Жуткий, конечно, сюжет в сериале “Adolescence”. У Джоша Джонсона как всегда отличный стендап на эту тему и мне понравились две очень простые мысли у него:
1. Детей невозможно защитить ото всего, более того, невозможно принудить их всегда делать правильный выбор, потому что они – живые люди, независимые, пусть зачастую не сформировавшиеся до конца личности, с чувствами и мыслями, которые мы никак не можем контролировать.
Особенно сегодня, потому что влияние внешнего мира благодаря интернету становится неизбежно сильнее, чем влияние близкого/семейного круга, который перестаёт быть авторитетом. Дети всё раньше сталкиваются со взрослыми проблемами, которые взрослые сами для себя-то не могут решить, не говоря уж о подрастающем поколении; и реакция детей, логично, куда более эмоциональная (хотя про взрослых сейчас тоже можно так сказать) и бескомпромиссная, потому что ни проблемы не имеют решений в принципе, ни они ещё не умеют рефлексировать, просить о помощи и т.п. Это замкнутый круг.
2. Когда Джош как-то выразил все свои страхи и сомнения, связанные с ним самим и его идентичностью, его спросили: “Кто научил тебя ненавидеть себя?” Годы спустя он понял, что ответ на этот вопрос: “Те, кто продают мне что-то.”
Мы обсуждали это с подругой с точки зрения такой: никто сегодня не знает больше, что такое маскулинность, как впрочем и фемининность тоже. Раньше, в эпоху до интернета, открытости и осознанности, разнообразия и стремления к равенству, мир казался более понятным, потому что в нём было всего несколько узких парадигм, которым все следовали, пусть и вопреки своим истинным желаниям, и могли рассчитывать на безопасное и стабильное будущее. Сегодня же всё перевёрнуто с ног на голову. Мы часто говорим о том, что мужчины и женщины находятся в своих раздельных гендерных пузырях, которые не соприкасаются и, соответственно, никто ни с кем не разговаривает и все друг друга бесят. Но и внутри этих гендерных пузырей на самом деле все тоже разобщены и сидят в своих каких-то специфических пузырях.
Никто не знает больше, что такое фемининность _сегодня_, я вот среднестатистическая женщина и я в душе не ебу что это такое. С одной стороны я вижу, что это про то, чтобы быть традвайф с накаченной попой и мужем-кошельком; с другой стороны я вижу, что это полная независимость и аутентичность, вот миллион статистик о том, как одинокие женщины более успешные и счастливые, чем те, кто в браке; с третьей стороны я вижу, что это угар по дыханию маткой, натальным картам и вайбам травницы-шаманки без прививок; с четвёртой стороны это всё ещё переживающие конец “Секса в Большом Городе” львицы и тигрицы, гёрлбоссихи в дизайнерских платьях, которые коллекционируют мужчин для фана; с пятой стороны вездесущий онлифанс и вебкам…
Короче, вариаций очень много, фишка в том, что абсолютно всё это продаётся, точно так же, как курсы криптобро, пикап-мастеров, книги и курсы “любимых” Джордана Питерсона, Тони Роббинса, Эндрю Тейта, мэнап-фитнес буткампы и т.п., и все эти курсы дыхания маткой, качания попы, поиска платьев на маркетплейсах — всё-всё-всё это продаётся и все, кто бесконечно накручивают километры контента на эти гендерные темы стремятся не дать нам ответы и не повысить наше качество жизни, но сделать на нас деньги через впаривание нам продуктов своих или рекламодателей.
А лучше всего продаётся ненависть, потому что это самая простая в управлении эмоция, так как строится она на основе страха и стыда. Я думаю, что это очевидно абсолютно всем на примере всего, что мы пережили со времён ковида, начала войны.
И в этом, собственно, горькое и трагичное послание “Adolescence” и заключается, мне кажется: никто не мог знать заранее и остановить мальчика от убийства, взрослые вокруг него не виноваты в том, что случилось; и решения проблеме ненависти у нас, как общества, просто нет. Ни мы, ни дети не знаем, как с этим справиться, и вот это и страшно.
#кино #видео
1. Детей невозможно защитить ото всего, более того, невозможно принудить их всегда делать правильный выбор, потому что они – живые люди, независимые, пусть зачастую не сформировавшиеся до конца личности, с чувствами и мыслями, которые мы никак не можем контролировать.
