Я часто пишу о радости как о том, что решительно необходимо каждому человеку, поскольку она дает силы, вдохновляет, воодушевляет. Напоминаю: именно наличие радости является важным свидетельством того, что человек живет жизнью полноценной, подлинной, своей. Убеждаю, что радоваться мы прямо-таки «должны» - ведь и Господь говорит: «Радуйтесь» (Мф. 28:9), и апостол Павел заповедует то же: (1 Фес. 5:16), и ничто, кроме наших ошибок и грехов, нашего неверия, не может нас этой возможности радоваться лишить.
И при этом, невзирая на то, сколько раз мы находим слово «радуйтесь» в Новом Завете, практически все время приходится в среде верующих людей это право – право на радость – отстаивать и защищать. Не свое, конечно (за него я сам должен бороться со своими страстями и грехами, с леностью и малодушием, маловерием и унынием), а общее. И я не устаю это делать, хотя подчас приходится и непросто: не устаю, поскольку понимаю, насколько это важно.
Но вот недавно в комментариях прозвучал в максимально прямой форме вопрос, который обычно принимает вид сомнения, недоумения, сопротивления: - А имеют ли право на радость грешники?..
Да, вне всякого сомнения, грех, точнее, пребывание в нем, лишает человека радости настоящей, чистой, питающей и укрепляющей его сердце. Помрачает, ожесточает его душу. Но… Но я все равно решусь доказывать, что грешники права на радость не лишены: им доступна радость покаяния.
Искренне кающийся радуется тому, что он выходит из этого темного и горького состояния. Радуется тому, что решился наконец изменить свою жизнь. Радуется перспективе этого изменения и самому изменению, с покаяния начинающемуся. А более всего радуется, поскольку ощущает всем естеством своим, как рушатся препятствия, которыми он сам себя отдалил от Божией любви, ощущает, как способность чувствовать эту невыразимую любовь возвращается к нему.
Лишить этого самого «права на радость» мы можем себя лишь сами – посредством застревания в грехе, привыкания к нему, примирения с ним. И это наибольшее неразумие из всех существующих неразумий.
Хотя… Хотя нет. Есть неразумие, его превосходящее: когда от радости мы просто отказываемся, полагая, что она – «не для нас», «не наш удел», доказывая себе, что мы «просто не понимаем, что она такое» и что именно «нам ее никак не достигнуть».
Пожалуй, как раз этому-то неразумию я и противлюсь – в себе самом, и в тех, кто до сих пор его неразумием не считает.
Я часто пишу о радости как о том, что решительно необходимо каждому человеку, поскольку она дает силы, вдохновляет, воодушевляет. Напоминаю: именно наличие радости является важным свидетельством того, что человек живет жизнью полноценной, подлинной, своей. Убеждаю, что радоваться мы прямо-таки «должны» - ведь и Господь говорит: «Радуйтесь» (Мф. 28:9), и апостол Павел заповедует то же: (1 Фес. 5:16), и ничто, кроме наших ошибок и грехов, нашего неверия, не может нас этой возможности радоваться лишить.
И при этом, невзирая на то, сколько раз мы находим слово «радуйтесь» в Новом Завете, практически все время приходится в среде верующих людей это право – право на радость – отстаивать и защищать. Не свое, конечно (за него я сам должен бороться со своими страстями и грехами, с леностью и малодушием, маловерием и унынием), а общее. И я не устаю это делать, хотя подчас приходится и непросто: не устаю, поскольку понимаю, насколько это важно.
Но вот недавно в комментариях прозвучал в максимально прямой форме вопрос, который обычно принимает вид сомнения, недоумения, сопротивления: - А имеют ли право на радость грешники?..
Да, вне всякого сомнения, грех, точнее, пребывание в нем, лишает человека радости настоящей, чистой, питающей и укрепляющей его сердце. Помрачает, ожесточает его душу. Но… Но я все равно решусь доказывать, что грешники права на радость не лишены: им доступна радость покаяния.
Искренне кающийся радуется тому, что он выходит из этого темного и горького состояния. Радуется тому, что решился наконец изменить свою жизнь. Радуется перспективе этого изменения и самому изменению, с покаяния начинающемуся. А более всего радуется, поскольку ощущает всем естеством своим, как рушатся препятствия, которыми он сам себя отдалил от Божией любви, ощущает, как способность чувствовать эту невыразимую любовь возвращается к нему.
Лишить этого самого «права на радость» мы можем себя лишь сами – посредством застревания в грехе, привыкания к нему, примирения с ним. И это наибольшее неразумие из всех существующих неразумий.
Хотя… Хотя нет. Есть неразумие, его превосходящее: когда от радости мы просто отказываемся, полагая, что она – «не для нас», «не наш удел», доказывая себе, что мы «просто не понимаем, что она такое» и что именно «нам ее никак не достигнуть».
Пожалуй, как раз этому-то неразумию я и противлюсь – в себе самом, и в тех, кто до сих пор его неразумием не считает.
On Telegram’s website, it says that Pavel Durov “supports Telegram financially and ideologically while Nikolai (Duvov)’s input is technological.” Currently, the Telegram team is based in Dubai, having moved around from Berlin, London and Singapore after departing Russia. Meanwhile, the company which owns Telegram is registered in the British Virgin Islands. Telegram does offer end-to-end encrypted communications through Secret Chats, but this is not the default setting. Standard conversations use the MTProto method, enabling server-client encryption but with them stored on the server for ease-of-access. This makes using Telegram across multiple devices simple, but also means that the regular Telegram chats you’re having with folks are not as secure as you may believe. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities.
from us
