Над вымыслом слезами обольюсь. Недавно я посетила в Лондоне «Кремулятор», проникновенный спектакль о сталинских репрессиях, в рамках которого артист Игорь Титов, игравший следователя, ближе к финалу обращался к залу с вопросами: кто тут из Москвы? Кто ещё ездит в Москву? А кто считает, что ездить в Москву сегодня так себе занятие? И большая часть присутствовавших чувствовала определенную неловкость, а многие потом написали в отзывах, что это был непродуманный и плохо реализованный интерактив. У меня появилась свежая идея для режиссера Максима Диденко. Все эти вопросы Титову надо задавать не зрителям, а партнерше по представлению. Занятая в роли «жертвы сталинских репрессий» артистка Ян Гэ, оказывается, выступает в ресторане «Сахалин», на дне рождения достопочтенной ресторации, распевая советские шлягеры. Конечно, это не ее война. Она же не в Тибете про ужасы маоизма играла пьесу, чтобы потом вылететь в Пекин. Но вообще интересно, есть ли свой «Кремулятор» у Люси Чеботиной или Эльдара Хакимова? А также - с кем веселее - с Максимом Сухановым или с Ириной Зарьковой?

Совсем забыла рассказать, что посетила парижскую версию Арт Базель, на открытии которой случился переизбыток уважаемых людей из России: от основательницы клуба интеллектуальных путешествий (или как называется эта безграмотная чепуха) Ирины Вольской до Надежды Стрелец, разгуливавшей по Гран Палэ в сопровождении арт-коуча, учившего ее «воспринимать искусство и анализировать свои эмоции». Вообще, кто-то из современных философов или, допустим, Уэльбек должен написать эссе, обьяснившее бы, почему именно совриск привлекает столь впечатляющее количество ветеранов лоботомии (как говорит одна моя подруга), а ведь галеристы им даже по инвалидности скидок не делают. Когда все эти персонажи отчалили в Hermes и Costes, остались клиенты попроще - ради них многие акулы арт-рынка в этом году даже наняли русскоязычных консультантов, любезно вопрошающих: вам помочь? что брать будете - деколониальный дискурс или феминизм или завернуть, как обычно (Баския/Фонтана/Кац/ Пистолетто)? К слову, в пандан двум масштабным городским выставкам - сюрреалистам и Arte Povera - привезли порядочно Пеноне и ко, а также Эрнста и Магритта. Около их картин, на стенде Ландау, две наши дамы в Гуччи долго радовались, что у них ровно с таким же принтом чехлы для подушек в Жуковке. В остальном, приятно, что благодаря кураторам Помпиду вспомнили снова про Леонор Фини и ее возлюбленного Станислао Лепри, их живопись, если так можно выразиться, беременна тьмой, но вместе с тем, каждый запечатленный страшный сон совершенно точно содержит в себе намек на освобождение от его оков, на неизбежное пробуждение.

https://republic.ru/posts/113987 давно тут не было интервью

Последние дни погрузилась в творчество Томи Унгерера, эльзасского художника и иллюстратора, чья судьба крайне поучительна. Унгерер родился в Страсбурге в 1931, в семье выдающегося часовщика, когда Эльзас аннексировали немцы, французский оказался под полным запретом. Когда Эльзас освободили, запретили уже региональную культуру и эльзасский язык, как слишком немецкую по духу. От всех этих ограничений Унгерер сбежал (предварительно побывав на войне в Алжире) в Штаты, где в середине пятидесятых молниеносно сделал блестящую карьеру, как иллюстратор Harper’s Bazaar, Vogue и далее по списку, придумав примерно половину рекламы тех лет, по крайней мере лучшие образцы, а также сотрудничал с Кубриком (именно его кисти принадлежит афиша «Доктора Стрейнджлав») и Отто Премингером. В семидесятые перебрался в Канаду и занялся чистым творчеством, создав цикл замечательных детских книг, а также эротических альбомов. Умер в 2019 в Ирландии. Но большую часть жизни он посвятил примирению немецкой и французской культуры, а также борьбе за идентичность Эльзаса, заложника непримиримого разлада двух держав, в силу своего географического расположения. На погребальной службе согласно его завещанию звучали песни на иврите, немецком, эльзасском и французском. В последних интервью он говорил, что до сих пор помнит нацистские гимны лучше любимого Гете или Пруста, поскольку идеологическая индоктринация оставляет страшные шрамы.

С большим интересом слежу за так называемым ренессансом российской моды на фоне СВО. Кажется, рынок, вернее календарь светских развлечений переполнен презентациями брендов, созданных «для женщин, которые живут в гармонии и выбирают себя» (ну а кого им ещё выбирать, не президента же). Вчера, например, в отеле Метрополь прошло мероприятие компании 1811, показавшей коллекцию «Универмаг». Обозреватели пены военных дней отмечают, что организаторам удалось добиться «точного попадания в советское». Привыкшие ещё в относительно свободные времена маршировать за Куснировичем с пионерским галстуком на шее по коридорам ГУМ гости, охотно имитировали оргазм от дулевского фарфора и духов «Красная Москва» под дудку Екатерины Мухиной. Она теперь не столько стилист модных луков, сколько затейник посконных праздников. Кстати, о затеях - нейминг 1811 страшно интригует. Можно было бы подумать, что это год, в который Наполеон уже готовил нападение, а мы ему колхозным трикотажем по харе и Петушками на палочке по пяткам, но нет, наши фэшн-бизнесмены не хитры на выдумки, 1811 это всего лишь 18 ноября, то есть дата основания их артели «Серп и молот». Лишь одно непонятно - зачем гражданам вставать в очередь за совком, если он давно не по талонам, а на каждом прилавке и далее везде.

