Воздушная война Израиля и Ирана (часть I)

– Часть I
– Часть II
– Часть III
– Часть IV

Полагаю, следует тезисно и коротко (насколько возможно) изложить события прошедших дней и суть текущих военных процессов.

Наибольший интерес для нас представляет именно противостояние в воздухе. Иран и Израиль разделяют 1500 километров – общей границы между странами нет, а значит, вся тяжесть боевых действий ложится на плечи средств воздушного нападения: ракет, самолётов-снарядов, БПЛА и ударных самолетов.

Картина происходящего очень неоднозначна. С одной стороны, очевидно, что ПВО Исламской Республики не имеет возможности установления полного контроля над воздушным пространством страны (вопрос в том, ставится ли перед ним такая задача, но это тема иного обсуждения). С другой стороны, Израиль, несмотря на реляции откровенно пропагандистского характера, также не имеет всей полноты доминирования в воздухе – и этот факт связан с абсолютно объективными техническими причинами, которые мы обсудим далее.

Как было упомянуто ранее, для входа в воздушное пространство Ирана израильской авиации необходимо преодолеть 1500 км пути, который проложен через Иорданию, Сирию и Ирак. Это довольно длительный – не менее 2 часов – полет, и проходит он отнюдь не по дружественной для израильтян территории.

В большей степени это касается Ирака – в стране большое количество проиранских группировок, и в случае некой нештатной ситуации с катапультированием любой израильский летчик рискует стать целью охоты. Открытым остается и вопрос противодействия иракских ополченцев вторжению Воздушного корпуса на территорию страны – хотя это лишь моя догадка, но немаловероятно, что периодические атаки с применением ПЗРК не является чем-то из ряда вон выходящим.

Словом, даже сам полет до Ирана – едва ли легкая задача.

Нужно понимать, что боевой самолёт – не авиалайнер. В нем нет запасов топлива для совершения многочасовых полетов, и даже при наличии воздушного танкера длительное нахождение в воздухе – предприятие непростое в силу физиологических ограничений, которые имеет человеческий организм (летчик – все еще человек, несмотря на подготовку, да постоянный стресс из-за возможной атаки со стороны ПВО никоим образом не улучшает его бодрость и концентрацию).

К моменту захода в воздушное пространство Ирана израильские самолеты исчерпывают запасы топлива, которые позволяли бы им активно маневрировать, вести воздушное патрулирование или выжидать лучшей цели. Топлива достаточно лишь для нанесения удара по целеуказанию с БПЛА «Гермес» (которые ведут аэроразведку) или по заранее выявленным целям – и на возвращение обратно.

Следует отметить, что по обстоятельствам сугубо технического характера израильские ударные самолеты вынуждены нести подвесные топливные баки в ущерб боевой нагрузке. Говоря проще, причинять разрушения масштаба и интенсивности, какой наблюдался в Газе с её коротким подлетным плечом, в Иране израильская авиация не в состоянии.

@atomiccherry 💯

Воздушная война Израиля и Ирана (часть II)

– Часть I
– Часть II
– Часть III
– Часть IV

Переброска американских воздушных танкеров несколько меняет ситуацию с эффективностью работы израильской авиации, но не кардинальным образом. Она способствует тому, что израильские самолеты смогут нести бóльшую боевую нагрузку за счет возможности дозаправки в ходе полета до Ирана и обратно. Но организовать «воздушную карусель» с постоянным нахождением патрульных истребителей-бомбардировщиков в воздухе это никак не поможет – повторюсь, здесь в дело вступает вопрос физиологических ограничений человеческого организма (для тех, кто не понимает – управление боевым самолётом само по себе является сложной задачей, требующей усилий и концентрации, а многочасовой (2,5-3 ч. + 2 ч. на обратный путь) полет в воздушном пространстве противника с необходимостью испражняться в мочеприемник – удовольствие сомнительное, изматывающее физически и психологически).

Имеет ли Израиль превосходство в воздухе? Безусловно, да. Но оно не полное – оно имеет зональный, преходящий характер. Воздушный корпус не в состоянии интенсивно атаковать объекты по всей территории Ирана одновременно – у него есть преимущество в выборе места и времени удара в какой-то определенной зоне, куда заранее выводятся разведывательные БПЛА, а также производится предварительный поиск иранских систем ПВО.

Иран – очень большая страна. Иран в 2,7 раз больше Украины – он имеет серьёзную стратегическую глубину. Будучи помноженной на ограниченные израильские военно-воздушные возможности, эта глубина позволяет иранской армии маневрировать как силами, так и ресурсами. Истребить, истощить и уничтожить их Израиль не может, не имея на то ни средств, ни потенциала.

Более того, нужно учитывать и иные факторы. Во-первых, Израиль вынужден применять в качестве основной силы в воздушной войне с Ираном истребители F-35I – и именно их. ПВО ИРИ сложно назвать высокотехнологичным, но оно многочисленно – тем и опасно. Только F-35I могут позволить себе с относительной степенью безопасности производить атаки в воздушном пространстве Ирана – их конструкция заточена именно под операции в зоне действия ПВО противника, выполнена с использованием технологий «стелс».

Это в еще большей степени ограничивает реальные израильские возможности воздушного нападения – F-35I не являются основной «рабочей лошадкой» Воздушного корпуса. При всем этом авиационного резерва в лице F-15 и F-16 у Израиля нет – оснащенные ими эскадрильи выполняют боевые вылеты в Газе, атакуют Ливан (к слову, атаки были даже сегодня) и... вынуждены выполнять роль перехватчиков для сотен «Шахедов» над территорией Ирака и Сирии.

«Шахеды» выпали из общей картины происходящего (в Сирии и Ираке, очевидно, не так много зевак, имеющих одновременно и смартфоны, и доступ в интернет – но кое-какая информация до нас все же доходит), однако они активно задействованы в боевых действиях – Иран использует их именно в качестве «наживки», которая создает дополнительную нагрузку на ВВС Израиля и «Железный купол». Говоря проще, прямого ущерба они не наносят, но служат важным активом войны на истощение – именно для данной роли они и создавались.

