Год назад не стало Дмитрия Маркова, уникального фотографа.
Марков объездил всю Россию, он снимал ее такой, какая она есть, в лицах и жестах. Буйных подростков, укутанных бабулек, сумрачных мужчин в татуировках. Церкви, снега, гаражи, магазины, панели, заборы.
Причем, фотографировал на смартфон.
И вроде там, где совсем безнадега, уныние – у Маркова свет, очень много света. Он любил всех этих людей. Да, порой странных, порой диковатых. Но любил. Он просто один из.
Марков несколько лет работал с детьми-сиротами, а это вещь очень тяжелая.
Но свет, много света.
Ему был всего сорок один год.

#людиХ
С настоящим шаманом общался я всего раз. Зато с каким. Это был Кара-оол Допчун-оол, Верховный шаман Тувы – могучий высокий старик с властными жестами.
На его груди висела круглая бляха цвета темного золота. Он пояснил: это шаманское зеркало, с его помощью он видит всю суть человека.
Было это лет шесть назад, Верховный принял меня в своем кабинете.
В центре Кызыла, тувинской столицы, есть шаманская клиника. Да, все это совершенно официально, тувинцы ходят к шаманам, как мы к терапевту. И в этой клинике – свой отдельный кабинет у Верховного, самый просторный, разумеется.
На стенах, кроме всяких магических предметов, висели и фотографии с Шойгу. Кара-оол гордился дружбой с ним. Надо думать, фото с Шойгу в ту пору тоже имели магическую силу.
Верховный сделал мне оберег – красную нить на запястье. Попутно объяснил, что коммунисты не зря присвоили себе алый цвет: в нем сокрыта особая сила.
В общем, с того момента стал я особо силен. Хоть ниточка та давно порвалась.

Опять прокатили нашего Юру Борисова. Не дали ему английскую Бафту за роль второго плана. И что забавно: как и в случае с Золотым глобусом его обошел Киран Калкин.
Ладно, дождемся Оскара, может там повезет. Все-таки третья попытка.

Мои духовные поиски дают результаты. А ищу я чего проще, легче, дешевле.
В прошлый раз стригся на моем острове за 200 бат – это примерно 600 рублей. А сегодня еще нашел салон неподалеку от дома. Ну как салон – это домишко, пара зеркал и два кресла. Вокруг домика ходят полусонные куры.
Так вот там меня подстригли за 150 бат.
Надо продолжать духовные поиски. Чтоб не дороже 100 бат. И можно даже, чтоб куры ходили внутри салона.

Лувр такое устраивает впервые. Хотя вроде идея лежит на поверхности инкрустированного стола.
Он впустил в свои залы моду. Выставка так и называется «Лувр кутюр» – и эти слова переводить не надо.
И давно очевидно, что мода вовсю питается искусством, балуется всеми этими аллюзиями, а то и прямыми цитатами. Так что выставка задержалась лет на двадцать. Но Лувр – организация строгая.
Больше ста экспонатов разбросали по всем залам, подобрав к ним рифмы из закромов отдела декоративных искусств. Вот как на фото: метализированное платье, которое сделал для кутюрного Баленсиаги дико популярный нынче Демна Гвасалия, и ажурные рыцарские доспехи.
Ну то есть с «разбросали» я погорячился. Красиво расставили манекены в нарядах Диор, Шанель, Гуччи и тд.
Выставка до 21 июля. Вдруг в Париже вам нечем заняться.

#людиХ
Данелия всегда для меня был кем-то вроде полубога. Мимино с осенним марафоном знаю просто до каждого актерского дыхания в кадре.
И тогда возник хороший повод с ним поговорить.
Дело в том, что я писал большой текст про Полину Кутепову, ну и понятно, решил спросить Данелию, как ему с ней было работать, все-таки в главных ролях дважды снимал.
Нашел телефон, звоню трепеща, как Ларисе Иванне. Излагаю суть. Данелия быстро спрашивает:
- Так, вы записываете?
- Записываю, Георгий Николаевич!
- Полина – звезда. Всё.

Пляж. Рядом чувак в бирюзовых плавках.
Слышит мою речь, обращается непринужденно: «Вы не волнуйтесь, я тоже русский».
Знаете, говорю, я тут вообще совершенно не волнуюсь.
Но формулировка мне понравилась.

Занимательная лингвистика. Из речи наших чиновников и пропагандистов исчезли «англосаксы». Возникли некие «евроатлантические русофобы».

