Юля Тихомирова о выставке Владимира Яковлева «А в степи: бушует ветер…» в ЦСИ AZ/ART. Часть 1:
Пейзаж, натюрморт, портрет — жанровые первоосновы. Природа, предмет, человек — ключевые элементы умозрительного бытия. Выставка Владимира Яковлева «А в степи: бушует ветер…», проходящая в Центре современного искусства AZ/ART, показывает, как три основополагающих живописных жанра питают друг друга в творчестве гениального художника-аутсайдера.
Бытует мнение, что гениальный творец и его произведения не поддаются историко-искусствоведческому анализу, что его работы вызывают аффект, но не встраиваются в историю искусства. Владимир Яковлев один из таких художников-отщепенцев, трепетный автор «портретов ветра» и творец-затворник. И все же для того, чтобы вдумчиво оценить его произведения, необходимо обозначить его художественное сродство, его генезис и его собеседников. На выставке в AZ/ART представлены работы, явно апеллирующие к пуантилизму и ташизму и вместе с тем, несмотря на обилие работ, инспирированных модернистскими исканиями, Яковлев не предстает эпигоном. Все благодаря инъекции субъектного своебразия.
Импульсом к началу художественной работы для Яковлева стал Всемирный фестиваль молодежи и студентов 1957-го года, во время которого советский художник увидел западноевропейское современное искусство. Вот, например, ранние портреты. Тонкие, вытянутые лица, вычерченные болезненно-точной, хоть и порой дребезжащей линией Яковлева напоминают блаженной меланхоличной вытянутостью скульптуры Бранкузи. А общим предком всех этих людей с графических портретов 1960-х годов является Даниил Хармс с портрета кисти Алисы Порет: гротескные черты, насупленно-просветленные образы, — все это плоть от плоти абсурдизм вывернутой лирики XX века. Тонкая стерильная скульптурность резонирует в ранней графике Яковлева со страдальческим абсурдизмом ОБЭРИУтов.
Цветы Яковлева гармонично перетекают в портреты: красноречив в этом плане графический лист «Цветок в стакане и яблоко» (начало 1960-х), — де-факто это натюрморт, но стоит отойти дальше, чуть прищурить скептический глаз, и выверенная композиция предстает парадным портретом. Стол — массивное туловище, шея — стакан, голова — цветок. Натюрморт оживотворяется и становится чувственным сюрреализмом. Фигуры людей, на которые накладывается метафизический крест, резонируют с творчеством Эдуарда Штейнберга, эдакового «припудренного Малевича». В отличие от Штейнберга, Яковлев своей неровной фактурой, сложными колористическими коллизиями и поветрием ар-брют придает религиозно-супрематическим коннотациями личную болезненную субъективность.
Сюрреализм оказывается важнейшей темой при рассмотрении генезиса художественной лирики Владимира Яковлева. Известная сюрреалистическая композиция, человеческий портрет совмещенный с наплывающим на физиономию натюрмортом, используется и Яковлевым: вот «Портрет с бутылкой» (1969), а вот многократные «портреты с крестом», есть и «Автопортрет» с левитирующим у лица яблоком, — магриттовская тема. Но если пластика сюрреализма сопоставима с глянцем застывшей ртути, то яковлевская кисть неровная, колорит нервический, композиция диссонанса. Никакой гладкой стерильности магриттовского сюрреализма нет и в помине.
Юля Тихомирова о выставке Владимира Яковлева «А в степи: бушует ветер…» в ЦСИ AZ/ART. Часть 1:
Пейзаж, натюрморт, портрет — жанровые первоосновы. Природа, предмет, человек — ключевые элементы умозрительного бытия. Выставка Владимира Яковлева «А в степи: бушует ветер…», проходящая в Центре современного искусства AZ/ART, показывает, как три основополагающих живописных жанра питают друг друга в творчестве гениального художника-аутсайдера.
Бытует мнение, что гениальный творец и его произведения не поддаются историко-искусствоведческому анализу, что его работы вызывают аффект, но не встраиваются в историю искусства. Владимир Яковлев один из таких художников-отщепенцев, трепетный автор «портретов ветра» и творец-затворник. И все же для того, чтобы вдумчиво оценить его произведения, необходимо обозначить его художественное сродство, его генезис и его собеседников. На выставке в AZ/ART представлены работы, явно апеллирующие к пуантилизму и ташизму и вместе с тем, несмотря на обилие работ, инспирированных модернистскими исканиями, Яковлев не предстает эпигоном. Все благодаря инъекции субъектного своебразия.
Импульсом к началу художественной работы для Яковлева стал Всемирный фестиваль молодежи и студентов 1957-го года, во время которого советский художник увидел западноевропейское современное искусство. Вот, например, ранние портреты. Тонкие, вытянутые лица, вычерченные болезненно-точной, хоть и порой дребезжащей линией Яковлева напоминают блаженной меланхоличной вытянутостью скульптуры Бранкузи. А общим предком всех этих людей с графических портретов 1960-х годов является Даниил Хармс с портрета кисти Алисы Порет: гротескные черты, насупленно-просветленные образы, — все это плоть от плоти абсурдизм вывернутой лирики XX века. Тонкая стерильная скульптурность резонирует в ранней графике Яковлева со страдальческим абсурдизмом ОБЭРИУтов.
Цветы Яковлева гармонично перетекают в портреты: красноречив в этом плане графический лист «Цветок в стакане и яблоко» (начало 1960-х), — де-факто это натюрморт, но стоит отойти дальше, чуть прищурить скептический глаз, и выверенная композиция предстает парадным портретом. Стол — массивное туловище, шея — стакан, голова — цветок. Натюрморт оживотворяется и становится чувственным сюрреализмом. Фигуры людей, на которые накладывается метафизический крест, резонируют с творчеством Эдуарда Штейнберга, эдакового «припудренного Малевича». В отличие от Штейнберга, Яковлев своей неровной фактурой, сложными колористическими коллизиями и поветрием ар-брют придает религиозно-супрематическим коннотациями личную болезненную субъективность.
Сюрреализм оказывается важнейшей темой при рассмотрении генезиса художественной лирики Владимира Яковлева. Известная сюрреалистическая композиция, человеческий портрет совмещенный с наплывающим на физиономию натюрмортом, используется и Яковлевым: вот «Портрет с бутылкой» (1969), а вот многократные «портреты с крестом», есть и «Автопортрет» с левитирующим у лица яблоком, — магриттовская тема. Но если пластика сюрреализма сопоставима с глянцем застывшей ртути, то яковлевская кисть неровная, колорит нервический, композиция диссонанса. Никакой гладкой стерильности магриттовского сюрреализма нет и в помине.
BY Деньги в искусство
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. DFR Lab sent the image through Microsoft Azure's Face Verification program and found that it was "highly unlikely" that the person in the second photo was the same as the first woman. The fact-checker Logically AI also found the claim to be false. The woman, Olena Kurilo, was also captured in a video after the airstrike and shown to have the injuries.
from us