@atomiccherry 💯

Воздушная война Израиля и Ирана (часть III)

– Часть I
– Часть II
– Часть III
– Часть IV

Преуменьшать возможности израильских ВВС было бы опасной и опрометчивой ошибкой. Это многочисленный (300-350 бортов; разница обоснована режимом секретности – израильтяне производят замену старых F-16A/B, не афишируя процесс в СМИ), современный и технически совершенный воздушный флот – но ничто из перечисленного не обеспечивает ему того самого «полного контроля воздушного пространства Ирана», которое заявлялось в качестве достигнутой цели пропагандистами.

Это задача, которую невозможно осуществить, имея 300 самолетов и находясь в 1500 км от Ирана. Напомню, для обеспечения превосходства в воздухе над Ираком силы Коалиции собрали 1800 боевых самолётов – а Ирак, между тем, имеет площадь в три раза меньшую, чем Иран (!).

Как-либо кардинально преломить ситуацию может только вмешательство Соединённых Штатов Америки – кратная интенсификация воздушных ударов может негативным образом сказаться на иранских возможностях ведения войны на истощение (не будет широкой возможности маневра сил, восстановления мобилизации трудовых ресурсов и пр.). Однако, задействование ограниченных (сравнимых, например, с принимавшими участие в войне в Красном море) сил ВВС и ВМС США вряд ли фатальным образом скажутся на ИРИ – хотя, безусловно, увеличат людские, ресурсные и технические потери Ирана.

Нужно учитывать, что сама по себе интенсивность действий израильской авиации технически не может поддерживаться на высоком уровне в продолжительном отрезке времени (более 1-1,5 месяцев). Самолеты при интенсивной эксплуатации теряют ресурс и начинают требовать более тщательного обслуживания (тем более что авиапарк Воздушного корпуса не столь уж велик), летчики – неизбежно устают и истощаются, авиационные вооружения дороги, а их запасы – не столь многочисленны (Израиль опустошил свои арсеналы в ходе бомбардировок Газе вплоть до использования свободнопадающих бомб производства периода Корейской войны, и резерв для операции в Иране был обеспечен США – янки на протяжении всей весны поставляли оружие, но их запасы также не бездонны).

Ракетной же компоненты, сравнимой с иранской, у Израиля не существует даже в зачаточном состоянии.

@atomiccherry 💯

Воздушная война Израиля и Ирана (часть IV)

– Часть I
– Часть II
– Часть III
– Часть IV

Нужно понимать – отчётливо понимать, – решительного преимущества в воздушной войне в настоящий момент нет ни у Ирана, ни у Израиля. Ни одна из сторон не может похвастаться абсолютным превосходством над противником.

Исход противостояния будет решен в войне на истощение – в войне на устойчивость систем, качество мобилизационной подготовки, способности концентрировать критически важные ресурсы и игнорировать понесённый ущерб (при условии отсутствия масштабного вмешательства третьей стороны).

Иран не имеет возможности обеспечить оборону своего воздушного пространства от атак Воздушного корпуса – но в равной степени и Израиль является доступной целью поражения для иранских ракетных дивизионов.

Значение имеет разница доктринальных подходов. Иран пребывает в военном сценарии, к которому страна готовилась на протяжении последних 40 лет. Иранцы отнюдь не наивны – она прекрасно осознавали свой реальный уровень военных возможностей (имея к тому же пример Саддама Хусейна), и с полным принятием ожидали именно что кровопролитную, тяжелую войну с превосходством противника.

Иран имеет развитую защищённую инфраструктуру, запасы вооружений – не самых высокотехнологичных, но практичных в использовании (хотя тяжёлая иранская баллистика вполне заслуживает звания высокотехнологичной) и массовых, немалую численность населения, стратегическую глубину – и моральную готовность к затяжной войне.

Израиль, напротив, десятилетиями развивал именно что возможности войны молниеносной – вся военная стратегия еврейского государства рассчитана на масштабные боевые действия продолжительностью не более месяца, и даже кампания против Газы оказалась тяжёлым испытанием для их вооружённых сил (и вызовом, с которым они не справились в полной мере).

Как будет выглядеть ситуация в Израиле спустя две недели бомбардировок? Месяц? Два? Это очень любопытный вопрос, который интересно рассмотреть на практике.

В любом случае, израильско-иранский конфликт уже стал ещё одним нарицательным примером «молниеносной спецоперации», которая на глазах трансформируется в масштабную войну вопреки воле её инициаторов.

И эта война не будет легкой ни для одной из сторон.

@atomiccherry 💯

—❗️🇮🇱/🇮🇷 BREAKING: Brigadier General Ismael Qaani, Commander of the IRGC Quds Force, appears in public at Iran's victory celebrations in Tehran, beating widespread allegations that he was martyred by Israel

@Middle_East_Spectator

Прежде чем как-либо подводить итоги израильско-иранского конфликта, мне бы хотелось обратить внимание читателя на следующую деталь.

На видеозаписи выше вы можете наблюдать Исмаила Каани, бригадного генерала Корпуса Стражей исламской революции. Чем интересны данные кадры? Они были сделаны после прекращения огня в ходе празднований в Тегеране. А запечатленный на них руководитель спецподразделения «Кудс» более 10 дней назад был ликвидирован – именно так было заявлено пресс-службой ЦАХАЛ.

Более того, эти сведения подтвердили сами иранцы.

Когда мы говорим о дистанционных силовых ликвидациях, то стоит учитывать один факт – как правило, подтвердить их результат достоверно невозможно по техническим причинам. И это открывает огромный простор манипуляций с информацией для контрразведывательных структур – они могут без труда вводить противника в заблуждение путем подачи ложной информации в СМИ, организации похорон и пр.

