Правопреемник студентки активно обжаловал действия (бездействие) управляющего по целому ряду оснований, в том числе в связи с тем, что он не обратился в суд с заявлением о пересмотре по новым обстоятельствам судебного акта, устанавливающего размер субсидиарной ответственности с учетом включенного требования. Заметим, что за предыдущие шесть лет (процедура началась в 2017 году) суд не удовлетворил ни одну жалобу на управляющего.

Суды первой и второй инстанций отказали в удовлетворении жалобы в полном объеме. Они указали, что требования кредитора не могли быть учтены при определении размера субсидиарной ответственности, так как предъявлены после вынесения судебного акта, вина управляющего отсутствует, подобный процессуальный результат находится исключительно в сфере контроля самого кредитора. Управляющий должен представлять интересы конкурсной массы, а не отдельных кредиторов.

Кассация согласилась с судами 1 и 2 инстанции, но посчитала, что АУ все же должен был просить суд пересмотреть судебный акт о размере субсидиарной ответственности. Суд округа подчеркнул, что кредиторами должника преимущественно были физические лица – студенты, не обладающие статусом профессионального участника правоотношений, связанных с банкротством. Таким образом, право такого кредитора подать заявление о пересмотре судебного акта само по себе не исключает обязанность управляющего, как профессионального участника антикризисных отношений, действовать добросовестно в интересах всех кредиторов. В рассматриваемом случае управляющий, зная об обращении в суд с требованием непрофессионального участника, обязан был принять меры к защите интересов последнего.

Для определения размера убытков спор был отправлен на новое рассмотрение, где убытки были установлены в размере, равном номинальной стоимости требования.

Противоречие между интересами конкурсной массы и отдельных кредиторов могло бы разрешить разделение кредиторов на классы. Эта идея довольно давно обсуждается в профессиональном сообществе. Подобные случаи наталкивают на мысль о том, что долги перед потребителями нуждаются в отдельном классе со специальным регулированием.

Верховный суд РФ отменил судебные акты о взыскании с КУ упущенной выгоды

В деле о банкротстве общества «Аман» победитель торгов просил взыскать с КУ убытки и проценты по ст. 395 ГК РФ, в связи с продажей ему несуществующего права требования (мы уже писали об этом деле). При этом в состав убытков были включены:
- 20 тыс. руб. – цена по договору цессии (реальный ущерб);
- 2 млн. руб. – сумма уступаемого несуществующего права требования (упущенная выгода).

СКЭС ВС РФ отменила акты нижестоящих судов о взыскании с КУ упущенной выгоды и отказала в удовлетворении заявленных требований. Коллегия пришла к выводу о том, что действия управляющего действительно были незаконными, но они не могли стать причиной возникновения у победителя торгов упущенной выгоды.

Победитель торгов в любом случае не мог получить уступленное требование, так как оно перешло в разряд несуществующих еще до начала торгов. Таким образом, причинно-следственная связь между незаконными действиями КУ и заявленной упущенной выгодой отсутствует.

ВС РФ отметил, что обычно реализация уже погашенных должником требований приводит к возникновению таких убытков, как заведомо бесперспективное отвлечение сил и средств на подготовку к торгам и участие в них, уплата цены за несуществующее требование в отсутствие реального встречного предоставления и т.п. Вместе с тем, иск о возмещении такого рода убытков в рассматриваемом споре не заявлялся, за исключением взыскания 20 тыс. руб. (уплаченной цены по договору цессии), которые КУ и так уже вернул заявителю добровольно до вынесения решения судом первой инстанции.

В деле о банкротстве Чаплыгиной Е.В. признано незаконным бездействие ФУ, так как он не предоставил согласие на разблокировку счета для выполнения плана реструктуризации.

В ноябре 2022 года в этом деле был утвержден план реструктуризации долгов. Однако он не был исполнен и в отношении должника была введена процедура реализации имущества.

Вину за неисполненный план должник возложил на АУ, так как управляющий не реагировал на запросы должника с просьбой разблокировать счета или дать согласие на разблокировку, и это стало основанием для введения реализации. Жалоба на бездействие не заставила себя долго ждать.

