Сегодня нет ничего актуальнее, чем разговоры о пассионарности.
Активная эксплуатация термина «пассионарий» зиждется на застаревшем противопоставлении ограниченной группы лиц к обывателям. Мол, существуют пассионарии, в которых зашкаливает необузданная энергия. И именно за счет ее наличия они совершают великие поступки, влияющие на ход истории. Когда в то же время обыватели заняты повседневными вещами, вследствие чего выступают против любого радикализма, способного нарушить их образ жизни.
Однако, обыватель с высокой вероятностью возмутиться таким отношением к себе. Ведь соблюдение общественного договора в критические моменты, уплату налогов, работу по разработке новых методов записи и хранения информации можно трактовать в качестве пассионарности. Более того, наше государство заинтересовано в подобной пассионарности, так как оно приближает выполнение поставленных стратегических задач.
То, что сегодня микроскопическая по своим масштабам группа лиц пытается приватизировать понятие пассионарности, не является чем-то оригинальным.
Сравнительно недавно мы наблюдали это на примере неолибералов. Которые называли себя чуть ли не совестью нации, а народонаселению посвящали оскорбительные эпитеты.
Надо сказать, государство предпринимало попытки направить шило, располагавшееся в одном известном месте у неолибералов, в продуктивное русло. В частности, ослабило донельзя электоральные фильтры, а также не препятствовало их избирательным успехам на муниципальном и региональном уровнях. С какой целью? В надежде, что таким образом неолибералы избавятся от комплекса Зубатовщины, пройдут трансформацию в оппозицию лейбористского и бернштейнианского толка. Однако, неолибералы вздумали противостоять не столько власти, сколько эволюции. Которая жестока и редко склонна к сочувствию. Белые акации в Ереванах да в Тифлисах – закономерный итог сопротивления ради сопротивления.
В свою очередь, весной 2022 года на место неолибералов пришли право-левые. Как мне кажется, власть закрывает глаза на ряд вещей с их стороны потому, что стремится выжать из них наибольшую пользу во время СВО. Например, речь идет о гуманитарке и добровольцах. В каком-то смысле по итогам мятежа Пригожина было заключен аналог «Минских соглашений». Да, желание совместить право-левых и обывателей сродни объединению необъединяемого. Тем не менее, сложное время требует специфичные решения, которые зачастую непонятны и непопулярны.
Я думаю, по окончанию СВО мы увидим достижение полной регенерации политического ландшафта. Уже сейчас наглядна несостоятельность гештальтов 1991 года. Выросло и приспособилось к новым буржуазно-циничным реалиям несколько поколений. Которые, в частности, хоть и не в восторге от распада СССР, но в то же время считают, что нежелание лимитрофов добрососедствовать с Россией – их, их и исключительно их драма.
Пассионарные обыватели, нарекаемые «охранителями», скорее всего станут зародышем оппозиции лейбористского и бернштейнианского розлива. Глубокое заблуждение, что «охранители» не демонстрируют критику по отношению к власти. Во-первых, они за эволюционное решение проблем. Во-вторых, критика обычно направлена на слабость тех или иных государственных институтов. Например, именно «охранители» сегодня чаще всех обращают на швах в СМИ и культуре.
Право-левые же могут попробовать продрейфовать в направлении ОЧУ, где решатся на авантюру в виде построении политической карьеры, базируемой на противопоставлении себя буржуазной технократии, которой является Россия. А далее вилка. Либо их дети-внуки растворятся в коллапсирующем дикопольском этносе. Либо вернутся обратно, уедут в глухую деревню или вовсе уйдут в скит. Где не захотят выходить на связь, даже ради мемуаров друг на друга.
Таким образом, снова и снова придется сказать, что нужно дождаться выполнение целей СВО. К сожалению или к счастью, но за последние 30 лет Кремль не раз демонстрировал, что ему чуждо склоняться к резким действиям.
Сегодня нет ничего актуальнее, чем разговоры о пассионарности.
