1. Жили два близнеца в материнской утробе, И другому один как-то высказал мысль: -А ты знаешь, мне кажется, есть после родов Удивительная и прекрасная жизнь. И другой, потянувшись под маленьким сводом, Тут улыбки беззубой своей не сдержал: -Это просто смешно — верить в жизнь после родов, — Брату верующему в ответ он сказал. 2. — Как, по-твоему, жизнь может выглядеть эта? -Я не знаю, как точно, — близнец отвечал, — Но, мне кажется, там, на Земле, больше света, Я однажды во сне этот свет увидал. Я, конечно, не знаю, как всё это будет, Но мы, может, своими ногами пойдём, И ещё, правда, это похоже на чудо, Но возможно, что мы даже есть будем ртом. 3. -Ерунда! Вот уж это никак невозможно! Наша жизнь — пуповина — и так коротка. А ногами ходить — и представить-то сложно, Нет, не сможем ходить мы ногами никак! И оттуда никто ещё не возвращался, Что за бред у тебя, братец мой, на уме? Всё закончится родами, не обольщайся, Наша жизнь — это только страданье во тьме. 4. -А мне кажется, брат, — первый не унимался, Что когда-нибудь сможем увидеть мы мать… И мы временно здесь, чтобы мало-помалу К жизни той, после родов, готовыми стать. Брат неверующий лишь качал головою: -Верить в мать — это просто за гранью идей, Я не вижу её, значит, нет её вовсе, Ну, скажи, если умный, скажи, она где? 5. -Как ответить тебе, братец, даже не знаю, Но я чувствую сердцем заботу её, И ночами, когда всё вокруг затихает, Она гладит наш мир и тихонько поёт… Всё наполнено ею, и радость такая, Словно в ней пребываю, и ею живу, И хоть точно про жизнь после родов не знаю, Но я верю, что будет она наяву. ___
1. Жили два близнеца в материнской утробе, И другому один как-то высказал мысль: -А ты знаешь, мне кажется, есть после родов Удивительная и прекрасная жизнь. И другой, потянувшись под маленьким сводом, Тут улыбки беззубой своей не сдержал: -Это просто смешно — верить в жизнь после родов, — Брату верующему в ответ он сказал. 2. — Как, по-твоему, жизнь может выглядеть эта? -Я не знаю, как точно, — близнец отвечал, — Но, мне кажется, там, на Земле, больше света, Я однажды во сне этот свет увидал. Я, конечно, не знаю, как всё это будет, Но мы, может, своими ногами пойдём, И ещё, правда, это похоже на чудо, Но возможно, что мы даже есть будем ртом. 3. -Ерунда! Вот уж это никак невозможно! Наша жизнь — пуповина — и так коротка. А ногами ходить — и представить-то сложно, Нет, не сможем ходить мы ногами никак! И оттуда никто ещё не возвращался, Что за бред у тебя, братец мой, на уме? Всё закончится родами, не обольщайся, Наша жизнь — это только страданье во тьме. 4. -А мне кажется, брат, — первый не унимался, Что когда-нибудь сможем увидеть мы мать… И мы временно здесь, чтобы мало-помалу К жизни той, после родов, готовыми стать. Брат неверующий лишь качал головою: -Верить в мать — это просто за гранью идей, Я не вижу её, значит, нет её вовсе, Ну, скажи, если умный, скажи, она где? 5. -Как ответить тебе, братец, даже не знаю, Но я чувствую сердцем заботу её, И ночами, когда всё вокруг затихает, Она гладит наш мир и тихонько поёт… Всё наполнено ею, и радость такая, Словно в ней пребываю, и ею живу, И хоть точно про жизнь после родов не знаю, Но я верю, что будет она наяву. ___
Слушайте Светлану Копылову.
BY Евгений Балашов
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted. And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%. He adds: "Telegram has become my primary news source."
from us
