Первые 19 лет моего священнического служения проходили в сельском приходе. Храм новый, в 90-м году построенный, четыре окрестных села окормлял. Всё бы хорошо — и прихожан достаточно, и спонсоры с ближайшей шахты есть, да вот только через дорогу от церкви жил Сева.

Сева — фигура неоднозначная, непредсказуемая и категоричная, даже в свои сорок с хвостиком, хулиганистая. Если ему что-то не нравилось, он старался все исправить по-своему, причем кардинально.

Я со своими прихожанами чувства любви у него не вызывал, поэтому все виды его изощренных мстительных действий испытывал регулярно. Причем кульминация его действий против церковных соседей и меня лично обычно совершалась в большие церковные праздники.

И слова непотребные выслушивали, и гору навоза прямо перед входом на церковный двор получали, и милицию встречали в разгар службы — силовые структуры получили сообщение, что в храме крик, шум и драка со смертоубийством. Горазд был Сева в борьбе с «мракобесами».

Вот и в то Рождество, когда в половине четвертого утра начали прихожане на богослужение собираться, я с опаской рассматривал окрестности храма. Да и как не опасаться, если окно Севиного домика было освещено?

— Готовится, наверное, — решил я, — сейчас что-нибудь отчебучит.

Все Великое повечерие — сплошное напряженное состояние, но когда хор торжественно запел «С нами Бог», успокоился и я, и те, кого мы на входе храма оставили, дабы очередной «теракт» предотвратить.

Началась Утреня, я вышел в центр храма Евангелие читать и вдруг, справа от себя, в углу около иконы Антипия увидел Севу. Он плакал. Стоял и молча плакал. Все лицо в слезах. Вытирает рукавом глаза и опять, чуть ли не навзрыд...
О своем удивлении рассказывать не буду, его не опишешь. После службы пошел я к Савелию домой — надо же было это преображение как-то объяснить.

Сева грустный и задумчивый сидел в зале своего небольшого двухкомнатного домика. Перед ним на столе лежали две старенькие елочные игрушки. Одна из картона — ангел с крылышками, а вторая — стеклянный, чудом сохранившейся шарик, на котором местный художник нарисовал вертеп...

— Что случилось, Сева?

Сева посмотрел на меня. Подумал с минуту, а потом, рукой махнув, рассказал.

— Полез я на горище (чердак) за валенками, думал в окно ваше церковное горящего чёрта выставить, чтобы не радовались сильно, а за валенками в углу сумка старая мамина. Достал, открыл, а там вот эти игрушки.

— Ну и? — не понял я.

— Так мне их мамка подарила на Рождество, когда мне лет пять было. Подарила, обняла и песню вашу запела, а через дней десять преставилась.

— Какую песню?

— Да эту же.

И Сева запел:

— Добрий вечір тобі, пане господарю, радуйся...

Может быть, он и не пел, а просто говорил, но я больше никогда в своей жизни не слышал такой удивительного песнопения и такого радостного восхваления Христа.

❄️ Протоиерей Александр Авдюгин

🍊 ЧБД: рецепты осмысленной жизни. Подпишись!

Когда я еще был студентом, один иеромонах из Свято-Троицкой Сергиевой лавры сказал мне: «Если ты станешь священником, всегда бери с собой Святые Дары в больницу. Промысл Божий о спасении человека велик, и даже в тяжелом состоянии болящий может на короткое время очнуться». Благодаря этому наставлению однажды я стал свидетелем настоящего чуда.
Около десяти лет назад в реанимации одной из столичных больниц лежала пожилая женщина. Ее звали Светлана, и она много лет работала врачом — спасла десятки жизней. Бескорыстно помогала людям и после выхода на пенсию: шла в ногу со временем в медицине и всегда знала, что посоветовать. Родные, коллеги и пациенты очень ее любили и уважали.
Однажды Светлана сама обратилась за помощью: легла в больницу и из-за осложнений оказалась в реанимации. Вместе с основным заболеванием она перенесла тяжелый инсульт. Пациентку перевели на аппарат ИВЛ, шансов на выздоровление не оставалось. Тогда же знакомый Светланы и мой близкий человек обратился ко мне с просьбой: «Надо поехать и крестить ее».
Поначалу я не знал, как реагировать на эти слова. Дело в том, что в начале болезни Светлана уже согласилась креститься, но отказалась накануне проведения таинства. Теперь же она находилась без сознания, а крестить человека без его согласия нельзя — это вне канонов. Я предложил подождать. Прошла неделя, две. Я понимал, что не могу пойти против правил. Но в то же время просьбы не прекращались, да и сам я слышал много хорошего о Светлане и ее добрых делах. Не найдя ответ, я решил обратиться за советом к более опытному священнику ­— тогда я еще был в начале своего пастырского пути. Знакомый батюшка попросил время, чтобы помолиться и подумать. Вскоре мы созвонились, и он сказал мне: если смотреть на таинство Венчания и на брак, то муж и жена — одно целое. Священник посоветовал поговорить с супругом Светланы.

Вскоре мы с ним встретились. Он свидетельствовал, что жена отказалась от таинства не из-за неверия. Ее очень тяготила мысль о том, что всю жизнь она «не чувствовала Бога» и решилась на Крещение только во время беды. Другими словами, Светлана сама себя осудила: сделала ложный вывод, что уже недостойна спасения. Ее дочь подтвердила все сказанное — мама верила в Бога, но ей было стыдно приходить к Нему так поздно.
После разговора я решился на таинство.
Чем ближе я подходил к палате, тем больше во мне поднималось внутренних борений. Приходилось отгонять неправильные мысли о том, что что-нибудь может случиться, что меня потом обвинят, что я поступаю неправильно... Но с Божией помощью Крещение прошло благополучно. Со мной была дочь Светланы, которая хотела остаться с мамой после таинства. Помню, как я подошел к подоконнику, снял епитрахиль, начал убирать ее в сумку... И вдруг будто услышал тихий кроткий голос внутри себя: «А теперь буду действовать Я».
Не могу сказать, что фраза прозвучала словесно — я скорее почувствовал это.

И сразу после услышал, как дочка Светланы начала говорить: «Мамочка, мамочка, ты пришла в себя. Я рядышком с тобой, все будет хорошо».

Случившееся казалось невозможным: тяжелый инсульт, длительная кома... Но пациентка действительно открыла глаза. При этом она не смотрела на дочь — ее взгляд был направлен на меня.
У меня с собой были Святые Дары — если честно, я ни на что не надеялся и взял их с собой только из уважения к иеромонаху Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Но в тот момент понял, что все было не зря. Подошел к больной, положил свою руку на ее руку и сказал: «Я Вас поздравляю, Вы крестились. Будете причащаться?» Она прикрыла глаза в знак согласия.
Я причастил Светлану Телом и Кровью Господа Иисуса Христа. А через несколько дней мне сказали, что она умерла. По милости Божией я успел исполнить свой пастырский долг. Помню, как тогда же я подумал: «Господи, как Ты любишь человека! Как Ты хочешь его спасения!»

Священник Даниил Зубов,
настоятель московского храма преподобного Симеона Столпника на Поварской

Подготовила Екатерина Гашкова

✨ ЧБД: непридуманные истории о реальных людях. Подпишись!