Особенно сегодня, потому что влияние внешнего мира благодаря интернету становится неизбежно сильнее, чем влияние близкого/семейного круга, который перестаёт быть авторитетом. Дети всё раньше сталкиваются со взрослыми проблемами, которые взрослые сами для себя-то не могут решить, не говоря уж о подрастающем поколении; и реакция детей, логично, куда более эмоциональная (хотя про взрослых сейчас тоже можно так сказать) и бескомпромиссная, потому что ни проблемы не имеют решений в принципе, ни они ещё не умеют рефлексировать, просить о помощи и т.п. Это замкнутый круг.
2. Когда Джош как-то выразил все свои страхи и сомнения, связанные с ним самим и его идентичностью, его спросили: “Кто научил тебя ненавидеть себя?” Годы спустя он понял, что ответ на этот вопрос: “Те, кто продают мне что-то.”
Мы обсуждали это с подругой с точки зрения такой: никто сегодня не знает больше, что такое маскулинность, как впрочем и фемининность тоже. Раньше, в эпоху до интернета, открытости и осознанности, разнообразия и стремления к равенству, мир казался более понятным, потому что в нём было всего несколько узких парадигм, которым все следовали, пусть и вопреки своим истинным желаниям, и могли рассчитывать на безопасное и стабильное будущее. Сегодня же всё перевёрнуто с ног на голову. Мы часто говорим о том, что мужчины и женщины находятся в своих раздельных гендерных пузырях, которые не соприкасаются и, соответственно, никто ни с кем не разговаривает и все друг друга бесят. Но и внутри этих гендерных пузырей на самом деле все тоже разобщены и сидят в своих каких-то специфических пузырях.
Никто не знает больше, что такое фемининность _сегодня_, я вот среднестатистическая женщина и я в душе не ебу что это такое. С одной стороны я вижу, что это про то, чтобы быть традвайф с накаченной попой и мужем-кошельком; с другой стороны я вижу, что это полная независимость и аутентичность, вот миллион статистик о том, как одинокие женщины более успешные и счастливые, чем те, кто в браке; с третьей стороны я вижу, что это угар по дыханию маткой, натальным картам и вайбам травницы-шаманки без прививок; с четвёртой стороны это всё ещё переживающие конец “Секса в Большом Городе” львицы и тигрицы, гёрлбоссихи в дизайнерских платьях, которые коллекционируют мужчин для фана; с пятой стороны вездесущий онлифанс и вебкам…
Короче, вариаций очень много, фишка в том, что абсолютно всё это продаётся, точно так же, как курсы криптобро, пикап-мастеров, книги и курсы “любимых” Джордана Питерсона, Тони Роббинса, Эндрю Тейта, мэнап-фитнес буткампы и т.п., и все эти курсы дыхания маткой, качания попы, поиска платьев на маркетплейсах — всё-всё-всё это продаётся и все, кто бесконечно накручивают километры контента на эти гендерные темы стремятся не дать нам ответы и не повысить наше качество жизни, но сделать на нас деньги через впаривание нам продуктов своих или рекламодателей.
А лучше всего продаётся ненависть, потому что это самая простая в управлении эмоция, так как строится она на основе страха и стыда. Я думаю, что это очевидно абсолютно всем на примере всего, что мы пережили со времён ковида, начала войны.
И в этом, собственно, горькое и трагичное послание “Adolescence” и заключается, мне кажется: никто не мог знать заранее и остановить мальчика от убийства, взрослые вокруг него не виноваты в том, что случилось; и решения проблеме ненависти у нас, как общества, просто нет. Ни мы, ни дети не знаем, как с этим справиться, и вот это и страшно.
#кино #видео
Спойлеры будут.
Несмотря на то, что “The Shrouds” (2024) на поверхности кажется слишком простым и скучным, тем не менее, мне кажется, это один из сложнейших и наиболее провокационных фильмов Кроненберга. Он говорил, что “Crimes of the Future” (2022) — его последняя работа, и я при просмотре слишком сфокусировалась на идеях мутации и пластика, как физического агента, меняющего человека, создающего новый биологический вид. Я совершенно проигнорировала тот факт, что тело художника, производящее новые органы, на самом деле может быть прямой параллелью с производимыми больным раком опухолями.
