А предположим, что и санитарка, утверждающая, что получает 29 тыс. рублей в месяц и мурманский министр здравоохранения Дмитрий Панычев убеждающий всех, что ей начислили аж 116 тыс., оба правы (хотя министру мы, конечно, по определению не верим). Значит в схеме есть кто-то третий, на кого и уходят все деньги, положенные за работу в «красной зоне». И это, не говоря о том, что Мурманская область, наверняка не единственная, где сотрудники, которые были санитарами, затем в 2018 году переведены в уборщики, но выполняющие функции санитаров, имеют прямой контакт в «красной зоне», но не подпадают под выплаты федерального характера. Смешнее всего на это жаловаться президенту, ведь этот перевод последствия осуществленной при Путине и при его поддержке оптимизации отечественной медицины, повышение эффективности которой в последние годы напрямую связано с минимизацией расходуемых на здравоохранение средств. Именно за это Путин и наградил экс-министра здравоохранения РФ Скворцову. А других более значимых заслуг у нее все равно нет
А предположим, что и санитарка, утверждающая, что получает 29 тыс. рублей в месяц и мурманский министр здравоохранения Дмитрий Панычев убеждающий всех, что ей начислили аж 116 тыс., оба правы (хотя министру мы, конечно, по определению не верим). Значит в схеме есть кто-то третий, на кого и уходят все деньги, положенные за работу в «красной зоне». И это, не говоря о том, что Мурманская область, наверняка не единственная, где сотрудники, которые были санитарами, затем в 2018 году переведены в уборщики, но выполняющие функции санитаров, имеют прямой контакт в «красной зоне», но не подпадают под выплаты федерального характера. Смешнее всего на это жаловаться президенту, ведь этот перевод последствия осуществленной при Путине и при его поддержке оптимизации отечественной медицины, повышение эффективности которой в последние годы напрямую связано с минимизацией расходуемых на здравоохранение средств. Именно за это Путин и наградил экс-министра здравоохранения РФ Скворцову. А других более значимых заслуг у нее все равно нет
Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. Apparently upbeat developments in Russia's discussions with Ukraine helped at least temporarily send investors back into risk assets. Russian President Vladimir Putin said during a meeting with his Belarusian counterpart Alexander Lukashenko that there were "certain positive developments" occurring in the talks with Ukraine, according to a transcript of their meeting. Putin added that discussions were happening "almost on a daily basis." Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. Telegram does offer end-to-end encrypted communications through Secret Chats, but this is not the default setting. Standard conversations use the MTProto method, enabling server-client encryption but with them stored on the server for ease-of-access. This makes using Telegram across multiple devices simple, but also means that the regular Telegram chats you’re having with folks are not as secure as you may believe.
from us