Этот чудеснейший альбом с репродукциями икон, написанных моим другом монахом Никитой (Георгием Гашевым) подарил мне он сам. А дружим мы с ним уже более сорока лет! И это драгоценно!

ГОРОД


1.

Иногда забавно издалека
понимать, возвращаясь вспять,
как обида была когда-то мелка,
а ведь жгла, не давая спать.

Незаметно зажил синяк и порез.
…Был один – хорошо знаком –
попросил взаймы и тут же исчез
он, как только стал должником.

Иль подруга, полная куража,
с ходу, только зайти успев,
начала бессвязно кричать, дрожа,
выплескивая свой гнев.


2.

Словно пойманный вор теперь у меня
всё дурное – здесь, на цепи.
А былое – как город при свете дня,
строившийся в степи.

Здесь сохранны преданья книг родовых,
не иссякнут хлеб и вино.
Здесь и мёртвые живы – среди живых
не стареют они давно.

И Никола-Угодник, и князь Андрей
Боголюбский – в сердце простом.
И архангелы грозные у дверей
держат жезл и зерцало с крестом.

И страна моя – в горестях и трудах –
лишь одной ногой на земле:
вся – в таких невидимых городах,
с белой птицею на кремле.

Поздравляю всех с наступающим с Днем Татианы! Всех Татьян, Танечек и Татачек с Праздником!
Но сегодня еще одно торжество: ровно тридцать лет назад возродился храм Святой Мученицы Татианы при Московском университете. В нем возобновились богослужения.
Почти сразу молодая община храма создала замечательную газету «Татьянин День». Она привлекла внимание читателей своей живостью, отзывчивостью на общественные проблемы и культурным уровнем, с ней вступали в полемику солидные печатные органы, многие из которых за это время прекратили свое существование, а она жива! Так что сегодня и ее юбилей.
Поздравляю всех причастных к ее созданию и желаю счастливого продолжения.

Ссылка на интервью отца настоятеля – прот. Владимира Вигилянского
https://taday.ru/chitalka/chitalka-nastoyatelya-tatyaninskogo-hrama-mgu-knigi-i-dokumenty-o-sobytiyah-1905-goda/

#taday30

В "Российской газете" вышло мое интервью, которое я дала Павлу Басинскому

Татьянин День в храме Святой Мученицы Татианы. В ожидании архиерея.

Абсолютно согласна!

"ЛЕОНТЬЕВСКИЙ ДЕНЬ"

Если по церковному календарю, сегодня (по светскому календарю – вчера, но правильнее отмечать эту дату на память тех же святых, на которую её отмечал сам Леонтьев) – день рождения Константина Николаевича Леонтьева, в тайном монашеском постриге – отца Климента (1831–1891).

Леонтьев – "Русский консерватор №1". Человек, без книг которого ваш покорный слуга никогда бы не стал тем Тюренковым, каков есмь аз...

Осталось всего шесть лет до леонтьевского 200-летнего юбилея. Уверен, он должен отмечаться на государственном уровне (не говоря уже о церковном). Ни один русский мыслитель, включая столь часто упоминаемых Государем Ильина и Бердяева, не актуален в наши дни так, как Леонтьев.

+ Вечная твоя память, отче Клименте!

ЗА КОНСТАНТИНА!


«Рождается самодовольная карикатура на прежних людей: средний рациональный европеец, в своей смешной одежде,не изобразимой даже в идеальном зеркале искусства;с умом мелким и самообольщенным...»
К. Леонтьев

Из дыр и выцветших лохмотьев толпы полубезумный вид.
Когда бы Константин Леонтьев во снах увидел наш прикид!
Он что – смутился б, устыдился, расхохотался бы навзрыд
иль на потеху обрядился в такой же обиход и быт?

Как ни куражься, как ни смейся, все это – как зловещий сон.
Ведь по костюму европейца еще когда пророчил он,
что девятнадцатого века мещанство с броским ярлыком
так обезличит человека, что он закончит пошляком.

А, может быть, сказал бы: где ты, судьбы изящная игла?
Расхристанны, полуодеты и обессмыслены тела.
Иль с болью предъявил бы раю портки, цветные лоскуты,
в какие человечью стаю здесь покупают за понты?

Но кто же ризы удостоен? Кого благословляет Бог?
Кто сам и стиль, и форма? Воин, монарх, священник и пророк.
И это повод и причина, что, пошатнувшись на краю,
я в платье в пол за Константина вино иных столетий пью!