Можно было бы сказать, что это одно из лучших наших изданий про арт, но тут будет явная неточность. Это единственное наше издание. Если говорить о тех, что на бумаге, о тех, что про искусство во всей полноте.
The Art Newspaper Russia.
И каким-то чудом существует уже почти 15 лет.
Сейчас наконец Артньюспейпер дозрели до собственной выставки.
В прошлом году они издали почтенную книгу – «25 интервью с современными художниками». Разумеется, нашими. Выбор был непрост, но отобрали 25, имеют право. От классиков, Булатова и Кабакова, до модного дуэта Recycle.
Теперь, как развитие книги, они сделали выставку этих двадцати пяти, назвали хорошо, многозначно – «Это лучшее, что у нас есть».
Только началась в Музее современного искусства на Гоголевском. Тут работа Бориса Орлова «Бюст в триумфальном стиле», 1988 год.
На открытии вчера было просто столпотворение, кажется, решили прийти сразу все. От больших художников до скромных миллионеров.
Разве что меня не хватало, но этого никто не заметил.

#людиХ
Мы знакомы очень давно. И долгое время она была для меня такой богемной девушкой в модных очках, все-таки художница, причем очень хорошая.
А потом я вдруг открыл совсем иного человека. Знаете, как это бывает в кино – герой неожиданно совершает что-то, и ты такой – ого! Но кино фигня, тут человек живой и давно знакомый.
Инка, Инесса.
Она занимается тем, что спасает и выхаживает собак. Инесса с мужем живут последние годы в Батуми и собак подбирают буквально на улице. Ну кого волнуют уличные собаки? Можно пожалеть – так, издалека: ах, хромает, бедняжка.
А Инка хватает – и к ветеринарам. Она собирает деньги на еду и операции как может, в основном через фб. Мало того, она еще ухитряется этих собак пристраивать, многие уже ведут счастливую жизнь где-то в Европе. Представьте – ты был тощим уличным псом, тебя пинали-гоняли, ты был обречен. И вдруг ты живешь в Германии, в хорошем доме, с полным соцпакетом.
При этом Инка дает уроки рисования детям, не знаю, как силы остаются.
Когда вокруг хаос и безумие, она занимается простыми, очень хорошими вещами. Ей трудно, конечно, но остановиться не может.
Она не знает этого, но и меня спасла от полной хандры. Когда все уже казалось совсем безнадегой. Смотрю на Инку с ее спасенными псами – и в общем, не так все ужасно вокруг.
Если что – ее легко найти в фб, она там Инесса Рахманова.

У Папы Римского тяжелая пневмония. Ему 88 лет, и он сомневается в выздоровлении. Дела сдал.
Кажется, скоро будут выбирать нового папу. Лучше бы молодого, здорового.

Набиуллина сообщает: в прошлом году мошенники похитили у граждан 27 млрд рублей. Разными способами, в том числе граждане брали кредиты для жуликов.
В 2023 году похитили 15 млрд. То есть рост колоссальный.
Но мне вот что интересно. Какова будет реакция Набиуллиной, если придет сообщение от постороннего: «Эльвира Сахипзадовна, удобно говорить?»

В соседнем доме поселились соотечественники. Милые люди. Только вечерами у них громко включен телевизор, наши каналы. Всякие новости, ток-шоу.
Тоска по родине вмиг отступает

Среди всех фальсификаторов он, безусловно, номер один. Король. Он подделывал Вермеера и ухитрился впарить фальшивку самому Герингу, у которого была огромная коллекция живописи и который в ней разбирался. Впарил за огромные деньги, Геринг не скупился.
Хан ван Мегерен из Нидерландов.
Про него есть очень неплохой фильм «Последний Вермеер» 2019 года. Ван Мегерена играет Гай Пирс, и превосходно играет – эгоиста, сноба, бонвивана, циника. Но чертовски при том обаятельного.
Действие сразу после войны, когда Ван Мегерена сперва обвиняют в коллаборационизме, дальше все и закручивается.
А я так начал цикл «Художники в картинах». То есть фильмы о гениях, и не только гениях.
Да, начал с проходимца, но ван Мегерен все-таки художник. А как ему удавалось впаривать фальшивки и почему даже эксперты не могли определить фуфло – об этом в фильме тоже хорошо и внятно.

#людиХ
Было это в Лондоне. Один приятный господин пригласил меня в клуб Home House, точней, в его ресторан. Внутри было хорошо, такой британский шик, где ампирные люстры освещают современную живопись. И камин, разумеется.
Именно там я впервые попробовал мягкий сыр Stinking Bishop – боже, это было волшебное приключение, хотя дома в холодильнике я бы такой не хранил: семья может не выдержать.
После чудесного ужина, где был еще и многолетний виски – а кто выходит из английского клуба трезвым – мы с моим добрым спутником ждали машину у входа. Стоял теплый осенний вечер.
Внезапно из того же клуба выходит еще один джентльмен, в сопровождении пары дам в платьях. И ничего особенного в том джентльмене бы не было, если б не кепка. То есть пиджак, все солидно, но кепка.
Джентльмен приветливо здоровается с моим спутником, обмениваются парой фраз. А дальше сажает в машину дам, галантно придерживая дверь. Потом уезжает сам, еще махнув нам на прощание.
Мой спутник интересуется: «Быть может, вы знаете такую группу AC/DC?»
Еще б не знать, говорю, у меня среди друзей есть большие фанаты.
«А, ну прекрасно. Это был их солист, Брайан Джонсон».
Что, восклицаю, это был Джонсон – вот так просто рядом с нами?!
«Ну да, отвечает невозмутимо, кто только не бывает в этом клубе».

