«Вот она — реакция российского общества на войну. Мы пойдем платить свои деньги, будем на лету строить цепочки закупки и логистики, покупать «мавики», бронежилеты, везти в Донбасс», — говорит военный историк Евгений Норин. Он считает, что в стране «дикий бум» народного волонтерства. Общество показало себя хорошо и в начале СВО: «да, кто-то поехал штурмовать Верхний Ларс, но часто это были не идейные люди».
По мнению Норина, к СВО шли очень долго. И неожиданными были лишь военные действия в конкретный момент, не ожидали, что все начнется «без долгих предварительных ласк». Это результат дипломатического кризиса, когда стало очевидно, что не получается реализовать Минские соглашения, говорит собеседник. По его словам, рубеж 2010–2020 годов стал моментом взрывного роста и оформления тех ВСУ, с которыми встретились в 2022. На перекрестке этого и было принято решение о начале СВО.
Какой урон был нанесен российской экономике и почему генеральное сражение этой войны прошло почти незамеченным, Норин рассказал в интервью БИЗНЕС Online.
«Вот она — реакция российского общества на войну. Мы пойдем платить свои деньги, будем на лету строить цепочки закупки и логистики, покупать «мавики», бронежилеты, везти в Донбасс», — говорит военный историк Евгений Норин. Он считает, что в стране «дикий бум» народного волонтерства. Общество показало себя хорошо и в начале СВО: «да, кто-то поехал штурмовать Верхний Ларс, но часто это были не идейные люди».
По мнению Норина, к СВО шли очень долго. И неожиданными были лишь военные действия в конкретный момент, не ожидали, что все начнется «без долгих предварительных ласк». Это результат дипломатического кризиса, когда стало очевидно, что не получается реализовать Минские соглашения, говорит собеседник. По его словам, рубеж 2010–2020 годов стал моментом взрывного роста и оформления тех ВСУ, с которыми встретились в 2022. На перекрестке этого и было принято решение о начале СВО.
Какой урон был нанесен российской экономике и почему генеральное сражение этой войны прошло почти незамеченным, Норин рассказал в интервью БИЗНЕС Online.
Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. In addition, Telegram now supports the use of third-party streaming tools like OBS Studio and XSplit to broadcast live video, allowing users to add overlays and multi-screen layouts for a more professional look. The original Telegram channel has expanded into a web of accounts for different locations, including specific pages made for individual Russian cities. There's also an English-language website, which states it is owned by the people who run the Telegram channels. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones.
from us