ПАМЯТИ ГЕНЕРАЛА АЛЕКСЕЕВА


В тысяча девятьсот восемнадцатом
от Рождества Христова году
Генерал Алексеев в температурном бреду
Борется с инфлюэнцией, затыкает ей рот: молчи же!
Давит ей на глазные белки,
Рвет на ней струны, выдирает с мясом колки:
Ладонь у него в крови, и в печени у него грыжа!

Но жар плавит мозги, скукоживаются в огне,
Свиваются черным дымом, сливаются в вышине
Золотокудрый ангел, всадник на черном на коне
И Государь император – самодержец Российский,
Польский, Финлянский, Казанский. Впрок
Жара нагнали, кровь стучится в висок,
И генералу на грудь давит крест мальтийский

И Государь перед ним как вживую – атлант, гигант:
«Ваше превосходительство, генерал-адъютант,
Вы хоть не предадите?» И словно жало:
«Вы ж не из христопродавцев! Не тать, не зверь!»
«Ваше величество, полно, к чему теперь?» –
Так отвечает кто-то голосом генерала.

Генерал Алексеев кончается! Тиф, пневмония, круп.
Он смотрит и смотрит в небо, как пруд, как труп,
Не моргая, руки по швам и убиты нервы.
Только отблеск кровавый из-под открытых век –
Там горят синим пламенем девятнадцатый век,
И двадцатый век и век двадцать первый.

Там горят Предел Богородицы, Царский род,
Юнкера, офицеры, солдаты, крестьянский сход,
Круг казачий, хохляцкий шлях, иерейское сердце,
И дворянские идеалы – и стать, и масть,
И купечества честное слово, и почвы власть,
И монашеский дух вольнолюбца и страстотерпца.

Догорай, умирай и воскресни! В знак этой вины
Осаждай снова Плевну, пройди три стены, три войны,
У черты роковой помолись Приснодеве Марии,
Доложи Государю: «Подавлены бунтовщики,
И пожары потушены, и при параде полки
Царской армии генерала от инфантерии!».

Сегодня день рождения моей младшей дочки Анастасии

АНАСТАСИЯ


Сквозь полночную Россию, рухнувшую на кровать,
еду дочь Анастасию из полона выручать.
Дочь моя– в плену исканий, подростковых холодов,
бунтов, комплексов, скитаний, расписаний поездов.

Отчего же отменили все ночные поезда?
Мёртвые автомобили мчатся, мчатся в никуда.
Нет билета, нет ответа, стук тревожный в колесе,
из бездонного кювета ужас лезет на шоссе.

Тьма безглаза и бескрайна,
жизнь – как будто не своя,
словно ты попал случайно в области небытия,
словно снишься ты – кошмаром –
грешнику: черным -черна
в грешных снах его недаром подноготная страна.

Лишь луна взглянёт совою одноглазой вдалеке,
человечьей головою обернётся руль в руке.
Залепляет ветровое снег стекло до слепоты,
юзом колеей кривою тормози же у версты!

Здесь она – среди бездомных
кошек, шавок, сквозняков,
средь бесплотных полчищ тёмных,
сторожих, товарняков…
Никакой анестезии на пути – слезу утри –
к дочери Анастасии, к Царству Божьему внутри.

КРЫСЫ


По осени – еще с Покрова дня
две крысы поселились у меня.
Сначала боязливо, а потом
нахально, с дерзостью обследовали дом.
Теперь шуршат, снуют туда-сюда,
грызут бумагу, свечи, провода.
В помойке роются, штырь пробуют стальной
и зубы точат о косяк дверной.

Жиреют, наглые, ворчат между собой,
что лучше – войлок? свитер шерстяной? –
что в брюхе книжный переплет урчит,
а клей резиновый на языке горчит.
Что если зубы не точить, то вот напасть, –
они растут и прошивают пасть,
и что попробовав, готова ли стряпня,
пора бы им приняться за меня.

Вот путь природы порченой! Черна
созданья падшего слепая глубина,
где заварилась похоть с мятежом,
чтоб кончить людоедским кутежом.
Вот безнаказанного зла широкий путь:
когда пытается герой забыть, заснуть,
не видеть, не хотеть, не быть, не знать,
рискует сам крысиной снедью стать.

