Igor Makarov

Вполне возможно, что в учебниках будущего происходящее сегодня назовут (первой) мировой экономической войной. Мы именно в нее сейчас и вступили. Механизм в упрощенном виде таков.

1. Запад не хочет вмешиваться в украинскую историю военным путем (и слава богу), но не может оставаться в стороне от происходящего. Объявляет санкции против России.

2. Санкции наносят огромный ущерб российской экономике, но не меняют политический курс и тем более ход военной операции. То, что санкции как инструмент влияния в принципе плохо работают, было понятно и раньше, но раньше предполагали, что это оттого, что их прежде было слишком мало, а вот если ввести много, то тогда они заработают.

3. Но много санкций, кажется, работают еще хуже, чем мало.
3.1. Российская политическая элита внезапно консолидировалась, что, впрочем, было довольно ожидаемо: деваться-то ей теперь некуда – жить и хранить активы придется в России. Особенно с учетом того, что механизмы точечной отмены санкций во всеобщем раже на Западе придумать забыли.
3.2. «Мирные жители» же, лишившиеся Макдональдса, компьютерных игр и даже подшипников, не идут свергать власть. С одной стороны, потому что это банально опаснее, чем выходить свергать российскую власть в Берлине или Праге. А с другой стороны, из-за того, что русскому народу довольно сложно привить мысль (хотя некоторые пытаются), что запрет на поставки в Россию автомобилей и зубной пасты – это на благо россиян, так как он приближает конец боевых действий. Никак не поймут они и того, как запрет спортивных трансляций и закрытие доступа к научным базам данных соотносится с заявлениями о том, что «мы не против россиян, а против Путина». А раз всего этого россияне не понимают, то у них возникает фрустрация, только совсем не по отношению к Путину.

4. Западные санкции, лишенные смысла как инструмент давления на Россию, безусловно имеют смысл внутриполитический: надо показать самим себе (и своим избирателям или клиентам), что «нам не все равно». Остракизм России успокаивает совесть и, кстати, в целом по-человечески понятен, но увы, отрезает возможности сколь-либо позитивного конца этой истории. Перевод санкций из инструментальной в моральную плоскость делает немыслимым появление человека, который скажет «А может хватит?». Зато подталкивает политиков и прогрессивную общественность соревноваться между собой в криках «Этого мало, давайте еще». Россия, в свою очередь, как любая общность, подвергающаяся остракизму, сильнее консолидируется внутри себя. Короче, эта экономическая война, увы, будет идти до победного конца: Запад будет пытаться перекусить экономику России, а Россия – ждать, пока он переломает о нее зубы.

5. Кто преуспеет? На самом деле, тот факт, что российская экономика десять лет не растет и вообще составляет жалкие полтора процента мирового ВВП, мало что значит. ВВП играет важную роль в экономике мирного времени. В военное же время имеют значение совсем другие вещи:
5.1. Во-первых, возможность замещения активов. Макдональдс заместить можно, а вот российский природный газ сложнее.
5.2. Во-вторых, скорость, с которой их необходимо замещать. Запчасти от самолетов заместить тяжело, но можно оттянуть конец на полгодика, разбирая готовые самолеты. Без западных семян не начнется посевная, но это посевная следующего года. А вот российские зерно и удобрения замещать надо уже сейчас, тут не оттянешь.
5.3. В-третьих, готовность обществ терпеть издержки экономической войны. В России она точно выше – и из-за пропаганды, и из-за того, что с кризисами мы сталкиваемся как по расписанию, и новым россиян не удивишь.
Добавим к этому, что чем больше российское сырье запрещают за рубежом, тем выше цена, по которой оно продается, даже с учетом дисконтов, с которыми оно перенаправляется в Азию.

www.group-telegram.com/us/igor_a_makarov.com/23

13.4K viewsedited  Apr 7, 2022 at 12:21

Вполне возможно, что в учебниках будущего происходящее сегодня назовут (первой) мировой экономической войной. Мы именно в нее сейчас и вступили. Механизм в упрощенном виде таков.

1. Запад не хочет вмешиваться в украинскую историю военным путем (и слава богу), но не может оставаться в стороне от происходящего. Объявляет санкции против России.

2. Санкции наносят огромный ущерб российской экономике, но не меняют политический курс и тем более ход военной операции. То, что санкции как инструмент влияния в принципе плохо работают, было понятно и раньше, но раньше предполагали, что это оттого, что их прежде было слишком мало, а вот если ввести много, то тогда они заработают.

3. Но много санкций, кажется, работают еще хуже, чем мало.
3.1. Российская политическая элита внезапно консолидировалась, что, впрочем, было довольно ожидаемо: деваться-то ей теперь некуда – жить и хранить активы придется в России. Особенно с учетом того, что механизмы точечной отмены санкций во всеобщем раже на Западе придумать забыли.
3.2. «Мирные жители» же, лишившиеся Макдональдса, компьютерных игр и даже подшипников, не идут свергать власть. С одной стороны, потому что это банально опаснее, чем выходить свергать российскую власть в Берлине или Праге. А с другой стороны, из-за того, что русскому народу довольно сложно привить мысль (хотя некоторые пытаются), что запрет на поставки в Россию автомобилей и зубной пасты – это на благо россиян, так как он приближает конец боевых действий. Никак не поймут они и того, как запрет спортивных трансляций и закрытие доступа к научным базам данных соотносится с заявлениями о том, что «мы не против россиян, а против Путина». А раз всего этого россияне не понимают, то у них возникает фрустрация, только совсем не по отношению к Путину.

4. Западные санкции, лишенные смысла как инструмент давления на Россию, безусловно имеют смысл внутриполитический: надо показать самим себе (и своим избирателям или клиентам), что «нам не все равно». Остракизм России успокаивает совесть и, кстати, в целом по-человечески понятен, но увы, отрезает возможности сколь-либо позитивного конца этой истории. Перевод санкций из инструментальной в моральную плоскость делает немыслимым появление человека, который скажет «А может хватит?». Зато подталкивает политиков и прогрессивную общественность соревноваться между собой в криках «Этого мало, давайте еще». Россия, в свою очередь, как любая общность, подвергающаяся остракизму, сильнее консолидируется внутри себя. Короче, эта экономическая война, увы, будет идти до победного конца: Запад будет пытаться перекусить экономику России, а Россия – ждать, пока он переломает о нее зубы.

5. Кто преуспеет? На самом деле, тот факт, что российская экономика десять лет не растет и вообще составляет жалкие полтора процента мирового ВВП, мало что значит. ВВП играет важную роль в экономике мирного времени. В военное же время имеют значение совсем другие вещи:
5.1. Во-первых, возможность замещения активов. Макдональдс заместить можно, а вот российский природный газ сложнее.
5.2. Во-вторых, скорость, с которой их необходимо замещать. Запчасти от самолетов заместить тяжело, но можно оттянуть конец на полгодика, разбирая готовые самолеты. Без западных семян не начнется посевная, но это посевная следующего года. А вот российские зерно и удобрения замещать надо уже сейчас, тут не оттянешь.
5.3. В-третьих, готовность обществ терпеть издержки экономической войны. В России она точно выше – и из-за пропаганды, и из-за того, что с кризисами мы сталкиваемся как по расписанию, и новым россиян не удивишь.
Добавим к этому, что чем больше российское сырье запрещают за рубежом, тем выше цена, по которой оно продается, даже с учетом дисконтов, с которыми оно перенаправляется в Азию.

BY Igor Makarov