“The Shrouds” (Са́ваны) — фильм о горевании по умершей от рака жене и о любви, граничащей с помешательством. Главный герой Карш, которого сыграл Венсан Кассель, даже внешне похож на самого Кроненберга, и в некоторых сценах едва ли от него отличим. И это очень, очень крипово. Я не знала про что фильм, так как я обычно стараюсь всегда идти в просмотр вслепую, и я была совершенно не готова увидеть Дайану Крюгер с пост-операционными шрамами и удалённой грудью. Если у вас, как и у меня, в семье есть кто-то, переживший рак и операции, женщина, пережившая удаление груди, пожалуй, вам стоит воздержаться от просмотра. Кроненберг не щадит никого.
Это ужасная, невыносимая история, с какой стороны ни посмотри. Карш настолько одержим своей рано умершей, бесподобно красивой женой, что придумывает новый тип захоронения с технологией рентгена. Тело усопшего близкого облачают в специальный технологичный “саван”, который позволяет видеть, по сути стримить, как труп разлагается в могиле на специальном, управляемом с телефона экране на надгробии. Одержимость телом — визитная карточка Кроненберга, “короля боди-хоррора”, но тут он превзошёл сам себя.
Мы можем бесконечно фантазировать на тему фетиша увечий, крови, мы вполне можем представить себе даже акт соития с трупом, о чём немало фильмов уже было снято. Но Кроненберг предлагает нам совершенной иной вид некрофилии, идущий даже дальше религиозного культа почитания святых через преклонение перед их останками, выставленными напоказ. Это виртуальная связь с усопшим 24/7 в разрешении 4К и это безумие, потому что Карш физически никак не взаимодействует с женой, но может постоянно в режиме реального времени наблюдать, как её тело разлагается, может крутить её в 3D и приближать камеру, чтобы рассмотреть малейшие детали её гнилой плоти.
#смотри #кино
Продолжение ⬇️
Несмотря на то, что “The Shrouds” (2024) на поверхности кажется слишком простым и скучным, тем не менее, мне кажется, это один из сложнейших и наиболее провокационных фильмов Кроненберга. Он говорил, что “Crimes of the Future” (2022) — его последняя работа, и я при просмотре слишком сфокусировалась на идеях мутации и пластика, как физического агента, меняющего человека, создающего новый биологический вид. Я совершенно проигнорировала тот факт, что тело художника, производящее новые органы, на самом деле может быть прямой параллелью с производимыми больным раком опухолями.
“The Shrouds” (Са́ваны) — фильм о горевании по умершей от рака жене и о любви, граничащей с помешательством. Главный герой Карш, которого сыграл Венсан Кассель, даже внешне похож на самого Кроненберга, и в некоторых сценах едва ли от него отличим. И это очень, очень крипово. Я не знала про что фильм, так как я обычно стараюсь всегда идти в просмотр вслепую, и я была совершенно не готова увидеть Дайану Крюгер с пост-операционными шрамами и удалённой грудью. Если у вас, как и у меня, в семье есть кто-то, переживший рак и операции, женщина, пережившая удаление груди, пожалуй, вам стоит воздержаться от просмотра. Кроненберг не щадит никого.
Это ужасная, невыносимая история, с какой стороны ни посмотри. Карш настолько одержим своей рано умершей, бесподобно красивой женой, что придумывает новый тип захоронения с технологией рентгена. Тело усопшего близкого облачают в специальный технологичный “саван”, который позволяет видеть, по сути стримить, как труп разлагается в могиле на специальном, управляемом с телефона экране на надгробии. Одержимость телом — визитная карточка Кроненберга, “короля боди-хоррора”, но тут он превзошёл сам себя.
Мы можем бесконечно фантазировать на тему фетиша увечий, крови, мы вполне можем представить себе даже акт соития с трупом, о чём немало фильмов уже было снято. Но Кроненберг предлагает нам совершенной иной вид некрофилии, идущий даже дальше религиозного культа почитания святых через преклонение перед их останками, выставленными напоказ. Это виртуальная связь с усопшим 24/7 в разрешении 4К и это безумие, потому что Карш физически никак не взаимодействует с женой, но может постоянно в режиме реального времени наблюдать, как её тело разлагается, может крутить её в 3D и приближать камеру, чтобы рассмотреть малейшие детали её гнилой плоти.