Исмаил Каани – фигура уровня руководителя главного управления разведки. Цель высочайшего приоритета, на ликвидацию которой выделялся немалый ресурс и специалисты. Однако, он жив.

Это означает, что с высокой степенью вероятности жива и значительная часть тех, кто был подан Израилем в списке ликвидированных – и едва ли их по аналогии с руководителем «Кудс» вели отдельные оперативные группы разведки израильтян. Скорее всего, они благоразумно заявлены иранскими властями как погибшие, и ведут свою работу под новыми именами – старый, классический трюк, который все еще работает в наши дни, особенно когда противник кичлив и самоуверен.

Вышесказанное не означает, что Иран победил в этой короткой войне – масштабы и количество допущенных Тегераном ошибок можно разбирать месяцами (и нужно – слишком уж злободневны эти уроки).

Однако, не победил и Израиль. Власти еврейского государства едва ли в полной достигли поставленных перед собой задач – и оказались очень близки к тому, чтобы познать всю тяжесть последствий развязанной ими войны, если бы не вмешательство США.

Впрочем, нас больше интересует Иран – о нем мы и поговорим далее.

@atomiccherry 💯

Двенадцатидневная война (часть I)

После официальной приостановки боевых действий между Израилем и Ираном было справедливо выдержать некоторую паузу в текстах, дабы лучшим образом вынести ряд выводов из произошедшего.

Было бы заманчиво сказать, что Иран одержал верх в этом раунде: формально Тегеран не допустил развития наиболее негативных военных сценариев (связанных, например, с восстаниями и попытками свержения власти), продемонстрировал уязвимость Израиля перед ответными военными мерами и даже сохранил активы ядерной программы.

Однако это утверждение – ложь. Иран добился ряда тактических успехов, но проиграл войну, отказавшись от её продолжения.

На протяжении 40 лет иранское военное строительство опиралось на идею недопущения повторения сценария краха своего ближайшего соседа – Ирака. Иранцы, впрочем, воспринимали опыт Саддама Хусейна весьма специфично, акцентируя внимание исключительно на вторжении США в 2003 году и последующей оккупации Ирака. Все события до того момента ими игнорировались, и сейчас мы видим тому подтверждение.

После поражения 1991 года Саддам Хусейн не потерял власть – его режим был более чем крепок и устойчив, и просуществовал на протяжении следующих 12 лет. Мятежи военных жестоко подавлялись, оппозиция отсутствовала, более того – иракцы были готовы воевать вновь, что показала многолетняя партизанская война против американской оккупации. Проблема заключалась в том, что к вторжению 2003 года Вашингтон подходил последовательно и осторожно: вначале разгром иракской армии в Кувейте, затем десять лет санкций и эмбарго, и, что самое главное – легитимизация постоянных ударов по территории Ирака, которые шли на протяжении всех 90-ых под предлогом уничтожения «средств производства оружия массового поражения» (можно сказать, беспорядочные бомбардировки страны стали чем-то вроде привычки всех американских президентов того периода).

Что-то напоминает, верно? Ведь на пороге аналогичного сценария в данный момент находится и Иран.

Тегеран длительное время формировал набор военных активов, рассчитанных на ведение затяжных боевых действий. Точнее было бы выразиться, что этот набор активов представлял собой значимую угрозу для любого желающего вторгнуться в Иран, т.е. служил не столько средством подготовки к войне, сколько средством сдерживания. Тем не менее, все необходимое для того имелось: запасы вооружений, мобилизационный ресурс, защищенная инфраструктура (в т.ч. производственная, пусть и частично) и даже национальный и патриотический подъем у населения на фоне нападения.

Тегеран вполне мог позволить себе продолжение боевых действий, сохраняя паритет с Израилем. Возможности обороны воздушного пространства у обеих стран были весьма ограниченные, но вот возможности применения средств воздушного нападения – весьма широкие.

У ИРИ был шанс убедительной демонстрации своих военных возможностей, восстановления авторитета де-факто распавшейся «Оси сопротивления», привлечения сторонних инвестиций и помощи – но для этого требовалось вести войну. Проявлять твердость и жестокость, тем более что едва ли будущее Исламской Республики сулит ей некие светлые перспективы в условиях «мирного» времени.

Но, как только в Израиле стали осознавать все ужасы перспективы продолжения затяженых боевых действий... Иран фактически сдался, согласившись на немедленное перемирие.

Имея качественно сформулированную военную стратегию, способность переносить тяжелые удары, необходимые активы и преимущества для нанесения неправимого ущерба врагу, Иран проиграл войну, отказавшись ее продолжать.

@atomiccherry 💯

Двенадцатидневная война (часть II)

Иранская внешняя политика последние 15 лет пребывает в серьёзном кризисе. Связан он, говоря прямо, с нерешительностью иранского руководства.

Исламская Республика на протяжении всей истории своего существования позиционировала себя как государство милитаристского толка – государство революции и экспансии.

Подобный образ «исламских фанатиков-коммунистов» был удобной политической ширмой, ключевая цель существования которой крылась в недопущении военного вторжения США или развязывания нового конфликта, аналогичного по содержанию и характеру Ирано-иракской войне. На протяжении длительного периода Тегеран тщательно подкреплял свой образ соответствующими действиями, формирующими стране определенную военную репутацию. Иранские военные советники учили и организовывали партизанские группы и ополченцев в Ираке, Корпус Стражей вел боевые действия в Йемене. Иранские военные позволяли себе дерзкие и агрессивные военные акции: захват американских военных моряков, атаку и уничтожение израильского корвета в Ливане, обстрелы нефтяной инфраструктуры Саудовской Аравии, активную борьбу с американскими разведывательными БПЛА, которая велась как на территории самого Ирана, так и сопредельных стран.

