Книжная среда Куплевацкой

Егана Джаббарова
«Дуа за неверного»

Если бы нужно было сказать о новой прозаической книге Еганы Джаббаровой тремя словами, я бы выбрала «нежность и свидетельство». Весь этот роман – попытка писательницы деконструировать жизнь единокровного старшего «полурусского» брата Сергея, рано и трагически погибшего, и – что хуже – так и не узнавшего принимающей, безусловной любви. Пожалуй, тепло и бескорыстно его любили только младшие сёстры, законные дочери Серёжиного отца-азербайджанца, но принять эту «нерусскую» любовь парень не мог, да её и не хватило бы, чтобы унять тягу к героической смерти, к оправданию своего рождения мужчиной на русской земле.

Автогероиня романа с детства видит мир по-особенному (возможно, её взгляд единственно верный): суровый серый Екатеринбург для неё – пространство поэтическое, холодные металлические конструкции детской площадки говорят с девочкой строчками Майи Никулиной, ели у здания Юридической академии перекидываются друг с другом строфами Романа Тягунова, а расформированный, но пока не снесённый госпиталь, смотрит пустыми глазницами и обращается к прохожим стихами Олега Дозморова.
Поэзия Урала помогает читателю за пеленой заводских выхлопов рассмотреть уязвимую суть края, так уже повзрослевшая Егана умеет почти в любом – в бездомной ли алкоголичке, в дерзком ли молодом гопнике из общаги – рассмотреть лицо ребёнка. Недолюбленного, обманутого, закредитованного самим фактом рождения. «в мире, где всякий мужчина обязан был отрастить могучие кулаки, а всякая женщина — живот в священном браке», где мальчика растят с идеей об обязательном героическом поступке, а девочку - с инструкцией по контролю, что стоит и не стоит делать в обществе, кажется, никто не может быть добр и счастлив. Особенно, если поколение за поколением безропотно принимать правила этой игры.

А если не принимать, то что им противопоставить? Поэзию и письмо вообще, ведь пусть оно и есть «умирающее тело, осознающее, что одиночество неизбежно, прошлое необратимо», оно помогает «создавать несуществующее с помощью алфавита». Так Егана этим текстом создаёт жизнь и посмертие сводному брату, так и не сумевшему стать часть семьи, миф родному городу, так и не ставшему Домом, альтернативу для всех, кто устал геройствовать, и молитву, которой не может быть, но она всё-таки существует.

#читаеткуплевацкая @nlobooks

www.group-telegram.com/us/BeAwitness.com/932

2.1K viewsOct 26 at 13:20

Егана Джаббарова
«Дуа за неверного»

Если бы нужно было сказать о новой прозаической книге Еганы Джаббаровой тремя словами, я бы выбрала «нежность и свидетельство». Весь этот роман – попытка писательницы деконструировать жизнь единокровного старшего «полурусского» брата Сергея, рано и трагически погибшего, и – что хуже – так и не узнавшего принимающей, безусловной любви. Пожалуй, тепло и бескорыстно его любили только младшие сёстры, законные дочери Серёжиного отца-азербайджанца, но принять эту «нерусскую» любовь парень не мог, да её и не хватило бы, чтобы унять тягу к героической смерти, к оправданию своего рождения мужчиной на русской земле.

Автогероиня романа с детства видит мир по-особенному (возможно, её взгляд единственно верный): суровый серый Екатеринбург для неё – пространство поэтическое, холодные металлические конструкции детской площадки говорят с девочкой строчками Майи Никулиной, ели у здания Юридической академии перекидываются друг с другом строфами Романа Тягунова, а расформированный, но пока не снесённый госпиталь, смотрит пустыми глазницами и обращается к прохожим стихами Олега Дозморова.
Поэзия Урала помогает читателю за пеленой заводских выхлопов рассмотреть уязвимую суть края, так уже повзрослевшая Егана умеет почти в любом – в бездомной ли алкоголичке, в дерзком ли молодом гопнике из общаги – рассмотреть лицо ребёнка. Недолюбленного, обманутого, закредитованного самим фактом рождения. «в мире, где всякий мужчина обязан был отрастить могучие кулаки, а всякая женщина — живот в священном браке», где мальчика растят с идеей об обязательном героическом поступке, а девочку - с инструкцией по контролю, что стоит и не стоит делать в обществе, кажется, никто не может быть добр и счастлив. Особенно, если поколение за поколением безропотно принимать правила этой игры.

А если не принимать, то что им противопоставить? Поэзию и письмо вообще, ведь пусть оно и есть «умирающее тело, осознающее, что одиночество неизбежно, прошлое необратимо», оно помогает «создавать несуществующее с помощью алфавита». Так Егана этим текстом создаёт жизнь и посмертие сводному брату, так и не сумевшему стать часть семьи, миф родному городу, так и не ставшему Домом, альтернативу для всех, кто устал геройствовать, и молитву, которой не может быть, но она всё-таки существует.

#читаеткуплевацкая @nlobooks

BY Книжная среда Куплевацкой