Notice: file_put_contents(): Write of 14756 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 ашдщдщпштщаа | Telegram Webview: fllgnff/332 -
Это началось с поцелуя. Почти всегда это начинается с поцелуя. Элла и Цики лежали голые в постели, соприкасаясь языками, когда она ощутила укол.
— Я тебя поранил? — спросил Цики, а когда она покачала головой, он поспешил добавить: — У тебя кровь идет.
У нее и в самом деле шла кровь. Изо рта.
— Прости, — сказал он, встал и беспокойно заметался по кухне. Достал из морозильника поднос со льдом и старательно постучал им по краю раковины. — Вот. — Цики протянул ей несколько кубиков дрожащей рукой. — Прижми к губе. Ну возьми же, кровь остановит.
Цики всегда хорошо справлялся с такими вещами. В армии он был фельдшером. Еще у него была лицензия экскурсовода.
— Прости, — повторил он, слегка побледнев, — видимо, я тебя укусил, ну, знаешь, в пылу страсти.
— Не олнйся, — улыбнулась она, прижимая ледяной кубик к нижней губе. — Ничео не слчилось.
Что, конечно, было неправдой. Потому что слчилось очень многое. Не каждый день у тебя идет кровь из-за человека, с которым ты живешь и который потом еще и врет тебе про укус, хотя ты отчетливо почувствовала укол.
Потом они несколько дней не целовались — из-за ранки. Губы — очень чувствительная зона. А позже, когда все-таки начали целоваться, делали это осмотрительно. Она чувствовала, что у него есть тайна. И действительно, однажды ночью она воспользовалась тем, что он спал с открытым ртом, осторожно подсунула палец ему под язык и нашла. Маленькую молнию. Молнийку. Но когда она потянула, весь ее Цики раскрылся, как ракушка, а внутри у него лежал Йорган. У Йоргана, в отличие от Цики, была крошечная бородка, очень-очень ухоженные бакенбарды и необрезанный член. Элла посмотрела, как он спит, тихо-тихо свернула Цики и спрятала в кухонном шкафу, позади ведра, там, где они держали пакеты для мусора.
Жизнь с Йорганом была нелегкой. Секс потрясающий, но Йорган очень много пил, а когда пил — страшно шумел и постоянно позорился. Еще он любил делать так, чтобы Элла чувствовала себя виноватой за то, что он уехал из Европы и стал жить здесь. И каждый раз, когда в Израиле происходило что-нибудь плохое, неважно, в жизни или по телевизору, Йорган говорил ей:
— Смотри какая страна твоя, — причем иврит у него был очень плохим, а слово «твоя» — очень обвиняющим.
Ее родители его не любили, а ее мама, которой, кстати, нравился Цики, называла Йоргана «этот гой». Ее папа постоянно спрашивал его про работу, а Йорган ухмылялся и говорил:
— Господин Шапиро, работа это как усы, это уже давно нот фэшн.
И это никогда никого не смешило. И уж точно не смешило папу Эллы, до сих пор ходившего с усами.
В конце концов Йорган свалил. Вернулся в Дюссельдорф заниматься музыкой и жить на пособие по безработице. Сказал, что в Израиле он никогда не сможет прославиться как певец, потому что акцент работает против него. Люди тут с предрассудками, немцев не любят. Элла ничего не сказала, но у нее было чувство, что и в Германии его странная музыка и китчевые слова особо не взлетят. У него даже была песня про нее. Она называлась Goddess и вся была про то, как они занимаются сексом на волнорезе и Элла кончает, «словно волна разбивается о камень» (цитата).
Это произошло через полгода после отъезда Йоргана — Элла искала мусорный пакет и нашла Цики. Может быть, открыть молнию было ошибкой, подумала она. Может быть. В таких вопросах трудно сказать наверняка. Вечером, когда она чистила зубы, ей снова припомнился тот поцелуй, с уколом. Она тщательно прополоскала рот и посмотрела в зеркало. У нее остался шрам, и, разглядывая его вблизи, она увидела маленькую молнию. Элла неуверенно протянула к ней руку. Попробовала вообразить себя изнутри. Это наполнило ее надеждой — но и страхом, в особенности страхом перед веснушчатыми руками и сухой кожей лица. Может быть, подумала она, у меня обнаружится татуировка. В виде розы. Элла всегда такую хотела, но смелости не хватало. Казалось, это будет ужасно больно.
Это началось с поцелуя. Почти всегда это начинается с поцелуя. Элла и Цики лежали голые в постели, соприкасаясь языками, когда она ощутила укол.