Подобная агрессивность способствовала надежному функционированию стратегии сдерживания. Несмотря на «арабскую весну» с открытым военным вмешательством западных стран, Иран не рассматривался ими как потенциальная цель атаки даже в теории – перспективы подобного предприятия грозили обернуться полномасштабной войной, которая могла захлестнуть весь Ближний Восток и сказаться на мировой экономике. Сочетание потенциальной герильи от Ирака до Йемена, «танкерной войны» и ракетных атак – всё это вкупе с жёсткой позицией Тегерана сдерживало даже Израиль.

Однако в некий момент все переменилось. Сложно сказать, с чем это было связано – с деградацией Корпуса Стражей как военного института, который получил чрезмерно много власти? С самоуверенностью политического руководства, которое восприняло многочисленные дипломатические акции западных стран как знак уважения и авторитета? Так или иначе, иранская внешняя политика начала претерпевать кардинальные изменения, которые фактически уничтожили весь тщательно сформированный Тегераном милитаристский образ и, что особенно важно, поспособствовали эрозии и распаду «Оси сопротивления», которая из военного движения стремительно мутировала в организованные преступные группировки, схожие по своему характеру с латиноамериканскими наркокартелями.

Убийство Касема Сулеймани стало своего рода точкой невозврата – иранцы наглядно продемонстрировали, что прямая военная агрессия против них допустима, и дать на нее ответ они не в состоянии. Сразу после убийства генерала израильские спецслужбы провели серию диверсионных атак на иранскую инфраструктуру, организовали настоящий «конвейер» по убийству офицеров внутренней безопасности и стали снабжать оружием местных террористов.

Тегеран же в ответ лишь стремился продемонстрировать свои технические достижения и наличие хорошо укомплектованных арсеналов в весьма театрализованной манере – только вот оружие и техника это лишь вспомогательный инструмент претворения процессов войны и политики.

Главное – политическая воля, но она по некой причине на данный момент у Ирана отсутствует.

@atomiccherry 💯

Двенадцатидневная война (часть III)

После окончания боевых действий иранские политики стали весьма активным образом высказывать претензии по поводу отсутствия какой-либо значимой поддержки в отношении Ирана от стран-партнеров – как России, так и Китая. Затруднительно понять, о какой помощи идет речь – учитывая продолжительность боевых действий менее двух недель, даже при очень большом желании как-либо материально поддержать Тегеран не представлялось возможным.

Только вот желания такового ни у кого не было – потому что Иран не готов воевать, и данный факт никак не связан с наличием или отсутствием внешней поддержки.

Как ни иронично, война – тем более продолжительная – могла бы стать для Тегерана подспорьем в получении ресурсов для модернизации извне, в коих Исламская Республика нуждается вот уже много лет. И Китай, и Россия прямо заинтересованы в масштабных боевых действиях на Ближнем Востоке – даже 12 дней взаимных атак средствами воздушного нападения между ИРИ и Израилем лишили Соединенные Штаты резервов для обеспечения ПВО Украины и существенно повлияли на возможности развертывания войск в Азии для давления на Пекин. Никакие выгоды от цен на нефть не сравнились бы с теми военными и стратегическими преимуществами, которые КНР получила бы в результате втягивания Америки в новую ближневосточную кампанию.

Оставили бы Москва и Пекин иранское государство без поддержки хотя бы с точки зрения собственных выгод? Однозначно нет. Но для ее получения Исламской Республике требовалось воевать – и убедительно подтвердить свою ценность как важного актива, достойного военной помощи и инвестиций. И это не некая аномальная модель взаимодействия – аналогичного характера взаимоотношения мы можем наблюдать между РФ и КНР. Только когда Китай убедился в решимости российских властей вести войну на истощение, которая вытягивает военные ресурсы западных государств, он стал обеспечивать Россию всеми необходимыми для того инструментами – и поток помощи лишь возрастает.

Это стратегическая выгода – и она очевидна для обеих сторон.

Исламская Республика, однако, продемонстрировала ровно обратное – опасность инвестирования в нее как в важный элемент войны на истощение. Иранцы не способны вести тотальную войну – несмотря на террор Израиля, несмотря на сотни жертв от беспорядочных воздушных атак, руководство ИРИ проявляло совершенно необъяснимую для сторонних наблюдателей сдержанность, не организовав ни одной масштабной бомбардировки хотя бы одного израильского города. Даже при наличии всех необходимых военных активов, ИРИ вела «джентльменскую войну» с точечными ракетными ударами, хотя ее арсеналов достаточно для воспроизведения картины Дрездена в отдельно взятом населенном пункте (к слову сказать, данная иранская черта еще в 80-ые фиксировалась американскими аналитиками в ходе «танкерной войны»; несмотря на ее хаотичность и жестокость действий иракцев, Иран всегда действовал чрезвычайно сдержанно и ни разу не применил свой арсенал морских вооружений в полном объеме).

Каким образом и зачем поддерживать страну, которая не имеет политической воли вести войну даже тогда, когда она подверглась открытому вторжению? Что ж, вопрос риторический.

P.S.: к слову, достаточно характерной в данном контексте является история хуситов. Последние стали де-факто единственным проиранским движением, которое избежало структурной деградации и сохранило свое военное предназначение – более того, оправдало его на практике, бросив вызов ВМС США. Только вот йеменцы весьма сильно ограничили собственные контакты с КСИР – и, что интересно, получили персональную, пусть и непрямую поддержку Пекина. КНР обеспечила хуситам набор эксклюзивных военных технологий, и сделала это в обход Ирана – и о чем-то данный факт нам определенно может свидетельствовать.

@atomiccherry 💯

К слову сказать, многие не понимают, зачем Китаю необходимо подпитывать «горячие точки» в разных уголках земного шара. В лучшем случае массовое сознание рисует картину «азиатской коммунистической империи зла», которая занимается разжиганием войн ради разжигания войн.

Между тем, нужно напомнить, что еще пять лет назад Европа активно стремилась принимать участие в американских планах «военного сдерживания» КНР в Азии, на что выделялись немалые бюджеты и строились большие стратегии. Карты спутала пандемия COVID-19, а затем – российско-украинский конфликт, который стал вытягивать военные ресурсы Европы с огромной скоростью.