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении жалобы. Суд отметил, что должник предпринимал неоднократные попытки установить связь с управляющим, в том числе пытался обязать его разблокировать счета через суд, но эти действия не были успешными. В качестве главного аргумента первая инстанция указала на то, что указанные в жалобе доводы должника не опровергают того факта, что он не исполнял утвержденный судом план реструктуризации. Иными словами, должник тоже был виноват в том, что план реструктуризации не был исполнен.

Апелляция и кассация согласились с выводами суда первой инстанции и отказали в удовлетворении жалобы.

Должник не согласился с решениями судов и подал кассационную жалобу в Верховный суд. ВС РФ отменил судебные акты всех инстанций и отправил дело на новое рассмотрение. Верховный суд указал на приоритет процедуры реструктуризации долгов над реализацией имущества, подчеркнув социальную роль банкротства граждан. Помимо этого, суд обратил внимание на то, что управляющий не имеет права самоустраняться от обязанностей, возложенных на него Законом о банкротстве, и должен оказывать содействие должнику в исполнении плана реструктуризации.

Но вполне возможно, что с учетом недавнего определения по делу Захаровой, идея ВС состояла в том, чтобы поддержка реабилитации неплатежеспособных граждан была обеспечена и с позиции финансовых управляющих.

В деле о банкротстве Климова А.Н. должник обратился в суд с жалобой на бездействие финансового управляющего. ФУ не выплатил вовремя денежные средства на содержание детей, а также на содержание должника, и Климов просил взыскать с управляющего убытки и отстранить его от выполнения обязанностей.

Прожиточный минимум на детей был определен судебным актом в порядке разрешения разногласий с финансовым управляющим, однако фактически выплачен единым платежом спустя полтора года.

Прожиточный минимум на самого должника не был выплачен, так как на предложение от финансового управляющего получить денежные средства лично он не ответил. Собственных обращений от должника по вопросам выплат не было.

Заметим, что единственным источником дохода была арендная плата за сдачу в наем залогового имущества, т.е. речь шла о целевом доходе и вопрос его расходования на прожиточный минимум финансовый управляющий не мог решить самостоятельно.

Суд первой инстанции в удовлетворении жалобы отказал, указав, что без обращений должника у финансового управляющего не было оснований для отступления от определенного законом и судебным актом порядка распределения поступающей в конкурсную массу арендной платы.

Однако апелляция заняла иную позицию. Она посчитала, что однократного обращения по адресу должника недостаточно с точки зрения добросовестности. Неправомочно и провести единоразовую выплату прожиточного минимума на детей спустя 1.5 года после вынесения судебного акта при ежемесячном поступлении денежных средств.

Суд первой инстанции не учел, что положения ГК о преимущественных правах залоговых кредиторов вступили в силу после даты ипотечного договора. Таким образом, в рассматриваемом случае платежи, поступающие от сдачи в аренду имущества, обремененного залогом, были доходом самого должника, и из них могли быть исключены средства в размере прожиточного минимума на самого должника.

Впрочем, апелляция отказала во взыскании убытков, мотивируя это тем, что выплаты на детей, хоть и с задержкой, но были произведены, а сам должник не лишен возможности получить выплаты за счет собственного имущества, т.к. процедура банкротства еще продолжается.

Увы – это сомнительная победа. В итоге действия управляющего признаны судом незаконными, а сам управляющий отстранен от исполнения своих обязанностей. А это может привести к еще более существенным потерям. Да, к управляющему не применить санкции ст. 5.35.1 КоАП РФ за неуплату без уважительных причин в нарушение решения суда средств на содержание несовершеннолетних детей в силу специального субъектного состава, но не стоит забывать о существовании ст.14.13 КоАП РФ.

В деле о банкротстве общества «Макс» КУ обратился с жалобой и заявлением о взыскании убытков с трех предшествующих управляющих, двух мажоритарных залоговых кредиторов и их КДЛ солидарно. Также в качестве созаявителя суд допустил к участию в споре единственного участника общества-должника.

