Новые дворники, сторожа и кочегары {Лиза Хереш}

с высоты воздуха


тогда я ещё не боялась
смотреть на флоренцию сверху:
чиконьи со змеями в зубах,
витающие в правом краю,
в самой дальней реснице
гравюры.

любили резчики птиц не за это —
без ангелов и глашатых трескалось небо.
поэтому мы набрали у побережья
полные горсти птенцов,
чтобы рассыпать их по доскам и глажкам.

я стягивала трусы, перья с пляжа
летели в комнатный свет.
ещё день они находились в еде,
за твоими ушами, бочке садовой,
как жалюзи, спускались по трубе водосточной,
обжигали, как чистотел, твои бородавки.

замёрз сад, ты снял арбалет
и пригвоздил меня руковицей к стене.
ночью ослабшие с голода куропатки
сидели в пюпитрах, серёжчатых,
словно деревья, смотрели в окно-оркестр:
как ты меня подволакивал, брал руками
с перистыми ожогами; вешал обратно
на стену, заталкивал яблоки в горло,
в стирку пруда отправлял простыни
с жёлтыми пятнами, пенкой от молока,
манными поцелуями, слюнявой взвесью росы.

днём приходили барбари и бюффон,
соколиный охотник, живший недалеко,
обсуждали вместе мои стихи, женщин.
у птиц есть куда больше способов видеть нас,
говорили, вскрывая консервные банки,
потроша тромплеи тунца, рыбача
в тутовнических кустах.

их отравила ртуть жареных градусников-сардин,
но бесконечные птицы в твоих и моих стихах —
свидетельницы без слов, заступницы перешейка,
держащие забастовку который год —
не прилетают к тебе на выжженную траву;
держащие голодовку среди журавлин —
кэнселят горы твои для зимовок и просто так.

www.group-telegram.com/us/decolonice.com/705

1.2K viewsЕлизавета Хереш, Oct 3, 2024 at 15:09

с высоты воздуха


тогда я ещё не боялась
смотреть на флоренцию сверху:
чиконьи со змеями в зубах,
витающие в правом краю,
в самой дальней реснице
гравюры.

любили резчики птиц не за это —
без ангелов и глашатых трескалось небо.
поэтому мы набрали у побережья
полные горсти птенцов,
чтобы рассыпать их по доскам и глажкам.

я стягивала трусы, перья с пляжа
летели в комнатный свет.
ещё день они находились в еде,
за твоими ушами, бочке садовой,
как жалюзи, спускались по трубе водосточной,
обжигали, как чистотел, твои бородавки.

замёрз сад, ты снял арбалет
и пригвоздил меня руковицей к стене.
ночью ослабшие с голода куропатки
сидели в пюпитрах, серёжчатых,
словно деревья, смотрели в окно-оркестр:
как ты меня подволакивал, брал руками
с перистыми ожогами; вешал обратно
на стену, заталкивал яблоки в горло,
в стирку пруда отправлял простыни
с жёлтыми пятнами, пенкой от молока,
манными поцелуями, слюнявой взвесью росы.

днём приходили барбари и бюффон,
соколиный охотник, живший недалеко,
обсуждали вместе мои стихи, женщин.
у птиц есть куда больше способов видеть нас,
говорили, вскрывая консервные банки,
потроша тромплеи тунца, рыбача
в тутовнических кустах.

их отравила ртуть жареных градусников-сардин,
но бесконечные птицы в твоих и моих стихах —
свидетельницы без слов, заступницы перешейка,
держащие забастовку который год —
не прилетают к тебе на выжженную траву;
держащие голодовку среди журавлин —
кэнселят горы твои для зимовок и просто так.

BY Новые дворники, сторожа и кочегары {Лиза Хереш}