Посему Китай расчётливо и прагматично инвестирует в российскую военную машину: чем дольше и лучше она будет работать, тем меньше у стремящихся в список «новых империй» европейских стран (навроде Британии и Франции) будет средств и активов для подыгрывания военным планам США в Азии.

Аналогичная история могла бы произойти и в отношении Ирана, который имел все шансы организовать для Америки новый аналог Вьетнамской войны, но...

Впрочем, быть может, она еще и произойдет – едва ли режим прекращения огня на Ближнем Востоке будет действовать слишком уж долго.

@atomiccherry 💯

Некоторое время назад Эрик Принс – легендарная фигура в сфере частного военного бизнеса – выступил на семинаре в Hillsdale College, посвященном тематике современной войны и эволюции военных технологий. Это было весьма любопытное и насыщенное интересными рассуждениями мероприятие – и посему я не мог пройти мимо и не подготовить перевод некоторых интересных деталей, которые были озвучены Принсом.

Украинский конфликт и ускорение военных инноваций. Недееспособность бюрократии. «Китайская угроза» и альянс с Россией. Капитализм, слежка и Big Tech. Децентрализация и малый бизнес – со всеми этими тезисами вы можете ознакомиться самостоятельно в рамках нового материала, опубликованного в наших блогах. Отдельно обращаю внимание, что он доступен для чтения всем желающим (!).

Boosty: https://boosty.to/atomiccherry.com/posts/8b6efe73-d3f6-4595-865e-434f9bee64d8

Patreon: https://www.patreon.com/posts/erik-prins-ii-i-133646629?utm_medium=clipboard_copy&utm_source=copyLink&utm_campaign=postshare_creator&utm_content=join_link

Чуть позже я подготовлю ряд комментариев к тезисам Эрика Принса по аналогии с ранее опубликованным материалом WSJ. А пока что – приятного чтения.

@atomiccherry 💯

«Труд освобождает»

Совершенно незамеченной среди новостей с Ближнего Востока осталась для русскоязычных читателей любопытная деталь, что появилась в публичном пространстве еще весной текущего года.

Что за деталь? Израильские власти распорядились построить в Газе «гуманитарный лагерь» на 600 тысяч человек.

Лагерь, который будет размещаться менее чем на 20% довоенной площади Сектора Газа (напомню, его масштабы и ранее не впечатляли, и равнялись среднестатическому постсоветскому городу-полумиллионнику по типу Мариуполя или Магнитогорска).

Израильтяне расчетливо и методично занимаются геноцидом – по картине из уже имеющихся лагерей для принудительно перемещенных лиц (нужно напомнить, что только официальных приказов об этом руководство ЦАХАЛ издало более 30, и перемещению подверглось население 68 районов Газы из 79) можно видеть следующую картину: там процветают эпидемии, антисанитария, массовые убийства, которые стали узаконенной нормой действий для израильской армии при раздаче продовольствия (что фиксируют даже международные наблюдатели – впрочем, никакой практической ценности эти наблюдения не несут).

Впрочем, в данной истории интересно совершенно другое. Некоторое время назад я писал о связах Эрика Принса и американского Big Tech с китайской системой лагерей для уйгуров и мегатюрьмой в Сальвадоре. Американские технологические корпорации давно одержимы весьма специфическими идеями общественного устройства – в частности, кардинальным изменением системы юстиции, причем на международном уровне. Сальвадор был первой «пробой пера» – демонстрацией возможностей системы «цифрового правосудия и контроля» с массовыми тюремными заключениями всех лиц, которые подозревались в каких-либо связах с преступностью в тюрьму строго режима с полным цифровым контролем над ее обитателями (причем контролем извне).

Далее эксперимент был расширен на область борьбы с незаконной миграцией – американские федеральные ведомства активно сотрудничают с компанией Palantir в сфере поиска мигрантов, а также распространили практику «цифровых лагерей» – не таких больших, как в Сальвадоре, но…

Как с этим связана Газа? Самым прямым образом.

Palantir сотрудничает с Израилем практически с момента основания. Более того, в Израиле работает и другой американский технологический гигант – корпорация Black&Veatch, могущественная и таинственная, скрытая от глаз широкой публики под фасадом безобидной «инфраструктурной компании», в действительности – один из основных военных подрядчиков Пентагона, влияние и масштабы которого затмевают более известную Lockheed Martin Corp.

Black&Veatch, между тем, далеко незаурядная корпорация. Ее сферы деятельности простираются от военных строек, разработок биологического оружия (угадаете, кто был главным подрядчиком при строительстве Уханьской биолаборатории?) до «цифровых городов» – корпорация активно продвигается в направлении инфраструктурных проектов нового образца, совмещающих не только передовые строительные решения, но и кибербезопасность вкупе с передовыми системами слежения за обитателями.

Собственно, именно Black&Veatch имела и имеет (!) весь спектр контрактов на обслуживание инфраструктуры Сектора Газа. Стоит ли говорить, что именно одна из крупнейших военно-строительных корпораций планеты будет строить и концлагерь для палестинцев, а ее цифровые продукты отлично совмещаются с проектами Palantir и желанием Израиля организовать огромный фильтрационный центр с абсолютной степенью контроля над его обитателями?

Реализация этого проекта легализует «цифровое правосудие» как глобальную норму. Израиль традиционно считается страной, входящей в западную орбиту влияния, «форпостом цивилизации» на Ближнем Востоке. Отсутствие какой-либо реакции на данный проект в Европе и США – верный признак того, что пенитенциарные учреждения подобного типа станут естественным явлением в том числе и там.

И очень иронично, как на этом фоне деятели Республиканской партии рассказывают про «защищенные от слежки смартфоны» и китайский «социальный рейтинг».

Продолжение...

