Для японской молодежи в 1930-х годах «война» означала «угождать императору», «честь через жертву за нацию», «почитать своих предков» и достижение "славы среди своих собратьев". Воины, которые покончили с собой, а не сдались, считались «духовно чистыми». Жертва государству, слава императору и долг перед нацией были ценностями, привитыми с детства. Агрессивная война была добродетельной деятельностью, благодаря которой солдат достиг этих ценностей для императора, своей нации, своей семьи и своих товарищей. Концептуальная интеграция, которую солдат совершил, - это «война» как долг перед императором, служение нации, почитание его предков, честь, слава и благость. Война за императора не означала защиту свободы; она означала распространение правления Его Величества и Нации.
Но что означают «война», «честь», «слава» и «добро» на землях, где японские солдаты преследовали эти идеалы? Изнасилования Нанкина и Манилы, Батаанский марш смерти, миллионы разграбленных, порабощенных, покоренных и убитых - для них война означала голод, страдания, изнасилования и смерть. В этом истинный смысл военной агрессии. Однако, завернутые в завесу невежества, японцы дома услышали о своем славном продвижении. Они не знали, что их флот потоплен, и что их способность бороться фактически исчезла, и когда они услышали об этих вещах, они читали имперские рескрипты и внедрили цензуру, чтобы скрыть правду.
Американцы принесли это фундаментальное значение войны домой японским гражданским лицам. Воздушные бомбардировки не были концептуальным извращением. Они были реальным смыслом войны, начатой японцами. Это то, что японцы делали с другими. Бомбы, вызвавшие пожары в Японии, стали началом этого образовательного процесса - они конкретизировали идею войны и не позволяли утверждать, что в таком ужасе есть добро. Взрывы разбили ложные интеграции, на которых были подняты японцы.
Это позволило им реинтегрировать концепцию «война» в ее основе: кровь, дым, щебень, страх, шрамы, кричащая смерть. Война теперь была ужасом, который нужно было отвергнуть, а не идеалом, которого нужно было искать.
Война вернула японцев к когнитивному контакту с реальностью. Она разорвала связи между жертвоприношением и славой, смертью и честью, желанием и добротой императора. Последствия этого глубоко проникли в их моральные взгляды и привели их к переосмыслению своих основных ценностей.
Для японской молодежи в 1930-х годах «война» означала «угождать императору», «честь через жертву за нацию», «почитать своих предков» и достижение "славы среди своих собратьев". Воины, которые покончили с собой, а не сдались, считались «духовно чистыми». Жертва государству, слава императору и долг перед нацией были ценностями, привитыми с детства. Агрессивная война была добродетельной деятельностью, благодаря которой солдат достиг этих ценностей для императора, своей нации, своей семьи и своих товарищей. Концептуальная интеграция, которую солдат совершил, - это «война» как долг перед императором, служение нации, почитание его предков, честь, слава и благость. Война за императора не означала защиту свободы; она означала распространение правления Его Величества и Нации.
Но что означают «война», «честь», «слава» и «добро» на землях, где японские солдаты преследовали эти идеалы? Изнасилования Нанкина и Манилы, Батаанский марш смерти, миллионы разграбленных, порабощенных, покоренных и убитых - для них война означала голод, страдания, изнасилования и смерть. В этом истинный смысл военной агрессии. Однако, завернутые в завесу невежества, японцы дома услышали о своем славном продвижении. Они не знали, что их флот потоплен, и что их способность бороться фактически исчезла, и когда они услышали об этих вещах, они читали имперские рескрипты и внедрили цензуру, чтобы скрыть правду.
Американцы принесли это фундаментальное значение войны домой японским гражданским лицам. Воздушные бомбардировки не были концептуальным извращением. Они были реальным смыслом войны, начатой японцами. Это то, что японцы делали с другими. Бомбы, вызвавшие пожары в Японии, стали началом этого образовательного процесса - они конкретизировали идею войны и не позволяли утверждать, что в таком ужасе есть добро. Взрывы разбили ложные интеграции, на которых были подняты японцы.
Это позволило им реинтегрировать концепцию «война» в ее основе: кровь, дым, щебень, страх, шрамы, кричащая смерть. Война теперь была ужасом, который нужно было отвергнуть, а не идеалом, которого нужно было искать.
Война вернула японцев к когнитивному контакту с реальностью. Она разорвала связи между жертвоприношением и славой, смертью и честью, желанием и добротой императора. Последствия этого глубоко проникли в их моральные взгляды и привели их к переосмыслению своих основных ценностей.
#индивидуализмVSколлективизм
BY Климатгейт
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. Perpetrators of these scams will create a public group on Telegram to promote these investment packages that are usually accompanied by fake testimonies and sometimes advertised as being Shariah-compliant. Interested investors will be asked to directly message the representatives to begin investing in the various investment packages offered. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report.
from us
