Как и многие наши экспонаты, пан Дмытро «вырос, получил неплохое образование, начал преподавать в университете и был достаточно адаптирован к советской действительности», однако (о ужас!) он «не имел возможности сравнить с действительностью свободного мира». Он с горечью вспоминает, что в те «расслабленные брежневские» времена «должным образом не чувствовал», что «советский мир – это еще и Голодомор и Гулаг». И вообще все это «лживый, несвободный, неудобный мир», в котором «то, о чём я вспоминаю с благодарностью, было не благодаря, а вопреки».
«Мы получили намного лучший доступ к информации (для меня важно, чтобы я мог читать и слушать то, что хочу, а не то, что мне позволяют). В нашей жизни стало намного меньше притворства и лицемерия. Нам стало удобнее жить».
Поэтому пан Шабанов с чувством превосходства и презрения говорит, что «должен был бы быть среди ценителей совка» и риторически заключает: «Что заставляет людей, которые, фигурально, вылезли из грязных подвалов, цепляться за эту устаревшую эстетику? Не понимаю…»
Вероятно, эстетику Микельанджело или Бетховена он тоже отнесёт к «устаревшей». А уж если ты «вылез из грязных подвалов», то, конечно же, ты просто-таки обязан потом всю свою жизнь только то и делать, что убирать дерьмо в сараях за чистенькими и возвышенными «профессорами преображенскими».
Как и многие наши экспонаты, пан Дмытро «вырос, получил неплохое образование, начал преподавать в университете и был достаточно адаптирован к советской действительности», однако (о ужас!) он «не имел возможности сравнить с действительностью свободного мира». Он с горечью вспоминает, что в те «расслабленные брежневские» времена «должным образом не чувствовал», что «советский мир – это еще и Голодомор и Гулаг». И вообще все это «лживый, несвободный, неудобный мир», в котором «то, о чём я вспоминаю с благодарностью, было не благодаря, а вопреки».
«Мы получили намного лучший доступ к информации (для меня важно, чтобы я мог читать и слушать то, что хочу, а не то, что мне позволяют). В нашей жизни стало намного меньше притворства и лицемерия. Нам стало удобнее жить».
Поэтому пан Шабанов с чувством превосходства и презрения говорит, что «должен был бы быть среди ценителей совка» и риторически заключает: «Что заставляет людей, которые, фигурально, вылезли из грязных подвалов, цепляться за эту устаревшую эстетику? Не понимаю…»
Вероятно, эстетику Микельанджело или Бетховена он тоже отнесёт к «устаревшей». А уж если ты «вылез из грязных подвалов», то, конечно же, ты просто-таки обязан потом всю свою жизнь только то и делать, что убирать дерьмо в сараях за чистенькими и возвышенными «профессорами преображенскими».
But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals.
from us