@atomiccherry 💯

Рассуждая о системах надзора, подобных Palantir, стоит отметить, что критика их исходит не от луддизма автора и не от страхов обывателей о том, что робот поработит человечество. Как и в случае с любой технологией – проблема заключается не в ней, а в людях, которые ее контролируют (ибо все, что мы видим сейчас и близко не заслуживает гордого термина «искусственный интеллект», как его понимали фантасты – это лишь исполнители чужой воли, цифровые инструменты, подобные станку с ЧПУ).

Любая технология несет и зло, и благо – даже цифровые системы социального контроля. Их зло заключается не в самом факте контроля, а в том, что это потенциальный инструмент злоупотребления бюрократией и властью в непредставимых до того масштабах. История уже знает огромное количество примеров того, что бывает, когда политики, имеющие свои виды на то, кто является высшей расой, а кто нет, получают в руки могущественные вычислительные инструменты и ставят их на службу кафкианскому кошмару. Вспомним, например, табуляторы IBM, без мощи которых Rasseamt-SS и близко не смог бы обеспечить эффективные аресты и отправки в концлагеря.

С сальвадорским экспериментом, о котором мы писали ранее (знаменитая «цифровая тюрьма» CECOT для которой Palantir играл роль и присяжных, и прокурора и адвоката) тоже далеко не все гладко. Да, она помогла убрать с улиц тысячи преступников, против которых традиционные меры были бессильны десятилетиями (хотя остаются весьма спорные вопросы о связях могущественных картелей с правительствами и Сальвадора и США). Однако, вместе с убийцами и наркоторговцами за решетку угодили и тысячи людей с просроченными штрафами за парковку 15-летней давности и иными «опасными преступлениями». И обращались с ними, не делая разбора между правыми и виноватыми.

До Сальвадора многим дела нет, Латинская Америка далека от информационного мейнстрима. Однако, как мы видим, то, что вчера было проблемами Третьего Мира – сегодня становится проблемой Ближнего Востока. Нет никаких ограничений к тому, чтобы это стало проблемой Балкан, Восточной Европы или ЕС в целом. Как известно, чем дольше в руках молоток – тем больше любая проблема походит на гвоздь.

Нет никаких технических препятствий (и, как видим, все меньше моральных) к тому, чтобы подобные системы могли применяться к чему угодно и кому угодно. Вплоть до того, что отправка денег домой типовым российским релокантом из Европы в анализе Palantir спокойно пройдет как «финансовая поддержка путинской военной машины», за которой последует перемещение в какой-нибудь «гуманитарный лагерь для интернированных лиц» в Албании. Не стоит надеяться, что операторам системы будет по каким-то причинам хотеться различать сорта презренных «восточных дикарей», будь то палестинцы или жители постсоветского пространства.

@atomiccherry 💯

Эрик Принс и Modern Warfare (часть I)

– Начало
– Часть I
– Часть II
– Часть III

До момента начала российско-украинского конфликта я весьма наивным образом полагал, что западная военная мысль располагает неким превосходящим масштабы нашего восприятия аналитическим и интеллектуальным ресурсом, способным адаптироваться к самой тяжелой обстановке – и быть на шаг впереди противников. Опыт двух войн с Ираком внушал всем сторонним наблюдателям, погруженным в тему, своего рода ужас – сама мысль о противостоянии столь могущественным и хорошо организованным структурам военного управления казалась безумием.

Тем не менее, дальнейший ход развития событий показал нам иную картину. Монструозные военно-политические западные think-tank продемонстрировали абсолютную некомпетентность и недееспособность даже в идеальных условиях сотрудничества с Украиной – не говоря о более сложных вопросах, касающихся, скажем, анализа возможностей российской военной промышленности (в чем они провалились полностью, хотя это базовая задача для организаций подобного типа).

Рассуждения «пса войны» Эрика Принса о сущности и характере украинской войны – подтверждение факта глубоко кризиса и даже деградации западной военной аналитики. Самые мастистые эксперты США не способны составить объективной и комплексной картины происходящего, оперируя исключительно пропагандистскими штампами о «децентрализации» и «вооруженном народе».

Посему, стоит более пристально рассмотреть его высказывания.

Децентрализация и распределение активов – один из наиболее часто встречающихся мифов, когда речь заходит об устойчивости и преимуществах украинской армии. Западные журналисты и аналитики превратили успехи украинской гражданской инициативы первых месяцев боевых действий в своего рода «рецепт успеха в вооруженной борьбе против диктатуры». Отрицать сам факт такого явления и определенной его результативности было глупо – ибо волонтеры, доставлявшие боеприпасы в медицинских машинах, или же диверсанты ГУР, которые мимикрировали под гражданских, действительно вносили свою лепту в ход боевых действий.

Но это был лишь вспомогательный, незначительный по сути своей элемент, который поддерживал и подкреплял действия более чем централизованной военной машины в лице армии в несколько сотен тысяч человек, которая в первый же месяц конфликта провела три волны мобилизации.

Украина – не некая вырванная из контекста «европейская страна». Это совсем еще свежий осколок циклопической военной машины Советов: территория, на которой в прошлом веке потенциально могла вестись Третья Мировая война. Территория, которую к этой войне тщательно готовили.

Украина – страна с избыточным резервом критической инфраструктуры. Страна, чей мобилизационный ресурс широко представлен не некими «волонтерами» и «добровольцами», а людьми, которые прошли советскую срочную службу. Страна, чьей армией руководят генералы, воспитанные в советских военных университетах – и да, это тоже важно, ведь они имеют определенный менталитет и закалку, которых нет у представителей других армий.

Это не страна «децентрализованной гражданской инициативы». Это советский военный каток, который соответствующим образом стал действовать с момента, когда раздался первый выстрел этой войны.

@atomiccherry 💯

Эрик Принс и Modern Warfare (часть II)

– Начало
– Часть I
– Часть II
– Часть III

Первостепенным фактором устойчивости украинской армии была и остается масштабная мобилизация – именно она, а не «гаражная военная промышленность». Ключевым украинским преимуществом стали не технопарки (которые, к слову, появились уже на второй год боевых действий), а советская система военных комиссариатов и советские же планы мобилизационного развертывания, подкрепленные рассчитанной на масштабную войну железнодорожной сетью, запасами вооружений, а затем – широким спектром военных поставок из Европы и США.