#смотри #кино
Продолжение ⬇️
Продолжение ⬆️
В “Crimes of the Future” героиня Каприс участвует в перформансе своего партнёра-художника Сола, удаляет новые, выращенные его телом органы на публике, в анатомическом театре. И для Каприс это фетиш, она тащится от того, что делает — это замещает ей и Солу секс, так проявляется их любовь друг к другу, что наверное по-своему можно рассматривать и как аллюзию к уходу за больным партнёром, где забота о теле становится актом любви духовной и физической (тут ещё “Мизери” Кинга вспоминается невольно). Но у Карша ничего этого больше нет, жена умерла, и он смотрит на её теперь уже скелет на экране. Есть что-то непередаваемо зловещее в такого рода связи.
Пока я смотрела фильм, в котором вуайеризм проявляется в самых разных формах, не могла не думать об экране и о том, как эта идея постоянного наблюдения за трупом перекликается с сегодняшней одержимостью людей наблюдением или подглядыванием за чужой жизнью. И это не новый концепт, разумеется, люди как вид в принципе существа любопытные и зависимые друг от друга, и вуайеризмом мы занимались всегда, но раньше у нас не было экранов и камер, не было технологий, чтобы превращать в перформанс буквально всё, саму жизнь как таковую и — вот, в фильме Кроненберга — теперь и смерть. Стирается грань между интимным, личным, и показным; хочется драматично воздеть руки к небу и прокричать, что будто бы не остаётся ничего святого, таинство нарушено. Не осталось таинства личной жизни, таинства секса, а у Кроненберга — таинства смерти.
Порнография и вебкам стримы возводят похоть и самоутверждение через “обладание” телом в абсолют, отрицая истинную эмоциональную связь. Соцсети и селфи-камера не оставляют пространства для фантазии, воображения и полагающегося на них разнообразия, возводя в абсолют коммерчески сконструированные идеалы тела и личности, которая от этого тела всецело зависит (то как выглядит тело автоматически определяет личность). Камеры и саван Карша… лишают его жену свободы и агентности даже в смерти. Даже в смерти она, её тело принадлежат ему и его взору, даже в смерти она несвободна. Он не может остановить разложение, да и не хочет, его контроль — это неустанное свидетельствование её распаду. Это ошеломительный и страшный концепт, если честно, меня этим фильм глубоко поразил.
И горе Карша, и его ебанутая одержимость женой — это на самом деле не любовь. Это что-то _иное_. По ходу фильма Кроненберг в репликах героя описывает истинную природу его отношений с женой и нам очевидно, что одержим Карш был именно обладанием ею, её телом, её сексом. “Я жил в её теле,” говорит он и потом надевает саван на себя, пытаясь представить, каково ей там внутри, совершенно забыв, что она уже ничего не чувствует. Потому что всё это было не о ней, а о нём. И горе его нескончаемое – оно не по ней, как человеку, а по тому, что у него её больше нет. И финал эту мысль буквально бросает зрителю в лицо. Кроненберг как всегда задел за живое. Очень.
#смотри #кино
В “Crimes of the Future” героиня Каприс участвует в перформансе своего партнёра-художника Сола, удаляет новые, выращенные его телом органы на публике, в анатомическом театре. И для Каприс это фетиш, она тащится от того, что делает — это замещает ей и Солу секс, так проявляется их любовь друг к другу, что наверное по-своему можно рассматривать и как аллюзию к уходу за больным партнёром, где забота о теле становится актом любви духовной и физической (тут ещё “Мизери” Кинга вспоминается невольно). Но у Карша ничего этого больше нет, жена умерла, и он смотрит на её теперь уже скелет на экране. Есть что-то непередаваемо зловещее в такого рода связи.
Пока я смотрела фильм, в котором вуайеризм проявляется в самых разных формах, не могла не думать об экране и о том, как эта идея постоянного наблюдения за трупом перекликается с сегодняшней одержимостью людей наблюдением или подглядыванием за чужой жизнью. И это не новый концепт, разумеется, люди как вид в принципе существа любопытные и зависимые друг от друга, и вуайеризмом мы занимались всегда, но раньше у нас не было экранов и камер, не было технологий, чтобы превращать в перформанс буквально всё, саму жизнь как таковую и — вот, в фильме Кроненберга — теперь и смерть. Стирается грань между интимным, личным, и показным; хочется драматично воздеть руки к небу и прокричать, что будто бы не остаётся ничего святого, таинство нарушено. Не осталось таинства личной жизни, таинства секса, а у Кроненберга — таинства смерти.