Активная эксплуатация термина «пассионарий» зиждется на застаревшем противопоставлении ограниченной группы лиц к обывателям. Мол, существуют пассионарии, в которых зашкаливает необузданная энергия. И именно за счет ее наличия они совершают великие поступки, влияющие на ход истории. Когда в то же время обыватели заняты повседневными вещами, вследствие чего выступают против любого радикализма, способного нарушить их образ жизни.
Однако, обыватель с высокой вероятностью возмутиться таким отношением к себе. Ведь соблюдение общественного договора в критические моменты, уплату налогов, работу по разработке новых методов записи и хранения информации можно трактовать в качестве пассионарности. Более того, наше государство заинтересовано в подобной пассионарности, так как оно приближает выполнение поставленных стратегических задач.
То, что сегодня микроскопическая по своим масштабам группа лиц пытается приватизировать понятие пассионарности, не является чем-то оригинальным.
Сравнительно недавно мы наблюдали это на примере неолибералов. Которые называли себя чуть ли не совестью нации, а народонаселению посвящали оскорбительные эпитеты.
Надо сказать, государство предпринимало попытки направить шило, располагавшееся в одном известном месте у неолибералов, в продуктивное русло. В частности, ослабило донельзя электоральные фильтры, а также не препятствовало их избирательным успехам на муниципальном и региональном уровнях. С какой целью? В надежде, что таким образом неолибералы избавятся от комплекса Зубатовщины, пройдут трансформацию в оппозицию лейбористского и бернштейнианского толка. Однако, неолибералы вздумали противостоять не столько власти, сколько эволюции. Которая жестока и редко склонна к сочувствию. Белые акации в Ереванах да в Тифлисах – закономерный итог сопротивления ради сопротивления.
В свою очередь, весной 2022 года на место неолибералов пришли право-левые. Как мне кажется, власть закрывает глаза на ряд вещей с их стороны потому, что стремится выжать из них наибольшую пользу во время СВО. Например, речь идет о гуманитарке и добровольцах. В каком-то смысле по итогам мятежа Пригожина было заключен аналог «Минских соглашений». Да, желание совместить право-левых и обывателей сродни объединению необъединяемого. Тем не менее, сложное время требует специфичные решения, которые зачастую непонятны и непопулярны.
Я думаю, по окончанию СВО мы увидим достижение полной регенерации политического ландшафта. Уже сейчас наглядна несостоятельность гештальтов 1991 года. Выросло и приспособилось к новым буржуазно-циничным реалиям несколько поколений. Которые, в частности, хоть и не в восторге от распада СССР, но в то же время считают, что нежелание лимитрофов добрососедствовать с Россией – их, их и исключительно их драма.
Пассионарные обыватели, нарекаемые «охранителями», скорее всего станут зародышем оппозиции лейбористского и бернштейнианского розлива. Глубокое заблуждение, что «охранители» не демонстрируют критику по отношению к власти. Во-первых, они за эволюционное решение проблем. Во-вторых, критика обычно направлена на слабость тех или иных государственных институтов. Например, именно «охранители» сегодня чаще всех обращают на швах в СМИ и культуре.
Право-левые же могут попробовать продрейфовать в направлении ОЧУ, где решатся на авантюру в виде построении политической карьеры, базируемой на противопоставлении себя буржуазной технократии, которой является Россия. А далее вилка. Либо их дети-внуки растворятся в коллапсирующем дикопольском этносе. Либо вернутся обратно, уедут в глухую деревню или вовсе уйдут в скит. Где не захотят выходить на связь, даже ради мемуаров друг на друга.
Таким образом, снова и снова придется сказать, что нужно дождаться выполнение целей СВО. К сожалению или к счастью, но за последние 30 лет Кремль не раз демонстрировал, что ему чуждо склоняться к резким действиям.
BY Дни на хуторе близ Жмеринки🇷🇺
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. Soloviev also promoted the channel in a post he shared on his own Telegram, which has 580,000 followers. The post recommended his viewers subscribe to "War on Fakes" in a time of fake news. Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site. Unlike Silicon Valley giants such as Facebook and Twitter, which run very public anti-disinformation programs, Brooking said: "Telegram is famously lax or absent in its content moderation policy." The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform.
from us
