Notice: file_put_contents(): Write of 4775 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50
Warning: file_put_contents(): Only 8192 of 12967 bytes written, possibly out of free disk space in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 a thousand times good night | Telegram Webview: flowersgroweverywhere/1047 -
гуро олхазар лоьху – Малика Мусаева, 2023 или мои попытки собрать черемшу
рассветное холодное солнце. кажется, что глядишь через голубенькую стекляшку, потертую и перетертую то ли с пылью, то ли с песком. зеленые пятна только начинают омываться иневатой росой. самый конец зимы или самое начало весны. папа рассказывал, как в такое время он сбегал с уроков, терял портфель в лесу и бежал собирать ландыши. белоснежные лепестки и зеленые ядовитые стебли, которые так легко спутать с черемшой, которую надо не забыть сорвать и отнести домой. пока стебли такие юные. чтобы нарвать черемши землю нужно расчистить от опавших осенних листьев и напавшего зимнего снега. из расчищенного места выступают по-летнему зеленые ростки, только проступившие на самой заре весны. ценность черемши определяется тем, как высоко в горах она растет. такая черемша – награда человеку прошедшему зиму.
еще сидя в темном зале иллюзиона, я решила, что начну текст о фильме Малики Мусаевы «гуро олхазар лоьху» («клетка ищет птицу») именно так. не возьмусь говорить, что я поняла в фильме, а что нет, но расскажу о том, как я это поняла. тем не менее самой художественно-непонятной сценой остается та, что со сбором черемши. парадоксально, что в бытовом плане – она самая понятная.
по теории. это дебютный фильм Малики Мусаевой, режиссерки чеченского происхождения, после выпуска из нальчикской мастерской Александра Николаевича. для кинокартины она является и режиссером, и сценаристом, и ключевым участником монтажа. «клетка ищет птицу» – рукотворное ею полотно, из которого сложно выплести фигуру автора. фильм много говорит и о многом молчит. в процессе съемок долго искали место – нашли в ауле на границе Ингушетии и Чечни, где говорят на чеченском, а леса охраняют автоматчики. актеры – местные жители. во время просмотра фильма, поймала себя на мысли, что они так же закрыты от режиссера, как и от зрителя, поэтому язык не повернется назвать их жизнь в кадре игрой.
Яха. на нее смотрят, потому что ее любят; она выберет другую дорогу, ей не важно и не нужно пройти мимо чужой машины (…); ей говорят что в ней что-то меняется, что она еще ребенок и что она так повзрослела в одном предложении; она любит кубарем скатываться со склонов в вечном головокружении; она не понимает зачем ее подруга красится в школу, если все равно будет судорожно стирать перед тем как вернуться домой; вместо признания в любви она просит забрать ее; она выбирает кого хочет полюбить. кажется, что любое решение Яхи – заточение в клетке, как и любое решение ее сестры, подруги или мамы, но это череда выборов. мы видим срез женских судеб – вдовы, несчастной (да и не живущей вообще, какое счастье) в браке мамы, влюбленной девочки и Яхи. парадоксально, что «выпорхнуть» удалось ее сестре и подруге (правда, по-разному), о птицах больше всех знает ее мама, но общаться с ними может только Яха. она кричит им и они поют ей в ответ, она не боится своего крика и их ответов – думаю, поэтому фильм о ней.
цвет. зеленый – любимый цвет Малики. мой тоже. на вопросах спрашивали сколько оттенков зеленого было использовано в картине –невероятное множество. каждый кадр напоминает светоотражающий монохромный калейдоскоп, в котором горят оранжево-рассветные волосы Яхи, ее голубые глаза, грязные ботинки и пыльные платья. оттенок тяготеет к холодному, но солнцу место есть – оно как будто постоянно за облаками. естественность зеленого пейзажа не кажется «поставленной» или подчеркнутой, как заметила сама режиссерка «зеленым цветом люди там живут».
