Попросили читатели расшифровать, что имеется в виду, когда я написал в предыдущем посте, что война является по форме пограничной, а по сути гражданской.
Давайте так. Есть устойчивая связка в сознании, именно в российском контексте: быть "заукраинцем" в той или иной степени == принадлежать к "лучшей части общества". И наоборот, топить за "русский мир" — означает автоматически списать самого себя в бомжарню. Именно поэтому львиная доля нашей богемы (наиболее тонко чувствующей такие вещи) оказалась в феврале-марте поголовно совестливо-стыдливо-рукопожатной. Именно поэтому мы видим с одной стороны консолидацию по поводу СВО — даже у меня на канале подписчики собрали уже более 2 млн руб на дроны для Донецка, а с другой — ворчание в кулуарах ПМЭФа среди людей, заплативших по миллиону за билет туда: "ну хорошо же сидели".
Давайте я даже обострю. После СВО наша внутренняя политика неизбежно столкнётся с совершенно другим типом протестника, чем был до. Это будет уже не хипсто-навальнист, выходящий на проспект Сахарова в розовых перьях со смузи в одной руке и айфоном в другой протестовать против коррупции, а ветеран боевых действий, может быть даже без руки или ноги, который будет говорить — вот, я проливал кровь за Россию, да что ж вы, гады, творите (список того, что именно творят гады, легко можно изложить вотпрямщас, оставляю на ваше усмотрение). И веса у его слов будет куда как больше, чем у той вчерашней плесени. А ещё, вместе с освобождёнными и интегрированными территориями, у нас в политике появятся освобождённые и интегрированные люди оттуда, отнюдь не обученные делать лицо кирпичом при каждом новом изгибе генеральной линии — а тут с одной Поклонской восемь лет не знают что делать, да и с Чалым еле-еле кое-как упромыслили.
Штатные охранители уже чуют угрозу, и превентивно качают демобилизацию — всё хорошо, всё нормально, мы побеждаем: лежи, страна огромная, лежи и не звезди. Потому что штатные охранители по базовому ДНК ничем не отличаются от совестливцев-рукопожатцев, кроме лишь того, что они в данный момент на службе; а так и тех и других из одной бочки разливали.
Всё это базируется на известно какой картине мира: происходящее — девиация, временный сбой в матрице, "деда чота перемкнуло", и рано или поздно всё опять станет в каком-то смысле как было. Лично моя ставка состоит в том, что как было уже не будет вообще никогда, хочет этого кто-то или нет. Но я хорошо понимаю тех, кто исходит из противоположного — благо давно и в некотором смысле профессионально умею думать как они.
"Режим — это все те, кому хорошо живётся при режиме". Но когда режим меняется, такие отваливаются в никуда, в помойку, целыми кусками. И они это чуют, им страшно, инстинкт самозащиты срабатывает. Но, как бы это сказать, время пришло.
Попросили читатели расшифровать, что имеется в виду, когда я написал в предыдущем посте, что война является по форме пограничной, а по сути гражданской.
Давайте так. Есть устойчивая связка в сознании, именно в российском контексте: быть "заукраинцем" в той или иной степени == принадлежать к "лучшей части общества". И наоборот, топить за "русский мир" — означает автоматически списать самого себя в бомжарню. Именно поэтому львиная доля нашей богемы (наиболее тонко чувствующей такие вещи) оказалась в феврале-марте поголовно совестливо-стыдливо-рукопожатной. Именно поэтому мы видим с одной стороны консолидацию по поводу СВО — даже у меня на канале подписчики собрали уже более 2 млн руб на дроны для Донецка, а с другой — ворчание в кулуарах ПМЭФа среди людей, заплативших по миллиону за билет туда: "ну хорошо же сидели".
Давайте я даже обострю. После СВО наша внутренняя политика неизбежно столкнётся с совершенно другим типом протестника, чем был до. Это будет уже не хипсто-навальнист, выходящий на проспект Сахарова в розовых перьях со смузи в одной руке и айфоном в другой протестовать против коррупции, а ветеран боевых действий, может быть даже без руки или ноги, который будет говорить — вот, я проливал кровь за Россию, да что ж вы, гады, творите (список того, что именно творят гады, легко можно изложить вотпрямщас, оставляю на ваше усмотрение). И веса у его слов будет куда как больше, чем у той вчерашней плесени. А ещё, вместе с освобождёнными и интегрированными территориями, у нас в политике появятся освобождённые и интегрированные люди оттуда, отнюдь не обученные делать лицо кирпичом при каждом новом изгибе генеральной линии — а тут с одной Поклонской восемь лет не знают что делать, да и с Чалым еле-еле кое-как упромыслили.
Штатные охранители уже чуют угрозу, и превентивно качают демобилизацию — всё хорошо, всё нормально, мы побеждаем: лежи, страна огромная, лежи и не звезди. Потому что штатные охранители по базовому ДНК ничем не отличаются от совестливцев-рукопожатцев, кроме лишь того, что они в данный момент на службе; а так и тех и других из одной бочки разливали.
Всё это базируется на известно какой картине мира: происходящее — девиация, временный сбой в матрице, "деда чота перемкнуло", и рано или поздно всё опять станет в каком-то смысле как было. Лично моя ставка состоит в том, что как было уже не будет вообще никогда, хочет этого кто-то или нет. Но я хорошо понимаю тех, кто исходит из противоположного — благо давно и в некотором смысле профессионально умею думать как они.
"Режим — это все те, кому хорошо живётся при режиме". Но когда режим меняется, такие отваливаются в никуда, в помойку, целыми кусками. И они это чуют, им страшно, инстинкт самозащиты срабатывает. Но, как бы это сказать, время пришло.
BY ЧАДАЕВ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram was founded in 2013 by two Russian brothers, Nikolai and Pavel Durov. Some privacy experts say Telegram is not secure enough So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences.
from us