А мне что делать? Больше, чем ножа,
крысиного боюсь я куража.
Куда бежать мне за верстой верста?
Но мне сказали: заведи кота.
Как просто все! Не яд, копье и ствол –
есть кот на весь крысиный произвол.
На зубы хищные, на тварей смрадных жесть –
кошачья простота и гибкость есть.

Вот подлинное отношение нашего государства к литературному творчеству, словесности и религии.

В Общероссийском классификаторе профессий и должностей среди нескольких тысяч профессий нет:

Писателя, литератора, литературного работника:
нет драматурга,
поэта,
прозаика,
критика,
сценариста,
литературо-театро-киноведа,
историка литературы.
Нет филолога,
культуролога,
богослова,
религиоведа,
философа.
Нет и композитора
священника
настоятеля храма…

А кто есть?
Есть крупье,
дилер,
декоратор витрин,
уполномоченный по делам религии,
дрожжевед.


Странно: уполномоченный по делам религии есть, а священника нет. Нет и религиоведа. Есть дрожжевед и декоратор витрин, а писателя нет как нет.
Мой муж – священник, писатель, литературовед, критик и т.д. - оказался полным социальным ничто, если определять его профессиональную деятельность, исходя из государственного классификатора.

История Русского ПЕНа на старом Арбате

5 февраля 2025 года в 17.30 на старом Арбате напротив Дома А.Ф.Лосева (ул. Арбат, 33) орткрывается уличная выставка «История Русского ПЕН-центра», приуроченная к 35-летию создания легендарного объединения писателей России «Русский ПЕН-центр». Сегодня в Русский ПЕН-центр входят более 200 самых известных писателей нашей страны. Это старейшие мастера слова, деятели науки и культуры. Выставка организована в рамках проекта «Русский ПЕН: люди и судьбы. К 35-летию создания легендарного объединения писателей России». Проект подготовлен Музеем литературных артефактов и проводится при поддержке Президентского фонда культурных инициатив. Русский ПЕН-центр приглашает вас на открытие выставки!

ФЕВРАЛЬ

1.


Землю вьюга побелила,
закружила, занесла:
то ли небо обвалила,
то ли к небу приросла:
путь прокладывая торный,
даже тьма свой ластик черный
вглубь подвала убрала,
обронила у кола.

Снегом вьюга завалила, закружила, занесла,
Снег заполнил зеркала.
Слит прохожий с этим снегом по законам ремесла
Всё белым-бело: ни дома, ни просвета, ни числа.
Где-то здесь была дорога,
Церковь, станция была.

Не поймёшь: лишь междометья:
«ох» да «ах», да «видит Бог».
Чуть шагнул через порог –
провалился на столетье,
где частушки пишет Блок.

2.


Объясни, какая сила
дрожжи в пафос всей стране
накрошила, заместила.
Ишь, опять заголосила
с бабьим визгом о войне
бездна в белом зипуне:
бунта зуд, стальная жила,
зуб железный, глаз в огне.

То ли голь стучит в ворота
и открытым держит рот,
толстосум ли для чего-то
лезет задом наперед.
– Хочет он переворота?
Вот ему переворот:

честь бастарда и блудницы,
совесть вора, власть слепца,
ум глупца, разврат черницы,
поученья подлеца,
гордость мытаря, у барда
типуны на языке.
И взрывается петарда
у Керенского в руке.
Кровь на остром каблуке.


3.
Всё покроет этот снег…
Блок ли, лох ли, печенег –
черт не разобрать и линий.
Даже Чёрный Человек
в белом весь, на шапке - иней:
демон или имярек?
Морок, морок этот снег.

…Но как только он сойдёт, –
обнажатся дыры, сучья,
клочья, свалки, сделки, крючья,
воровские сходки, слёт
активистов, случки сучьи,
абортариев отход,
норы и ходы барсучьи,
Философский пароход.

Талой вынесет водою
донесенья из чека
о расстреле Колчака;
лихоманку, паранойю
путать и смещать века;
духов звать издалека,
чтоб зарифмовать с собою;
сращивать наверняка
пыл хлыста и злость изгоя
и нахрап временщика.


4.
…Я стою, а подо мною
облака и облака,
снег, подземная река.
И пространство свысока
держит время ледяное –
комья
мёрзлого
песка.

Царствие Небесное! Прекрасный был человек!

Царствие Небесное новопреставленному игумену Крониду! Какая потеря…

Буквально на днях с ним встречались, обсуждали выход его каталога старопечатных книг. У него была потрясающая коллекция…