В обоснование своих требований КУ указал, что мажоритарные кредиторы через подконтрольных управляющих препятствовали сдавать в аренду принадлежащее должнику помещение и не давали на это согласие. В результате этого возникла упущенная выгода в виде неполученной арендной платы и дополнительные расходы на содержание помещения.

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении требований в полном размере. Апелляция частично отменила решение и взыскала убытки с одного из управляющих. Но суд округа в свою очередь отменил постановление апелляции и оставил в силе акт суда первой инстанции об отказе в удовлетворении всех требований.

Опуская подробности, связанные с особенностями этого конкретного дела, наиболее интересными представляются следующие выводы судов по вопросу о сдаче в аренду имущества банкрота:
• сдача имущества в аренду может влиять на привлекательность объекта при продаже;
• привлекательным является лишь такой размер арендной платы, который будет обеспечивать окупаемость объекта;
• несогласие залогового кредитора на сдачу имущества в аренду при наличии потенциального арендатора и привлекательных условий аренды может быть преодолено путем разрешения разногласий через суд;
• для взыскания убытков бездействие АУ должно быть единственным препятствием для извлечения дохода, то есть в ситуации, когда реальных потенциальных арендаторов по привлекательной цене не было, причинно-следственную связь нельзя считать доказанной.

Таким образом, отметив, что реальных потенциальных арендаторов, которые могли бы повысить привлекательность помещения для покупателей, не было, а заявитель пропустил срок исковой давности, суд округа пришел к выводу, что заявленные требования не могут быть удовлетворены.

В деле о банкротстве ООО «Альянс Энерго-Строй» с арбитражного управляющего попытались взыскать убытки за то, что он не принял меры по взысканию дебиторской задолженности.

Кредитор обратился в суд с заявлением о взыскании убытков, мотивировав его тем, что АУ не взыскал дебиторскую задолженность с ООО «Азимут», ООО «Гонец», ООО «Вектор» и ООО «Альянсстройтех». По мнению кредитора, это привело к утрате возможности пополнения конкурсной массы должника.

Суд первой инстанции взыскал убытки в размере 75 935 000 рублей, опираясь на результаты судебной экспертизы, установившей рыночную стоимость прав требования к ООО «Азимут» и ООО «Гонец». Суд также учел ранее установленное незаконное бездействие управляющего, выразившееся в том, что он не принял меры по взысканию задолженности.

Апелляция отменила решение первой инстанции, указав на отсутствие доказательств причинно-следственной связи между бездействием управляющего и убытками, а также на то, что взыскать задолженность в связи с банкротством дебиторов было маловероятно. Но суд округа поддержал позицию первой инстанции и отменил постановление апелляции.

Верховный Суд РФ, рассмотрев кассационную жалобу управляющего, отменил решения судов первой инстанции и округа и оставил в силе постановление апелляции. Коллегия ВС РФ указала, что признание бездействия управляющего незаконным не является безусловным основанием для взыскания убытков. Суд отметил, что взыскание задолженности с обанкротившихся дебиторов было маловероятным, а действия управляющего по включению требований в реестр кредиторов могли бы лишь увеличить расходы на процедуру банкротства, не принеся реальной пользы конкурсной массе.

Таким образом, Верховный Суд подтвердил, что для взыскания убытков с арбитражного управляющего необходимо доказать не только факт нарушения обязанностей, но и реальную возможность пополнения конкурсной массы в случае их надлежащего исполнения. В рассматриваемом случае такая возможность отсутствовала, что послужило основанием для отказа во взыскании убытков.

В деле о банкротстве Гребенникова Д.С. финансовый управляющий оставил дом (объект индивидуального жилого строительства, в залоге у кредитора) должнику на ответственное хранение по договору, так как тот заверил ФУ, что будет проживать там с семьей и следить за сохранностью здания. Однако из-за финансовых трудностей семья довольно быстро переехала в квартиру в городе. Затем, в результате затопления фактически все имущество в доме пришло в негодность, и сам дом потребовал ремонта.

