В первые годы военных действий на Украине трагедии, сопровождавшие конфликт на протяжении уже длительного времени, оказывали глубокое воздействие на психику людей. Сейчас наблюдается попытка вывести военные действия из фокуса повседневной жизни обычных граждан как в России, так и на Украине.
Это напоминает серию «Черного зеркала» – «Люди» против огня», где солдат под воздействием наркотика воспринимает людей как мутантов, находясь при этом в состоянии нормализованной для себя психики. Он спокойно убивает этих существ, не задумываясь о последствиях. Нынешняя ситуация отчасти перекликается с этим сюжетом.
Правительства, конечно, выбрали путь наименьшего сопротивления, отказавшись от применения каких-либо препаратов или специальных методов мотивации солдат, несмотря на незначительные эксперименты без массовых мобилизаций. Они, по сути, пытаются отделить гражданскую жизнь от военной, чтобы экономика работала на насыщение бюджета и поддержания военных действий. Конечно, граждане обеих стран поддерживают свои армии, и их точечно иногда превосходит возможности государственных структур.
Личная инициатива, гражданская, всегда более целенаправленна, эффективна и мотивирована, чем административные решения. Однако, как уже было сказано, правительства избрали путь наименьшего сопротивления. Они не стремятся к какой-то особой мобилизации солдат с великой идеей (люди, которые идут туда за этим — меньшинство), а скорее снижают уровень эмпатии у гражданского населения, чтобы спокойно мотивировать материально «идущих на фронт».
Исследования показывают, что люди, непосредственно сталкивающиеся с войной, не хотят её продолжения. Они действуют, часто руководствуясь надеждой на скорое окончание конфликта. Но стоит отдельно отметить, что высшие офицеры и высокопогруженные в боевые действия солдата, чувствуя, что у них что-то получается, хотят этого продолжения, как и одна большая группа гражданских:
Те, кто поддерживает одну из сторон, не участвуя непосредственно в боевых действиях, наоборот, заинтересованы в продолжении войны. Они становятся своеобразными заказчиками этого процесса.
Поэтому неудивительно, что на Украине мало кто желает прекращения военных действий, несмотря на угрожающие социально-экономические последствия. Впрочем, насколько серьёзными окажутся эти последствия – вопрос сложный и непрогнозируемый.
Вместо эмоционального восприятия и акцента на трагедиях войны, на первый план выходит логика и прагматизм во всех аспектах, но СМИ не удовлетворяют запрос населения, потому что это противоречит их информационной сущности — событие должно быть освещено. Люди говорят: «Прекратите информировать плохие военные новости», СМИ отвечают: «Будем-будем!».
По всей видимости, чтобы облегчить ведение военных действий, снизив воздействие эмоциональных факторов, правительство РФ и Украины хотят ограничить влияние СМИ, но не всегда с этим могут справляться. Допустим, санкции, как мы видим, не оказывают существенного влияния на Россию, но для бизнеса до сих пор это все ощутимо.
Сейчас наблюдается чёткая, логичная, порой даже топорная стратегия решения конфликтов, напоминающая реал-политик XVIII-XIX веков, которая трудно представима для современного человека. Это не холодный расчёт, но уже происходит отделение гражданской жизни от военной. Дополнительные мотивации для участия в войне, за исключением денежной, практически не работают. На первый план выходит прагматизм, хотя ранее, несмотря на все разговоры о нём, его было недостаточно.
Информационное перенасыщение военными действиями породило эпоху постепенного отказа от военного шоу. Оказывается, война это круто, когда ты побеждаешь или проигрываешь, но когда это просто «стояние на месте», «новая верденская мясорубка» — это просто неинтересно. А вот кто-то ответственность за это должен брать. И если кто-то берет, то остановить это просто так почти невозможно.
В первые годы военных действий на Украине трагедии, сопровождавшие конфликт на протяжении уже длительного времени, оказывали глубокое воздействие на психику людей. Сейчас наблюдается попытка вывести военные действия из фокуса повседневной жизни обычных граждан как в России, так и на Украине.
Это напоминает серию «Черного зеркала» – «Люди» против огня», где солдат под воздействием наркотика воспринимает людей как мутантов, находясь при этом в состоянии нормализованной для себя психики. Он спокойно убивает этих существ, не задумываясь о последствиях. Нынешняя ситуация отчасти перекликается с этим сюжетом.
Правительства, конечно, выбрали путь наименьшего сопротивления, отказавшись от применения каких-либо препаратов или специальных методов мотивации солдат, несмотря на незначительные эксперименты без массовых мобилизаций. Они, по сути, пытаются отделить гражданскую жизнь от военной, чтобы экономика работала на насыщение бюджета и поддержания военных действий. Конечно, граждане обеих стран поддерживают свои армии, и их точечно иногда превосходит возможности государственных структур.
Личная инициатива, гражданская, всегда более целенаправленна, эффективна и мотивирована, чем административные решения. Однако, как уже было сказано, правительства избрали путь наименьшего сопротивления. Они не стремятся к какой-то особой мобилизации солдат с великой идеей (люди, которые идут туда за этим — меньшинство), а скорее снижают уровень эмпатии у гражданского населения, чтобы спокойно мотивировать материально «идущих на фронт».
Исследования показывают, что люди, непосредственно сталкивающиеся с войной, не хотят её продолжения. Они действуют, часто руководствуясь надеждой на скорое окончание конфликта. Но стоит отдельно отметить, что высшие офицеры и высокопогруженные в боевые действия солдата, чувствуя, что у них что-то получается, хотят этого продолжения, как и одна большая группа гражданских:
Те, кто поддерживает одну из сторон, не участвуя непосредственно в боевых действиях, наоборот, заинтересованы в продолжении войны. Они становятся своеобразными заказчиками этого процесса.
Поэтому неудивительно, что на Украине мало кто желает прекращения военных действий, несмотря на угрожающие социально-экономические последствия. Впрочем, насколько серьёзными окажутся эти последствия – вопрос сложный и непрогнозируемый.
Вместо эмоционального восприятия и акцента на трагедиях войны, на первый план выходит логика и прагматизм во всех аспектах, но СМИ не удовлетворяют запрос населения, потому что это противоречит их информационной сущности — событие должно быть освещено. Люди говорят: «Прекратите информировать плохие военные новости», СМИ отвечают: «Будем-будем!».
По всей видимости, чтобы облегчить ведение военных действий, снизив воздействие эмоциональных факторов, правительство РФ и Украины хотят ограничить влияние СМИ, но не всегда с этим могут справляться. Допустим, санкции, как мы видим, не оказывают существенного влияния на Россию, но для бизнеса до сих пор это все ощутимо.
Сейчас наблюдается чёткая, логичная, порой даже топорная стратегия решения конфликтов, напоминающая реал-политик XVIII-XIX веков, которая трудно представима для современного человека. Это не холодный расчёт, но уже происходит отделение гражданской жизни от военной. Дополнительные мотивации для участия в войне, за исключением денежной, практически не работают. На первый план выходит прагматизм, хотя ранее, несмотря на все разговоры о нём, его было недостаточно.
Информационное перенасыщение военными действиями породило эпоху постепенного отказа от военного шоу. Оказывается, война это круто, когда ты побеждаешь или проигрываешь, но когда это просто «стояние на месте», «новая верденская мясорубка» — это просто неинтересно. А вот кто-то ответственность за это должен брать. И если кто-то берет, то остановить это просто так почти невозможно.
#информационное_взаимодействие
BY Даниил Егармин
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
For tech stocks, “the main thing is yields,” Essaye said. In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change.
from us