гуро олхазар лоьху – Малика Мусаева, 2023 или мои попытки собрать черемшу
рассветное холодное солнце. кажется, что глядишь через голубенькую стекляшку, потертую и перетертую то ли с пылью, то ли с песком. зеленые пятна только начинают омываться иневатой росой. самый конец зимы или самое начало весны. папа рассказывал, как в такое время он сбегал с уроков, терял портфель в лесу и бежал собирать ландыши. белоснежные лепестки и зеленые ядовитые стебли, которые так легко спутать с черемшой, которую надо не забыть сорвать и отнести домой. пока стебли такие юные. чтобы нарвать черемши землю нужно расчистить от опавших осенних листьев и напавшего зимнего снега. из расчищенного места выступают по-летнему зеленые ростки, только проступившие на самой заре весны. ценность черемши определяется тем, как высоко в горах она растет. такая черемша – награда человеку прошедшему зиму.
еще сидя в темном зале иллюзиона, я решила, что начну текст о фильме Малики Мусаевы «гуро олхазар лоьху» («клетка ищет птицу») именно так. не возьмусь говорить, что я поняла в фильме, а что нет, но расскажу о том, как я это поняла. тем не менее самой художественно-непонятной сценой остается та, что со сбором черемши. парадоксально, что в бытовом плане – она самая понятная.
по теории. это дебютный фильм Малики Мусаевой, режиссерки чеченского происхождения, после выпуска из нальчикской мастерской Александра Николаевича. для кинокартины она является и режиссером, и сценаристом, и ключевым участником монтажа. «клетка ищет птицу» – рукотворное ею полотно, из которого сложно выплести фигуру автора. фильм много говорит и о многом молчит. в процессе съемок долго искали место – нашли в ауле на границе Ингушетии и Чечни, где говорят на чеченском, а леса охраняют автоматчики. актеры – местные жители. во время просмотра фильма, поймала себя на мысли, что они так же закрыты от режиссера, как и от зрителя, поэтому язык не повернется назвать их жизнь в кадре игрой.
Яха. на нее смотрят, потому что ее любят; она выберет другую дорогу, ей не важно и не нужно пройти мимо чужой машины (…); ей говорят что в ней что-то меняется, что она еще ребенок и что она так повзрослела в одном предложении; она любит кубарем скатываться со склонов в вечном головокружении; она не понимает зачем ее подруга красится в школу, если все равно будет судорожно стирать перед тем как вернуться домой; вместо признания в любви она просит забрать ее; она выбирает кого хочет полюбить. кажется, что любое решение Яхи – заточение в клетке, как и любое решение ее сестры, подруги или мамы, но это череда выборов. мы видим срез женских судеб – вдовы, несчастной (да и не живущей вообще, какое счастье) в браке мамы, влюбленной девочки и Яхи. парадоксально, что «выпорхнуть» удалось ее сестре и подруге (правда, по-разному), о птицах больше всех знает ее мама, но общаться с ними может только Яха. она кричит им и они поют ей в ответ, она не боится своего крика и их ответов – думаю, поэтому фильм о ней.
цвет. зеленый – любимый цвет Малики. мой тоже. на вопросах спрашивали сколько оттенков зеленого было использовано в картине –невероятное множество. каждый кадр напоминает светоотражающий монохромный калейдоскоп, в котором горят оранжево-рассветные волосы Яхи, ее голубые глаза, грязные ботинки и пыльные платья. оттенок тяготеет к холодному, но солнцу место есть – оно как будто постоянно за облаками. естественность зеленого пейзажа не кажется «поставленной» или подчеркнутой, как заметила сама режиссерка «зеленым цветом люди там живут».
BY a thousand times good night
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. As such, the SC would like to remind investors to always exercise caution when evaluating investment opportunities, especially those promising unrealistically high returns with little or no risk. Investors should also never deposit money into someone’s personal bank account if instructed. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war.
from us
