Барабанов

В эти часы мама Никиты Цицаги вывозит тело своего сына домой, чтобы там похоронить. Как мне рассказывают коллеги, в свое время она ходила на многие акции в поддержку Алексея Навального, а сейчас в пути читает, как Леонид Волков, Майкл Наки, Мария Певчих и другие достойные люди предлагают лишить ее погибшего сына премии «Редколлегия» посмертно. Как будто он может ее кому-то обратно перевести. Никаких оценок, просто сюжет о том, как складываются судьбы людские.

Цицаги было 29 лет, когда он погиб. А мне было 29 лет в 2014 году, когда эта война только начиналась и, конечно, характер конфликта тогда был совсем другим. Мы могли сделать репортаж из донецкого аэропорта с позиций сепаратистов из ДНР, а через две недели, переехав линию фронта, - такой же репортаж, но уже с позиций ВСУ. И два таких репортажа тогда могли выйти в газете «Коммерсант», что сейчас представить себе невозможно. Как и работу какого-либо журналиста по обе линии фронта.

Если бы в меня в тот момент прилетела мина, пока я находился на позициях ВСУ в Песках, русская пропаганда сказала бы, что погиб проукраинский журналист. Если бы украинская мина прилетела бы в меня, пока я был на позициях ДНР в двухстах метрах напротив, наверняка большинство украинских СМИ написали бы, что погиб российский пропагандист.

Это правила игры, которые каждый из нас тогда понимал, принимал, а если они тебе не нравятся - то сиди просто дальше в редакции и занимайся чем-то таким, где мины на голову не прилетают.

Оказываясь на позициях ВСУ, я рассказывал читателям о том, что про эту войну говорят люди, находящиеся там. А оказываясь на противоположных позициях - что думают их оппоненты. В 2014-м держать такой баланс еще было возможным, так что все свои командировки я старался четко делить 50 на 50 по обе линии фронта. Сейчас, повторюсь, такое невозможно.

Я не буду никак оценивать тексты Никиты на сайте Ньюсру, предположу только, что эта работа была ему нужна, чтобы продолжать иметь возможность делать работу другую и куда более важную. За что ему в итоге и вручали премии.

Нынешний срач, на мой взгляд, абсолютно стыдный для всех, кто его устроил. Потому что против войны люди выступают в первую очередь потому, что понимают ценность человеческой жизни. А когда кто-то заявляет, что он против войны, но жизнь вот этого человека не очень-то и важна, то ему должно быть стыдно.

Я помню как мне, 29-летнему парню, было страшно, когда меня ставили к стенке «расстреливать» бойцы украинского «Торнадо», и как мне было страшно, когда меня забирали на подвал донецкого «НКВД». И я помню, как от всех этих командировок было страшно моей маме, но мне повезло вернуться. Я приношу свои самые искренние соболезнования родителям Никиты Цицаги

www.group-telegram.com/us/ibarabanch.com/866

82.7K viewsJun 19 at 21:58

В эти часы мама Никиты Цицаги вывозит тело своего сына домой, чтобы там похоронить. Как мне рассказывают коллеги, в свое время она ходила на многие акции в поддержку Алексея Навального, а сейчас в пути читает, как Леонид Волков, Майкл Наки, Мария Певчих и другие достойные люди предлагают лишить ее погибшего сына премии «Редколлегия» посмертно. Как будто он может ее кому-то обратно перевести. Никаких оценок, просто сюжет о том, как складываются судьбы людские.

Цицаги было 29 лет, когда он погиб. А мне было 29 лет в 2014 году, когда эта война только начиналась и, конечно, характер конфликта тогда был совсем другим. Мы могли сделать репортаж из донецкого аэропорта с позиций сепаратистов из ДНР, а через две недели, переехав линию фронта, - такой же репортаж, но уже с позиций ВСУ. И два таких репортажа тогда могли выйти в газете «Коммерсант», что сейчас представить себе невозможно. Как и работу какого-либо журналиста по обе линии фронта.

Если бы в меня в тот момент прилетела мина, пока я находился на позициях ВСУ в Песках, русская пропаганда сказала бы, что погиб проукраинский журналист. Если бы украинская мина прилетела бы в меня, пока я был на позициях ДНР в двухстах метрах напротив, наверняка большинство украинских СМИ написали бы, что погиб российский пропагандист.

Это правила игры, которые каждый из нас тогда понимал, принимал, а если они тебе не нравятся - то сиди просто дальше в редакции и занимайся чем-то таким, где мины на голову не прилетают.

Оказываясь на позициях ВСУ, я рассказывал читателям о том, что про эту войну говорят люди, находящиеся там. А оказываясь на противоположных позициях - что думают их оппоненты. В 2014-м держать такой баланс еще было возможным, так что все свои командировки я старался четко делить 50 на 50 по обе линии фронта. Сейчас, повторюсь, такое невозможно.

Я не буду никак оценивать тексты Никиты на сайте Ньюсру, предположу только, что эта работа была ему нужна, чтобы продолжать иметь возможность делать работу другую и куда более важную. За что ему в итоге и вручали премии.

Нынешний срач, на мой взгляд, абсолютно стыдный для всех, кто его устроил. Потому что против войны люди выступают в первую очередь потому, что понимают ценность человеческой жизни. А когда кто-то заявляет, что он против войны, но жизнь вот этого человека не очень-то и важна, то ему должно быть стыдно.

Я помню как мне, 29-летнему парню, было страшно, когда меня ставили к стенке «расстреливать» бойцы украинского «Торнадо», и как мне было страшно, когда меня забирали на подвал донецкого «НКВД». И я помню, как от всех этих командировок было страшно моей маме, но мне повезло вернуться. Я приношу свои самые искренние соболезнования родителям Никиты Цицаги

BY Барабанов