дергаю за шнурок выключателя, зажигается свет, свет спугнул вора, вор выпрыгнул и сломал себе ногу. Что я сделал? Был ли я, мое действие причиной перелома ноги человека, возможно, еще молодого, который мог бы с вырученными от продажи украденного у меня имущества деньгами начать новую жизнь художника-акциониста?
Гидденс говорит, что все просто: здесь играем, здесь не играем.
Действие там — где я прямо вижу, что сделал, а как следствие могу присоединить к своему действию дальнейшее, выстроить цепочку действий, за которые несу ответственность.
Тождественное себя Я, ответственная личность, опознает не только одно элементарное действие, а всю цепочку, в ходе совершения (выстраивания) которой мониторило свои операции. Reflexive monitoring of action не срабатывает, однако, там, где Я не опознает событие, как вырывающееся за пределы рутины. Если я тысячу раз дергал за шнурок и всякий раз тем самым зажигал свет, то какого хрена я должен считать себя виноватым в том, что вор сломал себе ногу и, возможно, всю жизнь? Да, обычно я прихожу домой в 18.55, у меня правила, по мне часы можно сверять, как по Канту, а сегодня пришел в 18.53, случайно успев на предыдущий автобус. Ну, и т.д.

www.group-telegram.com/us/A_F_Filippov.com/1037

2.1K viewsAlexander Filippov, edited  Nov 24 at 10:28

Вечером наткнулся на интервью одного старого немецкого генерала.
—————————
Он в отставке, позиция его настолько разумная, что ее только в отставке и высказывать. У нас его даже перевели на русский язык и, видимо, прослезились . И совершенно напрасно, потому что значение этой и подобных реплик для реальной политики в ФРГ бесконечно мало. Я потому и перестал его слушать даже в оригинале. Все разумное и без него знаю, а для понимания того, что там у них, это бесполезно. Но тут он сказал довольно интересную для меня вещь, более общего плана, над которой я стал думать.
Он сказал о разных типах эскалации, западном и русском. Американцы делают все небольшими порциями. Чуть поднимут, посмотрят на реакцию, потом опять чуть поднимут. А русские долго терпят, а потом взрываются и действуют совершенно безжалостно.
Он отсюда сделал довольно тривиальный вывод о том, что мб не стоит испытывать пределы русского терпения, потому что они, то есть мы, и сами не всегда знают, где эти пределы.
Вот сам по себе этот вывод мне показался скучным.
Но я подумал о другом.
Вот устройство эскалации по чуть-чуть. Тут ведь дело не в том, что в конце там точно атомная бомба на большой ракете, а только путь к ней разбит на мелкие, едва заметные ступеньки. Одна ли тысяча ли, две ли тысячи ли, все равно ты от дома вдали, как верно заметил поэт, сделавший все возможное, чтобы его посмертно не признали иноагентом.
Конечно, не так.
Если бы американцы добились своего на любом из отрезков, то на этом бы и успокоились, а поскольку впереди только смерть, то разбивать можно очень долго и на очень малые кусочки. Этим, замечу попутно, не надо никому обольщаться. В философии Гоббса это называется усилием, конатусом. Движение практически незаметно, но оно есть, просто ниже порога восприятия. Или чуть выше.
Теперь повернемся к нам. Допустим, только допустим, что так оно и есть. Что еду-еду не свищу, а как наеду не спущу. Но вопрос же не в этом. Вопрос в том, что я бы назвал в данном случае рефлексивностью действия. То есть назвал не я, это я повторяю Гидденса, но вот здесь бы назвал.
Теория действия помогает нам лучше разобраться в этом вопросе. Допустим, вы совершаете действие со столь малым повышением интенсивности, что практически не ощущаете разницы его с предыдущим уровнем. ОК, не так, как по закону Вебера-Фехнера, но все же вы понимаете про себя, что если и повысили, то едва-едва. Вы про себя знаете, что вы черепаха и что Ахилл никогда вас не догонит. Что выдернутый из шевелюры волос не сделает вас лысым, что зернышко, добавленное к десятку других, не превратит их в кучку или гору. Вас хорошо учили старым апориям, вы в курсе. Но тут добавляется момент рефлексивности.
Что это значит?
Что вы готовы опознавать действия как свои, когда видите результат своего действия. Как в старом примере Дэвидсона: я дергаю за шнурок выключателя, зажигается свет, свет спугнул вора, вор выпрыгнул и сломал себе ногу. Что я сделал? Был ли я, мое действие причиной перелома ноги человека, возможно, еще молодого, который мог бы с вырученными от продажи украденного у меня имущества деньгами начать новую жизнь художника-акциониста?
Гидденс говорит, что все просто: здесь играем, здесь не играем.
Действие там — где я прямо вижу, что сделал, а как следствие могу присоединить к своему действию дальнейшее, выстроить цепочку действий, за которые несу ответственность.
Тождественное себя Я, ответственная личность, опознает не только одно элементарное действие, а всю цепочку, в ходе совершения (выстраивания) которой мониторило свои операции. Reflexive monitoring of action не срабатывает, однако, там, где Я не опознает событие, как вырывающееся за пределы рутины. Если я тысячу раз дергал за шнурок и всякий раз тем самым зажигал свет, то какого хрена я должен считать себя виноватым в том, что вор сломал себе ногу и, возможно, всю жизнь? Да, обычно я прихожу домой в 18.55, у меня правила, по мне часы можно сверять, как по Канту, а сегодня пришел в 18.53, случайно успев на предыдущий автобус. Ну, и т.д.

BY SocialEvents