Олаф Шольц всего неделю в должности канцлера, но уже не раз успел скандально высказаться. Сначала он заявил, что у его правительства «нет красных линий»; Оппозиция тогда вежливо напомнила, что даже для самого беспринципного кабинета «красными линиями» служит Основной закон.
В той же речи Шольц затронул тему экстремистов, которые в контексте пандемии представлены по большей части антиваксерами, за которых, правда, медийный мэинстрим зачастую выдает противников лишь принуждения к вакцинации: «Небольшое экстремистское меньшинство отвернулось от нашего общества, нашей демократии, от науки, рациональности и разума. От имени всего федерального правительства я заявляю: мы уважаем серьезные возражения. Мы выслушиваем и открыты для дискуссии. Мы не будем мириться с крошечным меньшинством агрессивных экстремистов, пытающихся навязать свою волю нашему обществу. Этому крошечному меньшинству людей, преисполненных ненависти, которые угрожает нам своими факельными маршами, насилием и призывами к убийству, мы будем противодействовать всеми средствами нашего демократического правового государства».
Раз уж господин Шольц использовал манипулятивную и маргинализующую риторику о «жалком меньшинстве», стоит осветить связку фактов:
Олаф Шольц всего неделю в должности канцлера, но уже не раз успел скандально высказаться. Сначала он заявил, что у его правительства «нет красных линий»; Оппозиция тогда вежливо напомнила, что даже для самого беспринципного кабинета «красными линиями» служит Основной закон.
В той же речи Шольц затронул тему экстремистов, которые в контексте пандемии представлены по большей части антиваксерами, за которых, правда, медийный мэинстрим зачастую выдает противников лишь принуждения к вакцинации: «Небольшое экстремистское меньшинство отвернулось от нашего общества, нашей демократии, от науки, рациональности и разума. От имени всего федерального правительства я заявляю: мы уважаем серьезные возражения. Мы выслушиваем и открыты для дискуссии. Мы не будем мириться с крошечным меньшинством агрессивных экстремистов, пытающихся навязать свою волю нашему обществу. Этому крошечному меньшинству людей, преисполненных ненависти, которые угрожает нам своими факельными маршами, насилием и призывами к убийству, мы будем противодействовать всеми средствами нашего демократического правового государства».
Раз уж господин Шольц использовал манипулятивную и маргинализующую риторику о «жалком меньшинстве», стоит осветить связку фактов:
Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content.
from us
