Несколько мыслей вразброс, для затравки. Чтобы поразмышлять над этим длинными осенними вечерами:
Мысль первая (по Станиславскому): Говорят, что кошки проживают от рождения до смерти девять жизней. Может и так. Но и человек от рождения до смерти проживает не одну жизнь — детство, юность, молодость, зрелость, старость — это уже пять сущностно разных состояний, пять разных жизней, которые мы проживаем. Скажу больше — каждый взрослый человек проживает ОДНОВРЕМЕННО минимум три разные жизни: в семье, с коллегами по работе или соседями, и у телевизора. Разница между ними состоит в том, что первые две жизни он проживает лично, а третью — с чужих слов. А в мире постправды, когда слова ничего не значат (ну хорошо, не означают того, что они означают, т. е. того, как их толкуют толковые словари), жизнь с чужих слов тоже перестает иметь какое-то значение для нас (ну хорошо, для меня).
Еще 40-50 лет назад классическая драма рассказывала нам о… нас… Да-да — сидя в театре на спектакле по Чехову или в кинозале, наблюдая перипетии сценарной жизни актеров, их эмоции, их надежды и финал всего этого, мы легко соединяли с ними свои эмоции и надежды, хотя разделяли нас века и эпохи. И актеры, делясь с нами своим прожитым на сцене или экране эмоциональным опытом, который сочинил для них драматург и «поставил» для нас режиссер, делали и нас эмоционально опытнее, создавали набор шаблонов поведения, который собирал общество в единое целое. Достаточно было сказать «павлины, говоришь», как целый набор образов в их многогранной взаимосвязи всплывал одновременно у всех, кто вас в этот момент слышал.
Почему же сейчас, созерцая события, которые нам показывают по телевизору чуть ли не в прямом эфире, т. е. происходящие одновременно с тем, как мы ужинаем, пьем чай или что покрепче, мы не ощущаем себя единым целым ни с ведущими спикерами новостей, ни с участниками шоу (всяких — не только политических или со «звездами»), ни с депутатами разных фракций, ни с министрами, ни с генералами и даже, извините, с президентом? В лучшем случае, когда что-то «зацепило», можем сказать «во, блин, даёт/дают», чётко осознавая, что есть они и есть мы, у них своя жизнь, а у нас своя. И эти жизни могут иногда пересекаться (чаще с неприятными для нас последствиями), но никогда не совпадают. Ведь, как уже было написано в предыдущих постах, жизнь «из телевизора» сейчас — это на 99% эмоции (независимо от того выпуск новостей это, ток-шоу или сериал), как и классическая драма. Но, если классическая драма нас объединяла как культурную общность, то современный «телевизор» если и объединяет нас, то лишь в раздражении и нелюбви к ток-, поп-звездам, политикам, пропагандистам и начальству. А это две большие разницы. Почему вымышленному «товарищу Сухову» хочется верить, а живому, реальному (?) депутату Государственной Думы или там министру — нет? Может быть потому, что депутаты и министры нам врут, а товарищ Сухов — не врёт? Ну, т. е. товарищ Сухов оправдывает ожидания зрителей, даже если они смотрят фильм про него впервые, а депутаты и министры — не оправдывают, даже если повторяют свои обещания много-много раз.
Несколько мыслей вразброс, для затравки. Чтобы поразмышлять над этим длинными осенними вечерами:
Мысль первая (по Станиславскому): Говорят, что кошки проживают от рождения до смерти девять жизней. Может и так. Но и человек от рождения до смерти проживает не одну жизнь — детство, юность, молодость, зрелость, старость — это уже пять сущностно разных состояний, пять разных жизней, которые мы проживаем. Скажу больше — каждый взрослый человек проживает ОДНОВРЕМЕННО минимум три разные жизни: в семье, с коллегами по работе или соседями, и у телевизора. Разница между ними состоит в том, что первые две жизни он проживает лично, а третью — с чужих слов. А в мире постправды, когда слова ничего не значат (ну хорошо, не означают того, что они означают, т. е. того, как их толкуют толковые словари), жизнь с чужих слов тоже перестает иметь какое-то значение для нас (ну хорошо, для меня).
Еще 40-50 лет назад классическая драма рассказывала нам о… нас… Да-да — сидя в театре на спектакле по Чехову или в кинозале, наблюдая перипетии сценарной жизни актеров, их эмоции, их надежды и финал всего этого, мы легко соединяли с ними свои эмоции и надежды, хотя разделяли нас века и эпохи. И актеры, делясь с нами своим прожитым на сцене или экране эмоциональным опытом, который сочинил для них драматург и «поставил» для нас режиссер, делали и нас эмоционально опытнее, создавали набор шаблонов поведения, который собирал общество в единое целое. Достаточно было сказать «павлины, говоришь», как целый набор образов в их многогранной взаимосвязи всплывал одновременно у всех, кто вас в этот момент слышал.
Почему же сейчас, созерцая события, которые нам показывают по телевизору чуть ли не в прямом эфире, т. е. происходящие одновременно с тем, как мы ужинаем, пьем чай или что покрепче, мы не ощущаем себя единым целым ни с ведущими спикерами новостей, ни с участниками шоу (всяких — не только политических или со «звездами»), ни с депутатами разных фракций, ни с министрами, ни с генералами и даже, извините, с президентом? В лучшем случае, когда что-то «зацепило», можем сказать «во, блин, даёт/дают», чётко осознавая, что есть они и есть мы, у них своя жизнь, а у нас своя. И эти жизни могут иногда пересекаться (чаще с неприятными для нас последствиями), но никогда не совпадают. Ведь, как уже было написано в предыдущих постах, жизнь «из телевизора» сейчас — это на 99% эмоции (независимо от того выпуск новостей это, ток-шоу или сериал), как и классическая драма. Но, если классическая драма нас объединяла как культурную общность, то современный «телевизор» если и объединяет нас, то лишь в раздражении и нелюбви к ток-, поп-звездам, политикам, пропагандистам и начальству. А это две большие разницы. Почему вымышленному «товарищу Сухову» хочется верить, а живому, реальному (?) депутату Государственной Думы или там министру — нет? Может быть потому, что депутаты и министры нам врут, а товарищ Сухов — не врёт? Ну, т. е. товарищ Сухов оправдывает ожидания зрителей, даже если они смотрят фильм про него впервые, а депутаты и министры — не оправдывают, даже если повторяют свои обещания много-много раз.
"There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. Soloviev also promoted the channel in a post he shared on his own Telegram, which has 580,000 followers. The post recommended his viewers subscribe to "War on Fakes" in a time of fake news. "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said. The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel.
from us