Украинское военное командование опиралось на централизованные организационные решения, прагматично и грамотно концентрируя большие людские массы в качестве ключевого военного актива. Уже к началу лета 2022 года «человеческое море», формирующее плотные оборонительные линии, стало тормозить продвижение ВС РФ, используя перевес в численности 4 к 1. Следует отметить, что практика тотальной мобилизации по сей обеспечивает ВСУ численное превосходство над российской группировкой в Украине на 300-400 тыс. человек (дать более точную оценку затруднительно вследствие высокого уровня дезертирства и потерь – даже официальные представители украинской армии в разные периоды озвучивали цифры численности вооруженных сил, которые разнились на сотни тысяч солдат – особенно в период сражений на аннигиляцию) и служит важным фактором боевой устойчивости.

Широкое внедрение дронов – в том числе продукт мобилизации. Отсутствие в свежесформированных подразделениях даже ручных пулеметов толкало новоиспеченных солдат на поиск любых возможных альтернатив, повышающих их боевые возможности и выживаемость. Оно было следствием уже действующих на тот момент оформленных военных процессов, а не причиной – хотя, безусловно, впоследствии дроны кардинально изменили облик боевых действий.

Так или иначе, западные специалисты демонстрируют неспособность грамотной оценки происходящего. Они путают причины и следствия, ибо заблудились в собственных нарративах. Имея всю полноту контактов и доступа к критической информации из Украины, они старательно искажают картину войны, делая ее более удобной для презентации собственных непроверенных теорий и представлений о конфликтах будущего.

Игнорируют факт того, что именно централизация как организационная форма управления ключевыми активами и ресурсами – залог успешного ведения боевых действий с момента начала эпохи Промышленной революции.

@atomiccherry 💯

Эрик Принс и Modern Warfare (часть III)

– Начало
– Часть I
– Часть II
– Часть III

Отдельно стоит прокомментировать рассуждения Принса о «негибкой централизованной военной экономике». Собственно, эта часть его тезисов выглядит чрезвычайно комичной, учитывая текущий облик российско-украинского конфликта.

Прежде всего, мы можем наблюдать кардинальную разницу в результатах двух подходов – российского, который опирается на централизованную систему военных заказов и производства, и украинского, который пошел по пути «гаражной кооперации».

За 3 года боевых действий Украина не наладила серийного производства никаких типов традиционных вооружений – ни ракетных вооружений, ни артиллерии, ни бронированной техники, ни систем ПВО. Для перечисленного требуется полноценная тяжелая индустрия, в которую украинские власти инвестировать отказались (отмечу, что наивно всерьез рассматривать в качестве реальных образцов вооружений пиар-проекты по типу «Богданы» – никакого серийного выпуска таковых нет). Даже в сфере роботизированных вооружений Украина демонстрирует постоянно нарастающее отставание как по качеству технических решений, так и по объемам их производства. В сущности, украинская «гаражная промышленность» способна выдавать лишь те изделия, комплектующие к которым могут свободно приобретаться на рынке гражданской продукции – и к военному производству это не имеет ровным счетом никакого отношения.

Российский военпром, напротив, демонстрирует неожиданные результаты (лично я удивлен результатам). Военные заводы РФ в весьма неблагоприятных условиях продолжают поддерживать довоенные темпы производства, а в ряде отраслей – постоянно наращивают таковое, регулярно работая над модернизацией военной продукции. Это нетрудно заметить, глядя на результаты регулярно происходящих российских атак с использованием средств воздушного нападения – начиная от дронов на оптоволокне и заканчивая баллистическими ракетами. Более того, очевидная разница в продуктивности подходов проявляет себя и на регулярном изменении карты боевых действий (и это важный фактор, ибо боевые действия идут не между «маленькой Украиной» и «большой Россией», а между РФ и целой коалиции европейских стран, имеющих поддержку США).

Собственно, рассуждения Принса в целом чрезвычайно комичны – связывая «гаражное производство» и «дрон», он демонстрирует полное непонимание концепции самой сути того самого производства.

Любой дрон – это изделие, которое целиком и полностью состоит из деталей фабричного производства. Их можно собрать в конечное изделие в гараже – это так, только вот в рамках гаража невозможно сделать цифровую камеру, оптоволоконный кабель, контроллер, сервоприводы или же аккумулятор. Более того, когда перечисленные детали собираются в конечный продукт в заводских же условиях, мы получаем изделие несравненно более высокого качества и эксплуатационных характеристик, нежели кустарно собранный аппарат.

Иронично, насколько даже высокообразованные люди порой неспособны к базовому анализу уроков как событий текущих дней, так и современной истории. Казалось бы, все преимущества децентрализации стали ясны еще по «Большому скачку» Мао – он наглядно показал, что 1000000 деревенских печей не заменят одну «Северсталь».

@atomiccherry 💯

Технологическая революция и ускорение — это как военная инновация Чингисхана, который первым массово внедрил стремена в кавалерии.
Раньше всадникам приходилось сражаться, балансируя на лошади без опоры, что ограничивало их манёвренность и точность стрельбы. Но стремена изменили всё: теперь воин мог устойчиво стоять в седле, мчась на полном скаку и точно поражая цели из лука. Это дало монголам беспрецедентное преимущество — их конница стала мобильнее, смертоноснее и неуязвимее для медлительных армий того времени.

https://www.group-telegram.com/atomiccherry.com/811

Эрик Принс допустил ошибку и в своих "исторических отступлениях".

Для начала уточним – стремена впервые массово использовали кочевники-сяньби, за 900 лет до Чингисхана.