— Я тебя поранил? — спросил Цики, а когда она покачала головой, он поспешил добавить: — У тебя кровь идет.
У нее и в самом деле шла кровь. Изо рта.
— Прости, — сказал он, встал и беспокойно заметался по кухне. Достал из морозильника поднос со льдом и старательно постучал им по краю раковины. — Вот. — Цики протянул ей несколько кубиков дрожащей рукой. — Прижми к губе. Ну возьми же, кровь остановит.
Цики всегда хорошо справлялся с такими вещами. В армии он был фельдшером. Еще у него была лицензия экскурсовода.
— Прости, — повторил он, слегка побледнев, — видимо, я тебя укусил, ну, знаешь, в пылу страсти.
— Не олнйся, — улыбнулась она, прижимая ледяной кубик к нижней губе. — Ничео не слчилось.
Что, конечно, было неправдой. Потому что слчилось очень многое. Не каждый день у тебя идет кровь из-за человека, с которым ты живешь и который потом еще и врет тебе про укус, хотя ты отчетливо почувствовала укол.
Потом они несколько дней не целовались — из-за ранки. Губы — очень чувствительная зона. А позже, когда все-таки начали целоваться, делали это осмотрительно. Она чувствовала, что у него есть тайна. И действительно, однажды ночью она воспользовалась тем, что он спал с открытым ртом, осторожно подсунула палец ему под язык и нашла. Маленькую молнию. Молнийку. Но когда она потянула, весь ее Цики раскрылся, как ракушка, а внутри у него лежал Йорган. У Йоргана, в отличие от Цики, была крошечная бородка, очень-очень ухоженные бакенбарды и необрезанный член. Элла посмотрела, как он спит, тихо-тихо свернула Цики и спрятала в кухонном шкафу, позади ведра, там, где они держали пакеты для мусора.
Жизнь с Йорганом была нелегкой. Секс потрясающий, но Йорган очень много пил, а когда пил — страшно шумел и постоянно позорился. Еще он любил делать так, чтобы Элла чувствовала себя виноватой за то, что он уехал из Европы и стал жить здесь. И каждый раз, когда в Израиле происходило что-нибудь плохое, неважно, в жизни или по телевизору, Йорган говорил ей:
— Смотри какая страна твоя, — причем иврит у него был очень плохим, а слово «твоя» — очень обвиняющим.
Ее родители его не любили, а ее мама, которой, кстати, нравился Цики, называла Йоргана «этот гой». Ее папа постоянно спрашивал его про работу, а Йорган ухмылялся и говорил:
— Господин Шапиро, работа это как усы, это уже давно нот фэшн.
И это никогда никого не смешило. И уж точно не смешило папу Эллы, до сих пор ходившего с усами.
В конце концов Йорган свалил. Вернулся в Дюссельдорф заниматься музыкой и жить на пособие по безработице. Сказал, что в Израиле он никогда не сможет прославиться как певец, потому что акцент работает против него. Люди тут с предрассудками, немцев не любят. Элла ничего не сказала, но у нее было чувство, что и в Германии его странная музыка и китчевые слова особо не взлетят. У него даже была песня про нее. Она называлась Goddess и вся была про то, как они занимаются сексом на волнорезе и Элла кончает, «словно волна разбивается о камень» (цитата).
Это произошло через полгода после отъезда Йоргана — Элла искала мусорный пакет и нашла Цики. Может быть, открыть молнию было ошибкой, подумала она. Может быть. В таких вопросах трудно сказать наверняка. Вечером, когда она чистила зубы, ей снова припомнился тот поцелуй, с уколом. Она тщательно прополоскала рот и посмотрела в зеркало. У нее остался шрам, и, разглядывая его вблизи, она увидела маленькую молнию. Элла неуверенно протянула к ней руку. Попробовала вообразить себя изнутри. Это наполнило ее надеждой — но и страхом, в особенности страхом перед веснушчатыми руками и сухой кожей лица. Может быть, подумала она, у меня обнаружится татуировка. В виде розы. Элла всегда такую хотела, но смелости не хватало. Казалось, это будет ужасно больно.
The news also helped traders look past another report showing decades-high inflation and shake off some of the volatility from recent sessions. The Bureau of Labor Statistics' February Consumer Price Index (CPI) this week showed another surge in prices even before Russia escalated its attacks in Ukraine. The headline CPI — soaring 7.9% over last year — underscored the sticky inflationary pressures reverberating across the U.S. economy, with everything from groceries to rents and airline fares getting more expensive for everyday consumers. He adds: "Telegram has become my primary news source." The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones.
from us
