КаZус Штрайхера

ПРИМЕР 3

«Значение использования популяционных биобанков в фармакологии показывает история препарата Gefitinib. В 2004 г. этот препарат провалился в международном клиническом испытании ISEL. К счастью, компания-разработчик создала хороший биобанк, в котором систематически хранила образцы опухолей от участников исследования с четким указанием их популяционной принадлежности. Это позволило компании выявить связь между ответом на препарат Gefitinib и мутациями в гене EGFR, которые чаще встречаются в коренном населении Азии, для которого препарат эффективен. К 2009 г. препарат был одобрен для пациентов с мутациями EGFR [80]».

Ведь правда, это так хорошо, когда есть «связь между ответом на препарат… и мутациями в гене…»? Так почему же, массаракш, точно также где-то не может быть одобрен «препарат», эффективно поражающий людей с определенными мутациями? Не универсально действующий на «всех граждан потенциального противника», как нас обычно пытаются убедить, намеренно доводя до абсурда исходный тезис, а конкретно для каждой локальной популяции с учётом их уникальных уязвимостей? А там – почему бы нельзя подобрать комбинацию «препаратов» и «средств» для максимального охвата популяционных групп, составляющих «граждан потенциального противника»? То есть в соответствии с первым правилом организации геногеографических исследований, как писали господа Балановские и Ко, про “максимум разнообразия” (охват разнообразия локальных субпопуляций) - но уже с боевыми задачами?

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14

#Россия
#РАН
#Биологи
#Предатели
#Денацификация

www.group-telegram.com/us/KaZus_Streichera.com/445

31 viewsedited  Oct 11, 2022 at 04:23

ПРИМЕР 3

«Значение использования популяционных биобанков в фармакологии показывает история препарата Gefitinib. В 2004 г. этот препарат провалился в международном клиническом испытании ISEL. К счастью, компания-разработчик создала хороший биобанк, в котором систематически хранила образцы опухолей от участников исследования с четким указанием их популяционной принадлежности. Это позволило компании выявить связь между ответом на препарат Gefitinib и мутациями в гене EGFR, которые чаще встречаются в коренном населении Азии, для которого препарат эффективен. К 2009 г. препарат был одобрен для пациентов с мутациями EGFR [80]».

Ведь правда, это так хорошо, когда есть «связь между ответом на препарат… и мутациями в гене…»? Так почему же, массаракш, точно также где-то не может быть одобрен «препарат», эффективно поражающий людей с определенными мутациями? Не универсально действующий на «всех граждан потенциального противника», как нас обычно пытаются убедить, намеренно доводя до абсурда исходный тезис, а конкретно для каждой локальной популяции с учётом их уникальных уязвимостей? А там – почему бы нельзя подобрать комбинацию «препаратов» и «средств» для максимального охвата популяционных групп, составляющих «граждан потенциального противника»? То есть в соответствии с первым правилом организации геногеографических исследований, как писали господа Балановские и Ко, про “максимум разнообразия” (охват разнообразия локальных субпопуляций) - но уже с боевыми задачами?

1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14

#Россия
#РАН
#Биологи
#Предатели
#Денацификация

BY КаZус Штрайхера