Далее – успех монгольской эпопеи кроется в плоскости ОРГАНИЗАЦИИ, он не связан с технологическим превосходством. Что еще более поучительно для Принса и эпигонов – речь идет о ЦЕНТРАЛИЗОВАННОЙ модели организации. Т.н. "десятичная система" Чингисхана представляла из себя жесткую, пирамидальную структуру военно-административного характера. Фактически, монгольский народ превратился в один огромный военный лагерь:

«Военно-административные реформы 1204 г. закрепили сверхмилитаризацию монгол, жёстко структурировав новую степную политику. Данную дату можно рассматривать, как венец всех предыдущих усилий Чингисхана. Каждый раз срезая племенную знать, он растасовывал племена по военно-административным/тактическим единицам: в одном тумене могли служить сульдузы, джалаиры, барласы, урянхаи и т.д. Т.о. уничтожались старые родоплеменные связи. Империя Чингисхана не была конфедерацией племён, а полноценной вертикаль-интегрированной структурой. Трудно сказать, делал он это сознательно или нет. Скорее всего жизненный опыт... Опыт негативный, ибо родственники его часто предавали. А вот десятичная структура и военное дело в целом вызывают вопросы.

С 1186 - 1196 в биографии Чингисхана лакуна, не отмеченная какими-либо событиями. Историк Павел Ратчневский назвал этот период "потерянным десятилетием Чингисхана". В 1221 г. эмиссар династии Сун (юж.) Чжао Гун заявлял, что Чингисхан провёл 10 лет в рабстве в цзиньском Китае. В целом логично, учитывая, что все проигравшие вожди бежали в Китай (который в рамках политики поддержания баланса в степи помогал беглецам восстановить власть. Известна "политика истребления совершеннолетних" практикуемая чжурчжэньской династией Цзинь, регулярно отправлявшей карательные походы в степь). Видимо неопытный Темучин там познакомился с военным искусством Китая и тонкостями управления, как некогда Филипп Македонский и царь Тигран (провели молодость заложниками у более развитых соседей). Характерно, что до поражения при Далан-Балджут, Чингисхан не проявил себя как выдающийся военный. А после 10-летнего перерыва это уже командир другого класса (Чингис вернулся в степь с карательным походом цзиньцев во главе с Ваньян Сяном). Таким образом, мы наблюдаем прямую диффузию китайских военно-административных методов в степь, как и писал Мак-Нил в седые 50-е, а вслед за ним С.А.Нефёдов (интересен и кейс Уильяма Х. Мак-Нила, не являвшегося кабинетным историком. В годы ВМВ он был артиллерийским офицером, а позднее разведчиком на Балканах: связистом у албанских партизан в районе Салоник и помощником военного атташе в Греции. Посылал аналитические отчёты в Вашингтон)».

Именно это и позволило монголам захватить 85% Евразии. Потому что ничего сопоставимо централизованного за искл. цзиньского и суньского Китая в регионе не было.

Кроме того, характерно, что остановили их экспансию мамлюки Египта – продукт централизаторских усилий/реформ султана Бейбарса. Аналогично и мамлюки Дели – их успех обусловили реформы Ала-ад-Дина Хильджи, превратившие страну в единый военный лагерь. Этот средневековый аналог Сталина, спас страну путем введения соразмерного [с монгольским] авторитаризма.

@kloakachild

👆Интересное и качественное дополнение к рассуждениям о современных уроках организации войны. Коллега-историк грамотно рассказывает об ошибках Принса в построении причинно-следственных связей, разбирая его отсылки на военную машину монголов.

@atomiccherry 💯

Итак, несколько тезисов касательно ситуации скадывающейся ситуации с Telegram:

1⃣ Зачем российские власти включились в столь активную борьбу с интернетом и всем, что с ним связано? Отнюдь не ради установления оруэлловской диктатуры и полного контроля над сознанием населения – в действительности, российское общество предельно лояльно и его не интересовала «западная пропаганда» даже тогда, когда та была легальна и повсеместно доступна. Москву интересует совершенно другое – трудовые ресурсы. Интернет – это площадка неподконтрольного государству заработка, который может поддерживать жизнь человека даже в самой тяжёлой экономической ситуации.

А если он может зарабатывать в интернете (хотя бы провинциальную зарплату), какой у него стимул работать в «реальном секторе экономики»? Его нет.

И это противоречие с действиями российского правительства, которое взяло курс на сокращение потребительской экономики. Оно последовательно выжимает население из самых благоприятных с точки зрения заработка средств цифровых платформ и поэтапно обрушает рынок интернет-рекламы.

2⃣ Telegram – пожалуй, последняя крупная платформа, на базе которой граждане РФ могут осуществлять какую-либо приносящую доход деятельность в интернете. Борьба с ним – логичное продолжение текущей политики, но... есть одна проблема.

Руководство мессенджера уже имеет опыт противодействия блокировкам российских властей – и в этот раз будет сопротивляться им снова. У Telegram нет большого выбора – российская аудитория в нем некогда была преобладающей, сейчас же она уступила место индийской; тем не менее, это огромный процент пользователей платформы. Их потеря станет слишком тяжёлым ударом, и допустить этого мессенджер не может (более того, определенные меры противодействия и поддержки пользователей уже принимаются – внимательные могли заметить некоторые нюансы нововведений последних месяцев).

3⃣ Понимая все риски противодействия, российские власти заранее озаботились ассиметричным оружием для борьбы с Telegram и высвобождением обитающих в нем «интернет-трутней» под задачи более практического характера (заводы, военная служба и пр.) – речь идёт о перечнях блогеров, той самой форме самодоноса, что была введена в РФ несколько месяцев назад. Она даёт возможность точечных (или не очень) санкций против активных и крупных каналов, которые рискнут продолжать деятельность в условиях блокировки мессенджера.

Полный перечень всех необходимых данных им уже известен, а практика заведения уголовных дел в отношении «рекламной деятельности на запрещенных информационных платформах» оформлена и наличествует.

Словом, это будет интересно.

@atomiccherry 💯