В конце зимы в Москве, наконец, выпал снег, много снега. Лежать будет, видимо, до июня.
Совсем распоясался Трамп.

Следственный комитет начал расследовать очень резонансное убийство на Кавказе.
Михаила Юрьевича Лермонтова.
По запросу депутата Бурляева.
Дальше будет, видимо, расследование обстоятельств гибели вещего Олега, допрос змеи.

Лучший праздник сегодня. День алкоголика. Не шучу. Правда, на самом деле он День людей, победивших алкоголизм, но это скучно звучит.
Вечером надо собрать компанию, отметить. Чтоб за одним столом композитор Мусоргский, актер Даль, художник Саврасов, министр Фурцева, шахматист Алехин. И чтоб Высоцкий на гитаре

Есть слова, которые приятно ввернуть в речь. Я про искусство. Они хорошо звучат, они сразу выдают человека компетентного. Дам краткий список с пояснениями:

Валёр – полутон, даже четверть тон. Когда один, по сути, цвет раскладывается на составные. Гением валёров был художник Владимир Вейсберг, тут его работа «Обнаженная» (1978)

Кракелюры – трещинки на картинах. Очень хороши видны на квадрате Малевича

Алла прима – когда художник рисует сразу все, не растягивая процесс. Так любил, например, Пикассо.

Кьяроскуро – контраст света и тени, которые дают объем и драму. Ну в общем, Караваджо

Сфумато – наоборот, мягкий переход, размытый. Короче, Леонардо.

Эрмитаж – не, я именно про название. Его придумала императрица Екатерина и в переводе с французского значит типа «келья», «приют отшельника». Она же не знала, что будет здесь твориться спустя два века

Еще продолжу как-нибудь

#людиХ
Это случилось в городе Порту лет двадцать пять уж назад.
После ужина мои спутники разбрелись по номерам. Но какое там спать. Здесь я оказался впервые и не мог тупо лечь. Двинул бодро по ажурному городу, по булыжным его мостовым.
Никакого маршрута я не имел, навигаторов еще не придумали, так что я просто шел, город лучше всего познается, когда по нему ходишь, не ведая, что за тем поворотом. Сворачиваешь, куда хочешь, теряешься и растворяешься в теплом воздухе, в чужом языке, в тенях на барочных церквях.
Но моей задачей было еще выпивать. Поэтому я заходил в симпатичные бары, опрокидывал стаканчик вина, говорил «обригадо», шел себе дальше.
Тогда я был молод и крепок, так что мог и после трех стаканов неутомимо шагать, мое настроение лишь улучшалось, а город казался загадочней.
И на какой-то маленькой площади зашел в бар, он был пустой. За стойкой вяло прохаживался бармен, протирая бокалы, он явно уже был готов закрываться.
Но следом за мной появился дяденька, тогда он показался мне уже пожилым, а было ему, наверно, как мне сейчас. Худой, усатый, задумчивый.
Он тоже уселся за стойку, рядом со мной. И мне явно обрадовался. «Боа нойте!». Добрый вечер. Я ответил, что на португальском совсем не того.
Мой усач кивнул, попросил бармена налить – ему и мне. Бармен подвинул нам два стакана вина. Мы выпили. Закурили.
И тут мой португалец заговорил. Обращался ко мне. Это была неспешная речь усталого человека. Португальский – красивый язык, но дело не в этом.
Примерно через минуту я вдруг осознал: я его понимаю.
Знаешь, говорил он с чуть горькой усмешкой, что-то все достало меня. Жена сегодня – то ей то, то ей это, дочка с мужем не ладят, с работой тоже фигня. Ну махну пару стаканов, будет полегче. Нет, я люблю мою старуху, она вообще ничего, но мы тридцать лет вместе, в юности нам казалось – вот сегодня трудно, но все образуется, разбогатеем, появится сын, лучше два, но родилась только дочка, нет я тоже ее очень люблю, в детстве ей пел, ей нравилось, как я пою, а я хочу лишь, чтобы она была счастлива, чтобы была счастливей, чем мы, но пока не выходит, и от этого мне немного тоскливо, но ты прости, что я тебя этим всем… давай еще по стакану?
И мы выпили еще по стакану. Потом еще.
Потом он встал: «Ладно, пора». Я тоже встал, полез в карман за деньгами. Мой грустный друг величаво сделал рукой: «Нет. Я сам». И заплатил за обоих.
Мы вышли на улицу. Пожали руки. Он ушел, худой и сутулый. Я даже не узнал его имени. А он не спросил моего.