Собственно, глядя на отчет с выше описанного мероприятия, на все эти сосиски с горошком, я подумала, что уже пора заново открывать рестораны под названием «Страна, которой нет», только на стены вешать не портреты генсеков или «Рабочего и колхозницу», а фотографии Авена, Зыгаря, Белоники, Кашина и к неймингу блюд тоже подойти креативно - закуска «Болотная», горячее «Кинотавр», десерт «Конде Наст». Или объединять позиции по сетам - выборы 2018, выборы 2012. Кто-то из монополистов общепита рано или поздно догадается, золотая жила.

В The Washington Post большая статья про бывшую жену Сергея Брина, которая нынче подалась в политику. Как мы помним, Брин развелся с Николь Шанахан после того, как она изменила ему с лучшим другом - Илоном Маском. Несмотря на извинения последнего, Брин был непреклонен и даже продал все свои акции Tesla. Николь же получила самые большие отступные и истории - в размере 1 миллиарда. К слову, Брин и Шанахан случайно познакомились за три дня до ее свадьбы с инвестором Джереми Кранцем, ради которого она даже приняла иудаизм, что не помешало ей буквально из-под венца сбежать с Брином на фестиваль Burning man. Свадьба, впрочем, состоялась, но брак был аннулирован через 27 дней. Согласно свидетельствам друзей и близких Брина, в период отношений с Николь, он перестал общаться с детьми, рассорился с деловым партнером и даже приостановил оплату лечения родственника, страдавшего от психического заболевания (Николь сказала Сергею, что лечат не таблетки, а спорт и посоветовала записать члена семьи на бокс). Собственно, взгляды Шанахан на медицину и привели ее в политику. Во время ковида она разочаровалась в демократической партии, принуждавшей население к вакцинированию. По мнению Шанахан именно по этой причине их с Брином дочери Эхо диагностировали в 18 месяцев аутизм. В итоге от Байдена Шанахан переметнулась к снявшемуся с выборов Кеннеди, а теперь поддерживает Трампа, ее личный слоган звучит, как MAHA (Make America Healthy Again). Шанахан считает, что демократы «убивают» генофонд страны, поэтому она ведет, например, подкаст про здоровье под названием «Council of cancelled», интервьюирую всех известных антиваксеров и прочих шарлатанов. В прошлом месяце она выступала на митинге в Техасе вместе с Такером Карлсоном и презентовала ему кепку MAHA со словами: a special gift from MAHA people to MAGA people. В общем, Силиконовая долина в ужасе, кого они взрастили, какое двурушничество проглядели. С другой стороны, как утверждают многие из опрошенных изданием - это ее миллиард, она может делать с ним все, что хочет.

Не могу не отметить и ещё один отечественный ренессанс (помимо модного) - в Москве и элитных пригородах сегодня актуальным занятием стало чтение. Все активно учатся ЧИТАТЬ, поскольку держать головку на светской хронике уже более-менее научились. Вот свой книжный клуб открыла Алена Долецкая и объясняет вслед за полковником фон Циллергутом Иде Галич и Юлии Матвиенко, что «книга это множество нарезанных в четвертку листов бумаги». Издание Blueprint совместно с базой культурного отдыха Переделкино устраивает Reading Camp, в рамках которого адепт растительного образа жизни Шахри Амирханова предлагает купившим путевку постучать по клавишам печатной машинки, а потом залить пару сториз и плакать. В рекламных постах про сессии ликбеза инфлюэнсеры не перестают восхищаться, как бесплатный кашемир Falconeri к лицу золотой осени, а также берут пример с Бродского и Пастернака, ведь те тоже жили в неоднозначные времена, а все же выбирались в Париж и на Венецианскую биеннале.

Теперь к новостям кино. У нас очередная отмена - перенесена на неопределенный срок премьера «Ученика», фильма из каннского конкурса про юность Трампа. Написала колонку про философию кинопроката в РФ. Сразу спойлер: «Даже в покалеченном варианте тот же «Ученик», кажется, не прошел цензуру. Коллеги принялись строчить возмущенные комментарии — вот оно, наше государство! А при чем здесь наше государство, с ним все понятно с 24 февраля, а с менеджерами компаний «Атмосфера кино» и Arna Media только теперь все стало окончательно ясно. Их жадность и глупость не оставляют пространства для очередного философского маневра. Разве что прислушаться к Шопенгауэру, — как известно, его философия не принесла ему никаких доходов, но избавила от очень многих трат».

https://republic.ru/posts/114019?utm_source=telegram