По заявлению кредитора бездействие управляющего, не обеспечившего сохранность имущества, было признано незаконным и с управляющего взыскали убытки. Все инстанции (1-я, 2-я, 3-я, ВС) были единодушны в своих выводах.

Обратим внимание на некоторые из этих выводов:

1. Именно финансовый управляющий управляет имуществом должника, а также совершает иные действия, направленные на формирование и поддержание конкурсной массы, в том числе осуществляет контроль за его состоянием.

Формально действия по заключению договора ответственного хранения соответствовали требованиям Закона о банкротстве, но с учетом последующих событий, они в целом не отвечали критериям разумности, осмотрительности и добросовестности.

Управляющий не проверял сохранность имущества с учетом его характера (потенциально оно относилось к гостиничному комплексу) и передал на хранение без согласия залогового кредитора.

2. Управляющий не представил доказательства, безусловно подтверждающие проведение инвентаризации, выезда на место и контроля за имуществом должника.

Если в инвентаризационной описи не указан точный адрес объекта, это ставит под сомнение сам факт ее проведения.

3. Недобросовестные действия самого должника могут повлечь неосвобождение от долгов, но это не исключает ответственности управляющего, который не обеспечил надлежащий контроль за сохранностью имущества, за причинение убытков. В результате этого из конкурсной массы выбыло имущество, за счет которого могли быть удовлетворены требования кредиторов.

В обычной жизни риск порчи имущества из-за наводнения несёт должник, а при его неплатёжеспособности — кредиторы. Возложение риска случайной гибели имущества на арбитражного управляющего, который является лишь распорядителем принадлежащей кредиторам (и, возможно, должнику) конкурсной массы, встречается нередко, но порождает вопросы:

Если управляющий признается хранителем в силу закона (ст. 906 ГК), то за какое вознаграждение? Договор хранения — возмездный, и вряд ли можно считать вознаграждение управляющего включающим такую услугу.

Самым подходящим способом нивелирования риска случайной гибели имущества стало бы его страхование (а не ответственности управляющего). Во всех ли случаях, в каком порядке и за чей счет управляющий должен страховать имущество должника?

ФНС обратилась с иском о взыскании убытков с двух бывших конкурсных управляющих обществом "Ашатли". В иске ФНС указала, что управляющие не оспорили убыточные для должника сделки. При этом управляющие знали о недостаточности денежных средств, поступивших от реализации конкурсной массы для погашения требований кредиторов в деле о банкротстве, так как они допустили продажу имущества должника по заниженной стоимости.

Первая инстанция отказала во взыскании убытков, указав, что ФНС не предоставила доказательств, которые безусловно свидетельствовали о высокой судебной перспективе признания соглашения об отступном недействительным.

Апелляция согласилась с доводами ФНС о наличии оснований для признания сделок недействительными, но решение первой инстанции отменять не стала. Суд апелляционной инстанции отметил, что у должника на момент введения процедуры банкротства были активы, стоимость которых превышала кредиторскую задолженность. Таким образом, в отсутствие доказательств, безусловно свидетельствующих о том, что требования кредиторов не были погашены исключительно из-за того, что управляющие не обратились с заявлением об оспаривании, основания для констатации факта умышленного характера действий (бездействия) управляющих отсутствуют.

Также апелляция отметила противоречивое процессуальное поведение ФНС в процедуре банкротства должника. Изначально истец длительное время занимал пассивную позицию, к управляющим с какими-либо требованиями об оспаривании сделок не обращался, и результаты проведенной оценки имущества, при которой произошло значительное снижение стоимости активов (что должно было вызвать у кредитора, заинтересованного в погашении своей задолженности, разумные сомнения) не оспаривал.

Суд округа с выводами нижестоящих судов согласился, отметив, что оспаривание сделок с высокой вероятностью повлекло бы за собой восстановление прав требований к должнику в значительном размере, и ФНС необходимо было доказать, что оспаривание соглашения об отступном привело бы к наполнению конкурсной массы должника.