между приговым и курехиным

Текст Андрея Монастырского, наглядно иллюстрирующий его представление о прекрасном:

— Монах Бао Юй! Монах Бао Юй! — с удивлением слушает компания Шуберта поэму Эйхендорфа, которую тот читает в гостиной своего приятеля поэта Мёрике.
— Монах Бао Юй! Монах Бао Юй! — разносится по всему дому зычный голос Эйхендорфа.
— Но разве это поэма? — вскакивает со стула Шуберт, после того, как Эйхендорф перестал выкликать имя монаха Бао Юя.
— Это не поэма, это просто выкликание незнакомого нам имени! Объясните, причем здесь мы? — все более свирепеет Шуберт, подбегает к окну и долго смотрит на пустую улицу. Ничего не увидев, он возвращается на место, стыдясь своей вспышки и не глядя ни на кого из присутствующих.
— Моя поэтическая речь, как и всякая поэтическая речь раньше была насыщена пафосом, — объясняет Эйхендорф Шуберту свою поэму о Бао Юе. — В этой поэме я наконец смог отказаться от пафоса. Это же подвиг, Фридрих, как ты этого не понимаешь?
— О, милый Эйхендорф! Если бы это смутило меня! Пафос — дитя гордости. Все наши произведения пропитаны пафосом, потому что наша так называемая духовная жизнь сплошное самолюбование! Ты истинный герой, Эйхендорф (забыл, как тебя по имени). Но не в этом дело. Почему именно Бао Юй? Китаец?
— О, это очень просто, милый Фридрих! Бао Юй, главный герой романа «Сон в красном тереме» неожиданно пропадает в снежном поле, влекомый под руки двумя монахами — даосским и буддийским. Отец его, Цзя Чжэн, присутствует при этом, но так поражен происходящим и испуган, что не может вымолвить ни слова. Вспомнив этот эпизод, я вдруг почувствовал необходимость вмешаться и как бы от имени Цзя Чжэна стал звать Бао Юя, вот, собственно, и все.

www.group-telegram.com/us/betweenprigov.com/5058

2.7K viewsDec 15 at 15:51

Текст Андрея Монастырского, наглядно иллюстрирующий его представление о прекрасном:

— Монах Бао Юй! Монах Бао Юй! — с удивлением слушает компания Шуберта поэму Эйхендорфа, которую тот читает в гостиной своего приятеля поэта Мёрике.
— Монах Бао Юй! Монах Бао Юй! — разносится по всему дому зычный голос Эйхендорфа.
— Но разве это поэма? — вскакивает со стула Шуберт, после того, как Эйхендорф перестал выкликать имя монаха Бао Юя.
— Это не поэма, это просто выкликание незнакомого нам имени! Объясните, причем здесь мы? — все более свирепеет Шуберт, подбегает к окну и долго смотрит на пустую улицу. Ничего не увидев, он возвращается на место, стыдясь своей вспышки и не глядя ни на кого из присутствующих.
— Моя поэтическая речь, как и всякая поэтическая речь раньше была насыщена пафосом, — объясняет Эйхендорф Шуберту свою поэму о Бао Юе. — В этой поэме я наконец смог отказаться от пафоса. Это же подвиг, Фридрих, как ты этого не понимаешь?
— О, милый Эйхендорф! Если бы это смутило меня! Пафос — дитя гордости. Все наши произведения пропитаны пафосом, потому что наша так называемая духовная жизнь сплошное самолюбование! Ты истинный герой, Эйхендорф (забыл, как тебя по имени). Но не в этом дело. Почему именно Бао Юй? Китаец?
— О, это очень просто, милый Фридрих! Бао Юй, главный герой романа «Сон в красном тереме» неожиданно пропадает в снежном поле, влекомый под руки двумя монахами — даосским и буддийским. Отец его, Цзя Чжэн, присутствует при этом, но так поражен происходящим и испуган, что не может вымолвить ни слова. Вспомнив этот эпизод, я вдруг почувствовал необходимость вмешаться и как бы от имени Цзя Чжэна стал звать Бао Юя, вот, собственно, и все.

BY между приговым и курехиным