В недавнем Послании прозвучало множество тезисов, которые интересны не столько с "фактической стороны", сколько в том плане, что открывают механизмы дискурсивного воздействия власти на общество.
По сути, коллективное начальство (а тексты вроде Послания - это всегда коллективное творчество) демонстрирует механизмы лингвистического контроля.
Их исследованием мы и займемся.
Например, довольно четкий акцент был сделан на такой феномен, как "народ". Например, что народ - основа нашей страны, мы - единый сплоченный народ и т.д.
Но что такое народ?
На самом деле обращение к некоему коллективному "мы" для мобилизации группы - прием настолько же старый, насколько стара политика. При этом народ, говоря словами Р. Барта - "пустое означающее". Это буквальный симулякр, который возникает исключительно в дискурсе элит и за его пределы не выходит.
Как заметил В. Ачкасов - у народа нет референта в реальности, нет института, который бы мог называть себя "народом", как нет и критериев "народа".
Как писал А. Дженнингс, сама идея "власти народа" - абсурдна, народ не может решать, от его имени могут лишь говорить, но сам народ, как субъект, не существует.
Наделенный единой волей образ "народа", таким образом, это всего лишь психологическая уловка, манипуляция, корни которой уходят в механизмы человеческой психики. Так, многочисленные эксперименты, самый известный из которых - эксперимент С.Аша, доказали, что индивид склонен подчиняться давлению большинства.
В этом отношении "народ" - это идеальное большинство. Он, как известно, безмолвствует, но от его имени можно говорить и приказывать. Он также непогрешим (вспомним идеализацию "простого народа" различными политическими силами, от крайне левых до крайне правых).
Однако у "народа" есть одна уязвимость, ахиллесова пята. Эта уязвимость, которая одновременно является и сильной стороной, заключается в размытости термина. Определение "народу" весьма трудно дать. Кто-то скажет, что это все население страны, кто-то скажет, что это "простые люди", кто-то использует этничность как дифференцирующий критерий.
Однако если мы все же попробуем дать народу определение, мы сломаем весь механизм дискурсивного подчинения. Ведь у всякой группы есть определенные границы, есть интересы, а значит, есть и потребность в представительстве этих интересов, как и критерии эффективности представительства. Группа, будь то этническая общность, класс или нация, может оценивать "качество" представительства своих интересов, что ограничивает элиты и ставит их в позицию "ответственных".
Возможно, именно поэтому власть старается оперировать именно "народом", как удобным инструментом символического контроля.
В недавнем Послании прозвучало множество тезисов, которые интересны не столько с "фактической стороны", сколько в том плане, что открывают механизмы дискурсивного воздействия власти на общество.
По сути, коллективное начальство (а тексты вроде Послания - это всегда коллективное творчество) демонстрирует механизмы лингвистического контроля.
Их исследованием мы и займемся.
Например, довольно четкий акцент был сделан на такой феномен, как "народ". Например, что народ - основа нашей страны, мы - единый сплоченный народ и т.д.
Но что такое народ?
На самом деле обращение к некоему коллективному "мы" для мобилизации группы - прием настолько же старый, насколько стара политика. При этом народ, говоря словами Р. Барта - "пустое означающее". Это буквальный симулякр, который возникает исключительно в дискурсе элит и за его пределы не выходит.
Как заметил В. Ачкасов - у народа нет референта в реальности, нет института, который бы мог называть себя "народом", как нет и критериев "народа".
Как писал А. Дженнингс, сама идея "власти народа" - абсурдна, народ не может решать, от его имени могут лишь говорить, но сам народ, как субъект, не существует.
Наделенный единой волей образ "народа", таким образом, это всего лишь психологическая уловка, манипуляция, корни которой уходят в механизмы человеческой психики. Так, многочисленные эксперименты, самый известный из которых - эксперимент С.Аша, доказали, что индивид склонен подчиняться давлению большинства.
В этом отношении "народ" - это идеальное большинство. Он, как известно, безмолвствует, но от его имени можно говорить и приказывать. Он также непогрешим (вспомним идеализацию "простого народа" различными политическими силами, от крайне левых до крайне правых).
Однако у "народа" есть одна уязвимость, ахиллесова пята. Эта уязвимость, которая одновременно является и сильной стороной, заключается в размытости термина. Определение "народу" весьма трудно дать. Кто-то скажет, что это все население страны, кто-то скажет, что это "простые люди", кто-то использует этничность как дифференцирующий критерий.
Однако если мы все же попробуем дать народу определение, мы сломаем весь механизм дискурсивного подчинения. Ведь у всякой группы есть определенные границы, есть интересы, а значит, есть и потребность в представительстве этих интересов, как и критерии эффективности представительства. Группа, будь то этническая общность, класс или нация, может оценивать "качество" представительства своих интересов, что ограничивает элиты и ставит их в позицию "ответственных".
Возможно, именно поэтому власть старается оперировать именно "народом", как удобным инструментом символического контроля.
BY Заметки на полях
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In this regard, Sebi collaborated with the Telecom Regulatory Authority of India (TRAI) to reduce the vulnerability of the securities market to manipulation through misuse of mass communication medium like bulk SMS. 'Wild West' "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said. A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from us
