Ленинград послевоенный, послеблокандый. Люди в нем выживают, как могут. Женщинам особенно тяжело.
Кто-то работает наравне с мужчинами - кладёт шпалы, разбирает завалы, вкалывает у станка в три смены. Кто-то выбирает другую ипостась - на Петроградской стороне у Ботанического сада работают "ботанические" девушки - лёгкого поведения, и совсем не легкой судьбы...
Ироничная и драматичная, со смехом и слезами - история о том, как несбывшиеся мечты о лучшей, чистой и сказочной жизни воплощаются в задаче вырвать из порочного круга хотя бы одну! На волю, в настоящую жизнь, и ни куда-то там, а на сцену Мариинки!
Ленинград послевоенный, послеблокандый. Люди в нем выживают, как могут. Женщинам особенно тяжело.
Кто-то работает наравне с мужчинами - кладёт шпалы, разбирает завалы, вкалывает у станка в три смены. Кто-то выбирает другую ипостась - на Петроградской стороне у Ботанического сада работают "ботанические" девушки - лёгкого поведения, и совсем не легкой судьбы...
Ироничная и драматичная, со смехом и слезами - история о том, как несбывшиеся мечты о лучшей, чистой и сказочной жизни воплощаются в задаче вырвать из порочного круга хотя бы одну! На волю, в настоящую жизнь, и ни куда-то там, а на сцену Мариинки!
In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives?
from us
