Вокруг открытого накануне барельефа Сталину на Таганке продолжаются жаркие споры — уже не только словесные, но и в формате акций. Одни приносят цветы, другие — фотографии с цитатами о репрессиях.
По сути, началось то, о чём я предупреждал: объект становится источником общественного конфликта.
Сегодня это цветы и плакаты, завтра — возможны провокации, обливания краской или, не дай бог, физические столкновения. Уже сейчас место начинает превращаться в новую точку притяжения для политических акций — и всё это в замкнутом пространстве метрополитена, с рисками для горожан и пассажиров. На месте уже дежурят сотрудники службы безопасности метрополитена.
Наша позиция остаётся неизменной: такие спорные объекты должны устанавливаться только после обсуждения с жителями. Это не только вопрос уважения к людям, но и элементарной безопасности.
Мною уже направлены обращения в Дептранс и Москомархитектуру. От последней пришёл ответ: что объект находится в ведении Дептранса, теперь ждём их реакцию.
Важно понимать: подобные инициативы — это не просто оформление стены, поэтому их нужно принимать максимально аккуратно. В Москве уже есть примеры, когда мнение жителей при изменении городской среды действительно учитывалось — и именно такого разумного подхода мы должны добиваться и впредь.
Вокруг открытого накануне барельефа Сталину на Таганке продолжаются жаркие споры — уже не только словесные, но и в формате акций. Одни приносят цветы, другие — фотографии с цитатами о репрессиях.
По сути, началось то, о чём я предупреждал: объект становится источником общественного конфликта.
Сегодня это цветы и плакаты, завтра — возможны провокации, обливания краской или, не дай бог, физические столкновения. Уже сейчас место начинает превращаться в новую точку притяжения для политических акций — и всё это в замкнутом пространстве метрополитена, с рисками для горожан и пассажиров. На месте уже дежурят сотрудники службы безопасности метрополитена.
Наша позиция остаётся неизменной: такие спорные объекты должны устанавливаться только после обсуждения с жителями. Это не только вопрос уважения к людям, но и элементарной безопасности.
Мною уже направлены обращения в Дептранс и Москомархитектуру. От последней пришёл ответ: что объект находится в ведении Дептранса, теперь ждём их реакцию.
Важно понимать: подобные инициативы — это не просто оформление стены, поэтому их нужно принимать максимально аккуратно. В Москве уже есть примеры, когда мнение жителей при изменении городской среды действительно учитывалось — и именно такого разумного подхода мы должны добиваться и впредь.
The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise.
from us
