“Machine Life” Майкл Левин смотрит в будущее, к которому мы не готовы.
Небольшой текст, для широкой публики. Это сжатое изложение идей из той самой статьи в Frontiers о размытии границ между машинами и организмами (у нее уже почти 30 тыс. просмотров). Он пишет, что технологии породят сонм биоинженерных конструкций, химер, киборгов и всевозможных гибридных “существ”.
«Скоро будет невозможно понять, как относиться к новому существу, используя старые критерии, потому что его негде разместить на привычном древе жизни. [...] Наука будет спрашивать не о том, обладает ли машина разумом, а о том, какого рода и в какой степени — какие инструменты, от паяльника до психотерапии и многих других, оптимально подходят для взаимодействия с этой системой».
Хорошая приправа к тексту — его же свежий обзор в Nature Reviews Bioengineering о синтетической морфологии на основе агентных (!) материалов. По сути на ту же тему, но с уклоном в биоинженерию.
Изменения здесь не столь стремительны, как в области ML, но они будут столь же масштабны и неотвратимы.
“Machine Life” Майкл Левин смотрит в будущее, к которому мы не готовы.
Небольшой текст, для широкой публики. Это сжатое изложение идей из той самой статьи в Frontiers о размытии границ между машинами и организмами (у нее уже почти 30 тыс. просмотров). Он пишет, что технологии породят сонм биоинженерных конструкций, химер, киборгов и всевозможных гибридных “существ”.
«Скоро будет невозможно понять, как относиться к новому существу, используя старые критерии, потому что его негде разместить на привычном древе жизни. [...] Наука будет спрашивать не о том, обладает ли машина разумом, а о том, какого рода и в какой степени — какие инструменты, от паяльника до психотерапии и многих других, оптимально подходят для взаимодействия с этой системой».
Хорошая приправа к тексту — его же свежий обзор в Nature Reviews Bioengineering о синтетической морфологии на основе агентных (!) материалов. По сути на ту же тему, но с уклоном в биоинженерию.
Изменения здесь не столь стремительны, как в области ML, но они будут столь же масштабны и неотвратимы.
The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. Two days after Russia invaded Ukraine, an account on the Telegram messaging platform posing as President Volodymyr Zelenskiy urged his armed forces to surrender. Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. "This time we received the coordinates of enemy vehicles marked 'V' in Kyiv region," it added.
from us