Порнография и вебкам стримы возводят похоть и самоутверждение через “обладание” телом в абсолют, отрицая истинную эмоциональную связь. Соцсети и селфи-камера не оставляют пространства для фантазии, воображения и полагающегося на них разнообразия, возводя в абсолют коммерчески сконструированные идеалы тела и личности, которая от этого тела всецело зависит (то как выглядит тело автоматически определяет личность). Камеры и саван Карша… лишают его жену свободы и агентности даже в смерти. Даже в смерти она, её тело принадлежат ему и его взору, даже в смерти она несвободна. Он не может остановить разложение, да и не хочет, его контроль — это неустанное свидетельствование её распаду. Это ошеломительный и страшный концепт, если честно, меня этим фильм глубоко поразил.
И горе Карша, и его ебанутая одержимость женой — это на самом деле не любовь. Это что-то _иное_. По ходу фильма Кроненберг в репликах героя описывает истинную природу его отношений с женой и нам очевидно, что одержим Карш был именно обладанием ею, её телом, её сексом. “Я жил в её теле,” говорит он и потом надевает саван на себя, пытаясь представить, каково ей там внутри, совершенно забыв, что она уже ничего не чувствует. Потому что всё это было не о ней, а о нём. И горе его нескончаемое – оно не по ней, как человеку, а по тому, что у него её больше нет. И финал эту мысль буквально бросает зрителю в лицо. Кроненберг как всегда задел за живое. Очень.
#смотри #кино
В феврале прошлого года я писала о новом фильме Вима Вендерса "Perfect Days" (2023) и истории его создания.
Главным героем в фильме выступает не только уборщик туалетов, но и сами городские туалеты, специально спроектированные для Токио в преддверии Олимпиады-2020.
Токио в принципе известен своими уникальными дизайнами общественных туалетов, маленькую фото-книгу о которых я совершенно случайно нашла на полке книжного магазина несколько дней назад. Никаких адресов и имён, просто фотокарточки, каждая со своей уникальной историей.
А увидеть все дизайны туалетов из фильма вы можете на официальном сайте проекта The Tokyo Toilet.
#архитектура #арт #кино
Главным героем в фильме выступает не только уборщик туалетов, но и сами городские туалеты, специально спроектированные для Токио в преддверии Олимпиады-2020.
Токио в принципе известен своими уникальными дизайнами общественных туалетов, маленькую фото-книгу о которых я совершенно случайно нашла на полке книжного магазина несколько дней назад. Никаких адресов и имён, просто фотокарточки, каждая со своей уникальной историей.
А увидеть все дизайны туалетов из фильма вы можете на официальном сайте проекта The Tokyo Toilet.
#архитектура #арт #кино
Когда хочешь в кои-то веки поучаствовать во флэш-мобе, но...
Началось всё с того, что NYT не давал мне создать свой список топ-10 лучших фильмов XXI века без покупки подписки. Какой бы я ни включала vpn, сколько бы разных акков ни сделала, какой бы гаджет ни использовала, он упорно знал, что я недостаточно бедная, чтобы не платить. Сработало в итоге через браузер дак-дак го с десятого раза.
Ладно. Оказалось, что половины фильмов, которые я хочу внести в список в их базе тупо нет, и они дают опцию добавить тайтл, режиссёра и год, но в итоговой картинке пользовательские добавления не отображаются.
Сама идея голосовать за лучшие фильмы века, который только начался, кажется мне очень смешной, но тут скорее интерес в том, чтобы вспомнить вообще что-то и сделать мучительный выбор.
Ну пусть будет так. #кино
Началось всё с того, что NYT не давал мне создать свой список топ-10 лучших фильмов XXI века без покупки подписки. Какой бы я ни включала vpn, сколько бы разных акков ни сделала, какой бы гаджет ни использовала, он упорно знал, что я недостаточно бедная, чтобы не платить. Сработало в итоге через браузер дак-дак го с десятого раза.
Ладно. Оказалось, что половины фильмов, которые я хочу внести в список в их базе тупо нет, и они дают опцию добавить тайтл, режиссёра и год, но в итоговой картинке пользовательские добавления не отображаются.
Сама идея голосовать за лучшие фильмы века, который только начался, кажется мне очень смешной, но тут скорее интерес в том, чтобы вспомнить вообще что-то и сделать мучительный выбор.
Ну пусть будет так. #кино